Евгений Дмитриевич Чернов – наш однокашник по Ленинградской Подготии и Первому Балтийскому высшему военно-морскому училищу.

Мы гордимся тем, что он выдающийся подводник, Герой Советского Союза и вице-адмирал. Он был командующим 1-й флотилии атомных подводных лодок Северного флота, в которую входили четыре дивизии: 3-я дивизия торпедно-ракетных многоцелевых АПЛ, 11-я дивизия АПЛ, вооружённых противокорабельными крылатыми ракетами, 31-я дивизия атомных ракетных подводных крейсеров стратегического назначения (РПК СН) и «новейшая» дивизия АПЛ 705 проекта. Во флотилию входило более пятидесяти атомных подводных лодок, составлявших основную часть ракетно-ядерного щита Советского Союза, и выполнявших постоянную боевую службу в океанах. В руках Е.Д. Чернова была сосредоточена небывалая военная мощь.

Женя Чернов хорошо послужил сначала на ПЛ 613 проекта, затем на стратегическом ракетоносце первого поколения К-16 проекта 658 и стал командиром головной АПЛ 671 проекта – атомной подводной лодки второго поколения К-38. Будучи командиром 3-й дивизии и далее командующим 1-й флотилии, он руководил испытаниями головных АПЛ третьего поколения проектов 941 и 949. Он единственный в мире адмирал, который погружался на боевой подводной лодке на глубину 1020 метров при испытаниях АПЛ проекта 685.

Е.Д. Чернов совершил несколько походов на АПЛ подо льдами Арктики с Северного флота на Тихоокеанский флот, несколько походов к Северному полюсу с проломом льда, будучи старшим на борту АПЛ.

На всех подводных лодках он плавал успешно, без аварий!!!

Командующий Северным флотом адмирал Михайловский А.П. в книге «Океанский паритет» дал Е.Д. Чернову такую оценку: «…Подводник от Бога, военачальник от природы…».

Послужной список

вице-адмирала Чернова Евгения Дмитриевича.

Родился 12 марта 1930 года, в Ленинграде

1946 – 1949 годы. Ленинградское военно-морское подготовительное училище. Воспитанник.

1949 – 1953 годы. 1-е Балтийское высшее военно-морское училище. Курсант, старшина 1 статьи – помощник командира взвода, мичман.

1953 – 1958 годы. Подводная лодка С-80 проекта 613 Северного флота. Лейтенант – командир торпедной группы, старший лейтенант – командир  БЧ-2-3. Допущен к самостоятельному управлению подводной лодкой 613 проекта.

1958 – 1959 годы. Капитан–лейтенант. Высшие специальные офицерские классы – класс командиров подводных лодок. Слушатель.

1959 – 1960 годы. Подводная лодка С-231 Северного флота. Капитан–лейтенант, старший помощник командира ПЛ.

1960 год. Ракетная атомная подводная лодка К-16 проекта 658 1-й Флотилии АПЛ Северного флота. Капитан 3 ранга, старший помощник командира АПЛ.

1961 год. 16-й Учебный Центр ВМФ в Обнинске. Полный курс обучения по атомным энергетическим установкам.

1962 год. Проведение всех стадий испытаний АПЛ К-16 на Северном машиностроительном предприятии. Приёмка корабля в состав ВМФ, отработка задач Курса боевой подготовки и ввод в первую линию.

1962 год. Участие в учениях Северного флота в Атлантике, прохождение Датского пролива подо льдом. Допущен к самостоятельному управлению АПЛ проекта 658.

1962 год. Атомная подводная лодка К-38, головная АПЛ 671 проекта  1-й ФлАПЛ СФ. Командир АПЛ К-38, капитан 3 ранга. (Лодка в постройке на Адмиралтейском заводе).

1963 год. Полный курс обучения в 16-м Учебном Центре в Обнинске по новейшим атомным энергетическим установкам. Капитан 2 ранга. Приём головной АПЛ  К-38 проекта 671 на Адмиралтейском заводе, испытания на Белом море. Сдача задач Курса боевой подготовки. Допущен к самостоятельному управлению АПЛ проекта 671. Ввод корабля в первую линию.

1964 – 1967 годы. Неоднократная боевая служба в Атлантике и в Средиземном море. Обучение и успешное окончание заочного отделения Военно-Морской Академии.

1968 – 1969 годы. Капитан 1 ранга. Боевая служба в Средиземном море.

1970 год. Участие в учении ВМФ «Океан» в Атлантическом океане. Дважды форсировал Датский пролив подо льдом. Награждён орденом Ленина.

1971 – 1973 годы. Начальник штаба 3-й дивизии 1-й Флотилии АПЛ Северного флота.

1973 – 1976 годы. Командир 3-й дивизии 1-й флотилии АПЛ СФ.

1974 год. Старший на борту АПЛ К-454 на переходе подо льдами Северного Ледовитого океана с Северного флота на Тихоокеанский флот (из губы Западная Лица на Кольском полуострове в бухту Крашенинникова на Камчатке). Командир АПЛ капитан 1 ранга Барановский В.Я. Подо льдом пройдено 1876 миль.

1975 год. Присвоено звание контр-адмирал.

1976 год. Награждён орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР». Назначен Первым Заместителем Командующего 1-й флотилии атомных подводных лодок Северного флота.

1977 год. Руководство переходом АПЛ К-429 подо льдами Северного Ледовитого океана на Камчатку, будучи старшим на борту, со всплытиями на маршруте с проломом льда. Командир АПЛ капитан 1 ранга Козлов В.Т.

1978 год. Присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда.

1979 год. Руководство переходом АПЛ К-320 подо льдами Северного Ледовитого океана на Камчатку в роли старшего на борту со всплытиями на маршруте с проломом льда. Командир АПЛ капитан 1 ранга Аникин В.Т.

1980 год. Назначен Командующим 1-й флотилией АПЛ и членом Военного Совета Северного флота. Государственные испытания навигационного комплекса «Медведица» на переходе АПЛ К-513 к Северному полюсу со всплытиями для определения места с приледнением и проломом льда. Старший на борту и руководитель испытаний. Командир АПЛ капитан 1 ранга Русаков С.И.

1980 год. Присвоено воинское звание вице-адмирал.

1982 год. Руководство походом АПЛ К-524 под арктические льды для проверки возможности всплытия в искусственных полыньях, пробитых взрывами боевых торпед. Старший на борту. Командир АПЛ капитан 1 ранга Протопопов В.В.

1983 год. Испытания головной АПЛ К-239 в Норвежском море погружением на предельную глубину 600 метров и плаванием на этой глубине с выполнением всех действий по назначению подводной лодки. Руководитель испытаний, председатель комиссии и старший на борту. Командир АПЛ капитан 1 ранга Кузнецов М.Ю.

1983 год. Старший на борту головного ТРПК СН ТК-208, председатель межведомственной комиссии по натурным испытаниям возможности использования баллистических ракет из-подо льда Северного Ледовитого океана. Командир ТК-208 капитан 1 ранга Ольховиков А.В.

1984 год. Академия Генерального штаба. Высшие академические курсы руководящего состава ВМФ.

1985 год. Руководство испытаниями головной АПЛ К-525 погружением в Норвежском море и плаванием на предельной глубине 600 метров. Председатель комиссии, старший на борту. Командир АПЛ капитан 1 ранга Ильюшкин В.В.

1985 год. Руководитель испытаний, председатель межведомственной комиссии и старший на борту при испытаниях головной АПЛ  К-278 («Плавник») в Норвежском море погружением и плаванием на предельной глубине 1000 метров. Командир АПЛ капитан 1 ранга Зеленский Ю.А.

1985 год. ТРПК СН ТК-12. Натурные испытания возможности использования баллистических ракет из-подо льда Северного Ледовитого океана. Председатель МВК, старший на борту. Командир ТК-12 капитан 1ранга Близнюк А.С.

1986 год. Награждён орденом Октябрьской Революции.

1986 год. Назначен заместителем начальника Военно-Морской академии имени Н.Г. Кузнецова.

Прослужил на флоте 41 календарный год. Из них на дизельных лодках семь лет, на атомных – 26 лет. На Крайнем Севере – 31 год.

Общая выслуга в ВМФ – 57 лет.

С 1992 года по настоящее время на общественных началах – председатель правления Санкт-Петербургской общественной благотворительной организации «Общество памяти атомной подводной лодки К-278 «Комсомолец», выполняющей задачи:

– материальная помощь нуждающимся в ней родителям и вдовам погибших в море в послевоенное время и период холодной войны подводников, а также самим подводникам, получившим ущерб здоровью при авариях и катастрофах;

– увековечение памяти погибших в море подводников и подводных лодок;

– содействие силами «Общества» снижению травматизма и аварийности на подводных лодках ВМФ.

Е.Д. Чернов написал и в 2002 году выпустил в свет книгу «Тайны подводных катастроф». Он посвятил её подводникам, погибшим на боевых постах в годы холодной войны. Тираж в пять тысяч экземпляров был раскуплен за несколько дней. Готовится новое издание книги.

В книге он подробно анализирует командно-штабные предпосылки трёх катастроф АПЛ и приходит к выводам, что этих катастроф и человеческих жертв могло не быть, если бы в море отправлялись исправные подводные лодки с хорошо подготовленными штатными экипажами. Но именно эти главные требования безаварийного плавания АПЛ часто нарушались командованием, отдававшим приказы командирам АПЛ срочно выйти в море вне плана без подготовки, с имеющимися на корабле неисправностями техники, при отсутствии штатного личного состава, с «командой», собранной в экстренном порядке с других АПЛ.

Когда же такие «выходы в море» заканчивались катастрофой, «начальники» без зазрения совести «назначали виновных» и отдавали оставшихся в живых подводников в руки военной юстиции.

Евгений Чернов

Подводные  лодки – моя  судьба

Начало  службы  в  ВМФ

Служить на флоте я начал в 1946 году, когда поступил на первый курс Ленинградского военно-морского подготовительного училища. Правда, во время блокады Ленинграда уже работал во флотской организации – учеником в мастерской связи Балтийского флота.

Три года учёбы в ЛВМПУ пролетели легко и быстро, и в 1949 году я получил аттестат о среднем образовании. Сразу же был переведён на первый курс недавно созданного на базе ЛВМПУ высшего училища, получившего название Первого Балтийского. Был очень рад, что оставался вместе с друзьями в родных стенах, и не надо уезжать из родного города Ленинграда.

Ленинград, 1949 год. 313 класс ЛВМПУ. Слева направо.

Первый ряд: Женя Сотников, Слава Кулешов, Игорь Лезгинцев, Толя Кюбар, Кадыр Гильмутдинов.

 Второй ряд: Саша Троицкий, Женя Чернов, Володя Гарин, Женя Юдин, Феликс Роговский, Володя Куликов.

Третий ряд: мичман(?), Боря Козлов, Валя Свибильский, Владим Силин, Марк Марков, Валя Фельдман, Слава Коротков,

Юра Олехнович, Костя Курочкин, Ефим Туник.

Четвёртый ряд: Гена Кудинов, Гена Козлов, Саша Пендюрин, Володя Фёдоров, Костя Макаров, Юра Филин, Саша Раллев.

С нами оставались наши командиры и наставники, которых мы полюбили за три года подготской жизни, – начальник курса Щёголев Иван Сергеевич, командир роты Попов Семён Павлович, командир роты Костин Михаил Григорьевич, старшина роты Иванов Борис Иванович, старшина роты Пётр Евтухов.

Это были замечательные люди.

Они всегда были с нами и через много лет.

Ленинград, 1973 год. На юбилейной встрече в училище.

Слева направо: Алексей Исидорович Комиссаров, Иван Сергеевич Щёголев, Семён Павлович Попов, Афанасий Петрович Моргунов

Время учёбы в высшем училище прошло ещё быстрее, так как было интересно познавать военно-морские науки, а военный порядок мне нравился.

Таким я был перед выпуском

Полярный, 1952 год.

Весна 1953 года. Летняя практика. Управляю шлюпками при буксировке из высшего училища

И вот в августе 1953 года я заканчиваю минно-торпедный факультет 1-го Балтийского высшего военно-морского училища досрочно. Нас было восемьдесят человек «досрочников», штурманов-подводников и минёров-подводников, назначенных на новые подводные лодки. Офицеров – подводников тогда было недостаточно, ибо лодки строились быстро одновременно на нескольких заводах.

На  ПЛ  С-80  проекта  613

Моё желание служить на Севере было удовлетворено: меня назначили командиром торпедной группы подводной лодки С-80 Северного флота, которая была первой подводной лодкой проекта 613, построенной в Горьком заводом «Красное Сормово». Заводские ходовые и государственные испытания С-80 проходила на Каспийском море и базировалась в Баку. После принятия лодки в состав ВМФ, она некоторое время использовалась для подготовки новых экипажей таких же ПЛ, и оставалась на Каспии.

После выпускных торжеств я приехал в Баку, но моя подводная лодка уже двигалась в это время на буксире по Волге в северном направлении. Руководство бригады трое суток решало, что со мной делать? Ночевал я на палубе рыбацкой шхуны под бездонным южным небом, усыпанным крупными яркими звёздами. Наконец, я получил проездные документы и начал догонять свой корабль.

Встретился с подводной лодкой на заводе «Красное Сормово», где выполнялся небольшой ремонт. Представился командиру ПЛ капитану 2 ранга Шумакову Василию Петровичу. Принял он меня приветливо. Это был прекрасный подводник, закалённый боевыми походами во время Великой Отечественной войны, морально и физически сильный человек. Офицеры и команда уважали его. Но порой он был слишком строг, по нашему мнению. Позднее он стал командиром АПЛ  К-8 проекта 627.

Вновь встали на понтоны и за буксиром шли по Волге до Рыбинска. Затем по старой Мариинской системе малых рек, озёр и каналов прошли в Онежское озеро и далее по Беломорско-Балтийскому каналу вышли в Белое море, где лодка, отсоединив понтоны, начала движение своим ходом.

ПЛ С-80 впервые прошла Белое и Баренцево моря, вошла в Кольский залив и пришла в Екатерининскую гавань – место своего постоянного базирования. Она была причислена к 1-й бригаде 33-й дивизии подводных лодок Северного флота, расположенной в Полярном. Кроме старых подводных лодок («Катюш» и «Сталинцев»), здесь уже находились три ПЛ 613 проекта. Так в 1953 году начиналось перевооружение подводного флота.

На ПЛ С-80 был хороший экипаж, дружный и сплочённый. Командир пользовался большим авторитетом. Командир БЧ-5, Жигалов Иван Александрович, и замполит, Горбань Василий Леонтьевич, тоже воевали. Это были стойкие люди и отличные специалисты, преданные своему делу. Они требовали от нас хорошей дисциплины, безукоризненного знания устройства корабля и выполнения наставлений подводной службы. Замполит уделял много времени и внимания личному составу срочной службы и молодым офицерам. Командир и замполит хорошо понимали друг друга и не мешали служить.

ПЛ С-80 плавала очень много, но выходила в море не на долго – не более пяти суток. Отрабатывали и сдавали задачи Курса боевой подготовки, готовили экипажи на новостроящиеся лодки, принимали участие в бригадных и флотских учениях. В летний период обеспечивали испытания новых подводных лодок в Белом море, построенных в Северодвинске. Служба и плавания были настолько напряжёнными, что дальнейшие походы на атомных подводных лодках казались легче.

На этой лодке прослужил пять с половиной лет в должностях командира торпедной группы, командира БЧ-2-3, помощника командира и старшего помощника. Старпомом был два года. Был допущен к самостоятельному управлению подводной лодкой.

Отношения на корабле были хорошими. Однако я заметил по настроениям, что мои требования к офицерам и личному составу были чересчур строгими. Осознав эту ситуацию, здорово над собой поработал и стал применять более демократичные методы для достижения необходимого порядка на корабле. Добивался того, чтобы все были при деле, строго соблюдали правила подводной службы и ежедневно была чёткая организация выполнения распорядка дня. Но такое понимание обстановки пришло позднее с накоплением опыта.

Екатерининская гавань, весна 1955 года.

Подводная лодка 613 проекта возвращается в Полярный из дальнего похода

В начале же офицерской службы бывали разные «казусы».

Однажды стояли в Северодвинске (Молотовске) во время одного из первых заходов после прибытия на Север. В субботу утром командир поехал в Архангельск, чтобы навестить тёщу, которая жила в Соломбале. По причине «бешеной карьеры» я остался на корабле старшим. На лодке начали большую приборку, как положено по субботам. После её завершения я в роли старпома вместе с доктором осмотрел все отсеки, надстройку и ограждение рубки. Замечаний не было. Чувствовалось, что все постарались. Настроение было хорошее, поэтому офицеры договорились провести вечер в знаменитом на весь Военно-Морской Флот ресторане Эдельмана.

Вечер начался очень хорошо, и не было предпосылок к неприятностям. За ужином возникло незначительное недоразумение. К нам кто-то «придрался», завязался спор, потом началась лёгкая потасовочка, быстро превратившаяся во всеобщую драку. Прибывший патруль «пригласил» нас и каких-то морских лётчиков в грузовик, который доставил всех в комендатуру, и мы оказались на гауптвахте.

Освободил нас комбриг капитан 1 ранга Цветко В.П. только в понедельник утром. Он привёз нас в бригаду уже после подъёма флага, и мы поднялись на лодку после командира. Это было самое неприятное. Комбриг вызвал командира наверх, а мы стоим у трапа с «фингалами», как побитые собаки. Было очень досадно, что так «вляпались». А ведь так старались навести на лодке порядок!

Все участники «пьянки с мордобоем» получили «фитили на всю катушку». Я получил пятнадцать суток ареста, и отсидел их полностью с перерывами на выходы в море. Командир ругал меня нещадно, и я терпел, так как остро чувствовал себя виноватым. Он вызвал меня в свою каюту, и состоялся тяжёлый разговор. Под конец он сказал:

– Если ещё раз повторится такое – уволю с флота! Вылетишь мгновенно.

Глубоко осознал, что «вылечу», ибо мне уже было известно, как легко «вылетают» с флота. Позже я понял, что ругал он меня по-отечески. «Такого» не повторил больше никогда.

В январе 1955 года женился на своей невесте Кире Орловой, приехавшей из Ленинграда нелегально. Полярный был тогда пограничной зоной. Жена нашего механика – Лида дала свой паспорт моей Кире для проезда в Полярный. Командир и замполит нас за это не осудили.

Шумаков В.П. имел большой опыт подводного плавания, поэтому применял свои методы управления подводной лодкой. Например, при действиях в завесе на учениях флота он оригинально экономил плотность электролита аккумуляторной батареи, от которой зависит запас энергии для подводного хода. Создавая небольшую отрицательную плавучесть лодки без хода и переложив носовые и кормовые горизонтальные рули параллельно на погружение, командир заставлял лодку медленно погружаться, планируя и двигаясь в нужном направлении. Так погружались до рабочей глубины 180 метров. Затем он приказывал дать небольшой пузырь в среднюю и переложить горизонтальные рули на всплытие, и лодка медленно всплывала. При этом мы медленно продвигались вперёд вертикальными зигзагами со скоростью движения завесы и строй её не нарушали. Тогда на нашей лодке ещё не было стабилизатора глубины без хода.

Командир ПЛ не жалел времени на тренировки и учения по борьбе за живучесть корабля. Особенно много уделял внимания отработке ГКП и аварийным партиям в отсеках.

Однажды в 1955 году при погружении в кормовой трюм первого отсека хлынула вода через не до предела закрытый забортный клапан. Личный состав отсека быстро и чётко справился с нештатной ситуацией. Для меня это был урок на всю жизнь. За всю дальнейшую подводную службу во время приготовления подводной лодки к походу и погружению я лично проверял всю забортную арматуру, находившуюся в моём заведовании.

Был ещё случай на учениях, когда при выполнении маневра «срочное погружение» двухбойная захлопка вытяжной вентиляции закрылась не полностью. Само собой, «море пошло в лодку». Лодка стала проваливаться на глубину. ГКП отработал немедленно. Аварийно продули главный балласт, и лодка всплыла без потерь.

После этих случаев твёрдо осознал, что надо постоянно учить и тренировать людей, постоянно проверять их знания и умение работать на боевых постах, особенно прикомандированных на поход «варягов». При планировании боевой подготовки старался отводить больше времени для занятий по специальности, для тренировок и учений по борьбе за живучесть в отсеках и общекорабельных учений. Постоянное обучение, тренировки и контроль знаний личного состава стали главной целью моей деятельности в течение многих лет службы на подводных лодках.

Порой боевая подготовка сводилась к теоретическим занятиям с руководителем. При этом считалось, коли отсидел матрос, мичман или офицер на занятиях запланированное время, значит обучен. А что они усвоили в итоге занятий и тренировок, проверяли поверхностно или вообще не проверяли.

Переоборудование  С-80  в  ракетную  ПЛ

В 1956 году было принято решение о модернизации ПЛ С-46 и ПЛ     С-80 для установки на них по два контейнера комплекса ракетного оружия с крылатыми ракетами П-5, стартующими из надводного положения. Для производства работ перевели лодку на завод «Красное Сормово». Сразу стало ясно, что стоять на заводе придётся несколько лет.

В Горьком служить хорошо, но ведь это потеря темпа флотской службы. Шумаков В.П. ушёл командиром на строящийся атомоход К-8 проекта 627А. Командиром С-80 назначили старпома Анатолия Дмитриевича Ситарчика, а я стал старпомом.

Решил написать письмо начальнику Управления кадров ВМФ капитану 1 ранга Блажину М.И. с просьбой назначить на плавающую лодку или отправить учиться на командирские классы. Сослуживцы меня осмеяли, но и я посмеивался, не веря в положительное решение. Вскоре забыл об отправленном письме. Ответ пришёл через два месяца о том, что я зачислен кандидатом на 1958 год в слушатели Высших специальных командирских классов в Ленинграде.

Начальство решило отпустить меня на время переоборудования ПЛ, поскольку я уже был допущен к самостоятельному управлению подводной лодкой и имел двухлетний стаж в должности старпома.

Учусь  на  командирских  классах

Классы очень много дали мне по штурманской части и по торпедной стрельбе. Всегда считал, что не гоже служить на торпедной лодке и не уметь применять торпедное оружие. А кое-кто высказывался: «поскольку войны нет, не нужно заниматься торпедными атаками».

За время учёбы основательно и с удовольствием изучил боевое применение торпед, помня о том, что по образованию я – торпедист-подводник. Много занимался также астрономией и навигацией. Для меня это была очень полезная учёба.

Начальником кафедры боевого применения торпедного оружия был капитан 1 ранга Лонцих. Он гонял нас на тренажёрах по различным вариантам торпедных атак нещадно. Запомнилось его знаменитое изречение: «Атака Ваша – сущий вздор. Иван Петрович, стоп прибор!». Последние слова относились к мичману, обслуживающему приборы управления торпедной стрельбой.

При распределении высказал желание вернуться на свою С-80, но меня направили в распоряжение командующего Северным флотом. (Через два года ПЛ  С-80 погибла). Кадровики предложили вакансию старпома на одной из «эсок», которая скоро возвращается из похода. Встречаю лодку на причале и вижу, как подходит и швартуется «Сталинец». На причал в курилку выползает толпа разухабистых парней в рваной и грязной одежде. Сразу все закуривают, и начинается весёлая «травля» флотских баек, круто заправленных солью и перцем.

Старшины и матросы уже не мальчишки, а мужчины, так как служили тогда по пять лет. Видно, что ребята крепкие. Я их спрашиваю:

– Вы откуда, мужики?

– А ты что, не знаешь? Мы – экипаж Белова!

Это было сказано с особой интонацией, с большой гордостью и вызовом. Я рванул назад – в кадры. Не понравилось мне словосочетание «Чернов – Белов». Оно давало повод для сочинения очередных побасенок и анекдотов. В отделе кадров сказали: «Не хочешь на эту лодку, – пойдёшь в Гремиху». Я сразу согласился.

Снова  служу  старпомом

Был назначен старшим помощником командира подводной лодки       С-231 проекта 613, состоящей в первой линии. Командовал лодкой Павел Фёдорович Леонов. Хороший был командир. Служить с ним было легко. Позднее он стал известен флоту как командир АПЛ К-27 из-за аварии на этом корабле с трагическими последствиями.

Дела принимал у однокашника Кости Макарова, который уходил на командирские классы.

Служба на ПЛ С-231 была напряжённая. Постоянно находились в море. Иногда ночью приходили в базу пополнить запасы, а рано утром уходили. Отдыхать было некогда.

В Гремихе жилья не было, но было название – жилой городок Островной. В нём на улице Новой только что построили дом № 1, а других домов не было. Вот и всё! И всё-таки мне дали квартиру в этом доме на третьем этаже. Вскоре приехала моя Кира с четырёхлетней Таней и годовалым Димой. Каменная тундра окружала наш дом, обдуваемый ветрами со всех сторон. Вокруг ни травинки, ни кустика. Даже обычного для Севера мха не было – всё сдували постоянные ветра. До магазина – несколько километров, но в нём, как правило, ничего нет.

Лодки базировались в губе Островной, которая вытянута и открыта в направлении норд-вест. Именно с этого направления идут шторма. Бухта продувалась вдоль насквозь, так как не имела естественной защиты от ветров. Почти постоянно на посту висели два красных огня штормового предупреждения. Поэтому лодки всё время стояли на якорях из-за шторма или в ожидании шторма. Стоять у причалов было опасно. Если лодка не отошла вовремя, её начинало бить о причал. Некоторые лодки были похожи на тощих лошадей: шпангоуты выпирали, как рёбра, а лёгкий корпус вдавлен и поцарапан. Позднее построили дамбу, которая защищала вход в бухту от большой волны.

Однажды в воскресенье я взял годовалого Димку с собой на службу. Четыре километра от дома до пирса я нёс его на себе. И неожиданно, совсем внезапно налетел сильнейший шторм. Приказа лодкам отходить и встать на якоря, к счастью, не последовало, так как было уже поздно это делать, но все были в готовности. Целые сутки сын провёл в моей каюте на плавбазе «Двина», пока бушевал шторм. Он ползал по койке и звал: – «Мама, мама!». А Кира дома буквально сходила с ума в полном неведении. Что-либо сообщить ей – невозможно, так как никакой связи нет, телефонов там не было. Слава богу, всё кончилось благополучно, но Кира больше не отпускала детей со мной на службу.

Лодки в Гремихе составляли 209-ю бригаду подводных лодок 613 проекта. Командиром бригады был капитан 1 ранга Маслов Фёдор Иванович. На бригаду он пришёл после академии, а ранее был командиром подводной лодки 611 проекта. Это был грамотный и строгий комбриг. Нас он учил и контролировал, постоянно анализируя наши действия. Поблажек не давал. Позднее он стал контр-адмиралом.

Почти на всех лодках служили наши однокашники: Володя Семёнов, Толя Кюбар, Миша Пихтилёв, Юра Квятковский, Коля Попов, Костя Макаров, Толя Сенюшкин. Все служили успешно и были уже «на выданьи», то есть готовились стать командирами подводных лодок.

Первыми были назначены Юра Квятковский и Коля Попов, а затем Миша Пихтилёв и Вова Семёнов. А я и Костя Макаров ушли старпомами на атомные лодки.

Как ни странно, служа в одной бригаде, встречались мы редко, поскольку все были заняты напряжённейшей боевой подготовкой. У каждой ПЛ был свой план БП. Были очень заняты его выполнением, постоянно находились в море, часто сменяя друг друга в полигонах. Мне вспоминаются всего один-два случайных лёгких «междусобойчика» на перепутьи в сокращённом составе...

На ПЛ С-231 я прослужил старпомом десять месяцев.

Перехожу на атомные лодки

Когда проходил набор офицеров на атомные подводные лодки, получил предложение стать старшим помощником строящейся АПЛ. В 1960 году я мог стать командиром дизель-электрической ПЛ 613 или другого проекта. К этому времени уже три с половиной года был старпомом, имел допуск на самостоятельное управление ПЛ и диплом командирских классов.

Поэтому сначала задумался. После размышлений решил продолжить на атомоходе освоенную мной службу старпома, видя перспективу атомного подводного флота. Полагал, что знание своей работы позволит быстрее и лучше освоить новую технику.

Дела сдал быстро и без замечаний возвратившемуся с командирских классов Константину Макарову. Из Гремихи перебазировался на большом охотнике со всей семьёй и накопившимся семейным скарбом в Североморск, где устроил семью в гостиницу, а затем отправил поездом в Ленинград. Любимую швейную машину Киры оставили в суматохе отплытия на пирсе в Гремихе, о чём Кира долго горевала, поскольку сама шила всё для детей.

А я был назначен на строящуюся ракетную АПЛ К-16 проекта 658. Лодка строилась в Северодвинске, а экипаж формировался в Западной Лице, куда я и отправился, получив предписание в отделе кадров флота.

Командир, капитан 2 ранга Митрофанов Феликс Александрович, был эрудированным человеком, хорошо разбирающимся в людях и технике, а также в тактике и стратегии. Мне вновь повезло с командиром.

В сформированном экипаже не было специалистов, знающих атомную технику. Мы начали подготовку в Учебном центре ВМФ в Обнинске. Нас переодели в армейскую форму одежды МВД и заменили удостоверения личности. Я числился командиром группы, какой – не ясно, но это соответствовало званию «капитан», что было единственной «почти правдой», так как я был капитан-лейтенантом.

Руководил Учебным центром всеми уважаемый бывший командир первой АПЛ  К-3 контр-адмирал Осипенко Леонид Гаврилович.

Нас обучали офицеры с этого корабля, познавшие всё на первой советской АПЛ. Они были исключительно требовательны. На первых порах думалось, что невозможно за короткий срок познать новейшую технику, построенную на такой сложной теории. Но постепенно мы изучили и физику ядерных реакторов, и устройство паропроизводящих и паротурбинных агрегатов, и дозиметрию. Учиться было тяжело, но интересно познавать нечто таинственное.

Труднее всех приходилось «киповцам» и «управленцам», да и всему личному составу БЧ-5. От них требовали на память рисовать схемы всех устройств, трубопроводов и электропитания, знать много различных технических характеристик и цифровых параметров. Они должны были знать признаки аварийных ситуаций и свои действия в случае их возникновения для предотвращения развития аварии.

Офицеры экипажа закончили Учебный центр с высокими оценками, а некоторые, в том числе и я, с отличием.

Освоение  атомного  ракетоносца

После учёбы переехали всем экипажем в Северодвинск, где на СМП уже достраивалась наша АПЛ К-16, и сразу включились в монтажные и наладочные работы вместе со строителями, военными представителями и сдаточной командой. Участвовали в приёмке технических средств на монтаж, проводили швартовные, заводские ходовые и государственные испытания корабля.

Командир основательно изучал корабль и таскал офицеров за собой по всем помещениям, выгородкам и трюмам, требуя глубоко изучать устройство АПЛ и до автоматизма отрабатывать первичные действия по борьбе за живучесть в каждом отсеке. Он был здоровым и выносливым человеком. Даже нам, молодым, было трудно за ним угнаться.

Однако энтузиазм у всех был высокий. Даже наш замполит Дорогов Михаил Кузьмич, решил получить допуск к самостоятельному управлению кораблём и начал сдавать экзамены и зачёты. Помощник командира капитан-лейтенант Шауров Александр Алексеевич, опытный подводник дизельных лодок, будучи прекрасным карикатуристом, изобразил замполита на ходовом мостике со штурвалом в руках. Подпись под рисунком была такая:   Все зачёты по плечу

Замполиту Кузьмичу!

Пройдёт неделя –

Волнам назло

Будет он водить судно!

Акт о приёмке АПЛ К-16 в состав ВМФ был подписан Государственной комиссией в конце декабря 1960 года на ледоколе в Белом море. Сдаточная команда завода и члены Государственной комиссии перешли на ледокол, который доставил их в Северодвинск на празднование Нового года. А мы на новейшем корабле вместе с ответственным сдатчиком АПЛ и сдаточным механиком пошли на место постоянного базирования в Западную Лицу.

АПЛ К-16 вошла в состав 31-й дивизии 1-й флотилии атомных подводных лодок Северного флота.

Атомная ракетная подводная лодка стратегического назначения первого поколения проекта 658, вооружённая тремя баллистическими ракетами

К весне 1961 года отработали и сдали все задачи по курсу боевой подготовки, и корабль вошёл в состав сил постоянной готовности. Несколько раз ходили в Атлантический океан на патрулирование. Производили стрельбу ракетами и стояли в боевом дежурстве. Плавали очень много и интересно.

Однажды в Северной Атлантике перед входом в Датский пролив всплыли практически без хода для передачи радиодонесения. Оказались в поле тонкого, но сплошного льда, который обнаружили в перископ. Дали пузырь в среднюю группу ЦГБ. На самом малом ходу в полупозиционном положении помех ото льда не было. Наверх никто не выходил, наблюдали за обстановкой в перископ. Если бы мы открыли верхний рубочный люк, то значит всплыли в надводное положение и нарушили скрытность. На такие действия нас вынудило то, что из-за состояния ионосферы очень долго не было квитанции на трижды переданное наше РДО о входе в пролив. При этом были в готовности к срочному погружению. Простояли во льдах более часа. Получив, наконец, квитанцию, опустили выдвижные устройства, погрузились без хода и пошли в пролив.

Когда возвратились в базу и швартовались, заметили, что встречающая нас публика руками машет и странно себя ведёт. Сначала не могли понять, в чём дело, а когда осмотрелись, обнаружили в передней части ограждения прочной рубки дыру полтора на полтора метра. Позже помощник командира Саша Шауров и я сидели в ней, ноги свесив.

Из-за тонкого льда мы оставили в Датском проливе излучатели и приёмники гидрокустического комплекса, расположенные на носовой надстройке и в ограждении прочной рубки. Для устранения повреждений    К-16 поставили в ремонт, и через непродолжительное время она вступила в строй.

Полученные повреждения показали мощь и коварство морского льда. Мы прониклись к нему уважением и задумались о том, как избежать случайного соприкасания АПЛ со льдами и айсбергами при движении подо льдом. В то же время было необходимо со льдом взаимодействовать и вступать с ним в контакт. Опыта подлёдного плавания ещё не было. Но постепенно он накапливался, и были выработаны правила, позволяющие исключить повреждения корабля при маневре «приледнения» к нижней поверхности льда, при всплытии на поверхность в полыньях и в сплошном льду с проломом ледового панциря.

Всплыли на Северном полюсе 24 марта 1980 года

Возможно благодаря этому случаю, в дальнейшем ни у меня лично, ни на лодках 3-й дивизии, ни на 1-й флотилии при мне не было повреждений от льда, несмотря на интенсивное плавание подо льдами с приледнениями и всплытиями с проломом сплошного ледяного поля. Уже будучи командующим флотилией, ходил в Арктику на головной «Акуле» для проверки возможности пролома толстого льда, чтобы осуществить старт баллистических ракет. При одном из всплытий крейсер поднял на ракетной палубе тысячу тонн льда, но серьёзных повреждений не получил и сохранил способность осуществить старт ракет.

Сижу на верхней палубе головной «Акулы» (ТК-208) вместе с командиром Ольховиковым Александром Васильевичем (в центре). Над нами возвышается глыба льда, толщиной около трёх метров, застрявшая на палубе после пролома ледяного поля в районе Северного полюса

Как исключение следует рассматривать столкновение с айсбергом АПЛ К-513 из-за нарушения инструкции по безопасности подлёдного плавания.

Айсберг не пострадал, а баллер правого носового горизонтального руля загнуло почти на 70 градусов

Во время Карибского кризиса в 1962 году планировалось послать к берегам Кубы атомные подводные лодки. На нашей лодке проводилась боевая подготовка по плану, утверждённому командиром дивизии. Неожиданно приказали погрузить на корабль боевые торпеды и ракеты, а торпедисты и ракетчики ещё только готовились сдавать зачёты на допуск к приёмке боевого оружия на корабль и его обслуживанию. Наш командир Ф.А. Митрофанов проявил характер и ответственность за подлинную боеготовность своего корабля. Он просил дать ещё три-четыре дня для принятия зачётов у личного состава и оформления приказа о его допуске к самостоятельному обращению с боевым оружием.

Возникли разногласия: комдив требует принять оружие на борт АПЛ, а Митрофанов настаивает на переносе срока на три-четыре дня, чтобы подготовить людей. При этом он приводил доводы:

– Экипаж должен почувствовать ответственность, что не дрова на борт грузит, а боевое оружие. Все должны знать и уметь, как правильно его хранить, обслуживать и применять.

Доводы нашего командира подействовали на комбрига. Я был согласен с мнением командира, так как имел специальность торпедиста-подводника и знал, какой это риск грузить торпеды, снаряжённые СБП, с неподготовленным личным составом и неиспытанными погрузочными устройствами.

У причала рядом с нами стояла АПЛ К-21. С её командиром Владимиром Николаевичем Чернавиным, старпомом Анатолием Ивановичем Павловым и командиром БЧ-5 Владиславом Леонидовичем Зарембовским сложились очень хорошие отношения. Ещё на заводе мы стояли рядом у достроечной стенки. Почти в одно время наши лодки вступили в состав флота и были на одном уровне подготовки экипажей. Но Владимир Николаевич в той ситуации сразу же погрузил боевые торпеды, и у него не было противоречий с начальством.

А мы провели тренировку погрузочной команды, общекорабельное учение по погрузке боезапаса, и через несколько дней погрузили боевые торпеды. Предполагаю, что после этого эпизода рядом с фамилией Митрофанова была поставлена «галочка», повлиявшая в дальнейшем на его служебную карьеру. А ведь он был очень способный, даже талантливый командир.

На Кубу нас не послали, так как не было полностью боеготовых атомных лодок. Вместо нас пошли дизель-электрические лодки, попавшие в тяжелейшую ситуацию. Карибский кризис закончился политическим решением. Нам не пришлось выгружать боезапас и доучивать после этого команду корабля.

Когда Рюрик Александрович Кетов был командиром АПЛ К-69 проекта 671, я разговаривал с ним о Карибском кризисе. Он тогда командовал ДЭПЛ  Б-4 , одной из четырёх, ходивших в акваторию Кубы. Рассказывал мне подробно, как проходил этот беспрецедентный поход, который показал, какими реальными возможностями обладают дизель-электрические подводные лодки в условиях мощного противодействия разнородных противолодочных сил противника. Американская противолодочная оборона не смогла заставить Кетова всплыть на поверхность. Остальные лодки вынуждены были всплыть из-за неисправностей и полного расхода электроэнергии.

Два с половиной года я прослужил старпомом на К-16, допущенным к самостоятельному управлению АПЛ проекта 658. Общий стаж в этой должности составил семь лет. Был уже капитаном 3 ранга, имел возраст 32 года. «Проколов» за мной не числилось. Должностью старпома не тяготился, но уже чувствовался «перебор». По гороскопу я – «лошадь», поэтому тянул воз надёжно, не став при этом «старпомом – собакой».

Западная Лица, 1962 год

Назначен  командиром  «подводного  истребителя»

На должность командира головной АПЛ К-38 проекта 671 меня выдвинул Командующий Северным флотом адмирал Касатонов В.А. Это была первая в длинной серии противолодочная АПЛ второго поколения, названная кем-то «подводным истребителем» за свои особые тактико-технические свойства. Такое назначение вызвало у меня радостное состояние. Без блата я иду командиром на новейшую лодку, строящуюся в Ленинграде на Адмиралтейском заводе!

Тепло попрощался с Ф.А. Митрофановым и экипажем. Вскоре вместе с семьёй выехал в родной город. Через некоторое время поехал в уже знакомый Обнинск, оставив жену и детей в Ленинграде. Часть экипажа К-38 уже находилась в Учебном центре. В экипаж вошли офицеры и мичманы с АПЛ первого поколения. Только командирами групп дистанционного управления и «киповцами» стали выпускники военно-морских училищ.

Была разработана специальная программа подготовки экипажа, которая предусматривала теоретическую подготовку в Учебном центре, изучение новой техники в различных НИИ и практическое освоение корабля во время строительства на заводе.

В Обнинске мне скоро дали квартиру в новом доме. Приехала Кира с Димой и Таней, и мы стали жить, наконец, вместе, нормальной семьёй.

Кира, наши дети, Танечка и Димка, и мама

За восемь месяцев обучения в Учебном центре теория была пройдена. Некоторые специалисты ещё обучались в институтах, а экипаж вернулся в Ленинград, где на стапеле Адмиралтейского завода нас ждал строящийся «пароход».

Три года на постройке АПЛ  К-38

Завод – лучшее место для подготовки людей путём наглядной практической работы с механизмами и устройствами, а также для сколачивания экипажа.

С офицерами АПЛ провели беседы директор завода Борис Евгеньевич Клопотов, районный инженер военной приёмки капитан 2 ранга Небесов Гарри Львович и ответственный сдатчик К-38 Олег Сергеевич Покровский. Меня принял командир Ленинградской Военно-Морской базы вице-адмирал Байков И.И.

С адмиралом обсуждал вопрос о том, как обеспечить экипаж жильём. Неженатых офицеров и мичманов, а также срочнослужащих старшин и матросов, разместили в казарме 39-й бригады строящихся подводных лодок, расположенной близко от заводской проходной. Вопрос с размещением семей разрешился тоже оперативно: для них командир ЛенВМБ приказал отдать двухэтажный дом № 1 на проспекте Газа, находившийся рядом с заводом. Морская инженерная служба в течение двух недель отремонтировала здание, и семьи офицеров стали въезжать в типичную «коммуналку», имеющую электричество, холодную воду и канализацию. Газ подвели позднее. Комфорта не было, но все были рады и этому. Очевидным достоинством размещения было то, что корабль и экипаж были рядом.

Через некоторое время получили квартиры командир, замполит, старпом и помощник. Командир БЧ-5 Николай Думенский был тогда холостым и жил близко от завода. Бытовые проблемы экипажа решались не лучшим образом, но зато без задержки. Обеспеченность экипажа жильём определила уровень нашей подготовки, так как за личный состав и за семьи мы были спокойны.

Всё служебное время и даже часть личного времени мы проводили на корабле. Офицеры корабля были направлены на предприятия промышленности, где они изучали опытные образцы техники, предназначенной для установки на АПЛ К-38. Взаимоотношения с заводским персоналом и военпредами были хорошие. В постройке своего корабля мы участвовали с 1964 года по 1967 год.

АПЛ К-38 существенно отличалась по своей конструкции от АПЛ первого поколения. С самого начала пришлось разрабатывать штатное расписание и организацию службы корабля нового поколения. Опыта и знаний в этом деле было достаточно. Когда корабль был уже насыщен механизмами и устройствами, стали отрабатывать организацию и корабельные расписания на борту. Готовые документы послали в Главный штаб ВМФ. Через короткое время они вернулись утверждёнными Главкомом. У нас уже были написаны корабельные инструкции и книжки «Боевой номер» всему личному составу.

Экипаж мы сформировали неплохой. Когда поработали вместе, установилось общее понимание идеологии подводной службы, принципов взаимоотношений на корабле между членами экипажа, ответственности за корабль и друг за друга. Наши повседневные служебные беседы, на которых мы обсуждали различные ситуации службы и жизни, я называл про себя «уроками словесности». В результате этих «уроков» сложилось у всех понимание, что успех деятельности АПЛ зависит от знаний, умения и порядочности каждого члена экипажа, что удача или неудача на всех одна. Получился экипаж, с которым мы приняли успешно корабль в состав ВМФ и совершили первые походы без серьёзных аварий. Острые ситуации случались не раз, но вины личного состава не было. Их следует отнести к случайным отказам, неизбежным при освоении новой техники.

Государственную комиссию испытаний АПЛ К-38 возглавлял начальник Постоянной комиссии приёмки кораблей ВМФ Герой Советского Союза вице-адмирал Холостяков Георгий Никитич. Когда он прибыл знакомиться с экипажем, вызвал меня к себе. Я представился:

– Командир АПЛ К-38 капитан 3 ранга Чернов по Вашему приказанию прибыл.

Холостяков Г.Н. смотрел на меня с удивлением и пожимал плечами. Задал несколько вопросов о моей предшествующей службе. Потом мне рассказывали, что он интересовался, почему командиром назначили такого молодого офицера.

На смену Г.Н. Холостякову вскоре пришёл легендарный командир ПЛ С-56 периода войны Герой Советского Союза вице-адмирал Щедрин Григорий Иванович. Он часто бывал на лодке при постройке и на швартовных испытаниях. Работа с ним пошла дружно. Григорий Иванович прекрасно понимал флотскую службу. Соблюдая традиции, считал, что лодку надо знать, поэтому часто приезжал из Москвы для её изучения.

Государственные  испытания

После швартовных испытаний АПЛ перевели в транспортном доке по Беломорско-Балтийскому каналу в Северодвинск. Начались заводские ходовые и государственные испытания. И здесь Г.И. Щедрин был постоянно с нами в качестве Председателя Государственной комиссии. А я был его заместителем.

Северодвинск, 1967 год.

Председатель Комиссии Государственной приёмки кораблей ВМФ

Герой Советского Союза вице-адмирал Щедрин Григорий Иванович

Григорий Иванович Щедрин доверял мне во всём. Посмотрев однажды, как я швартуюсь, как командую погружением и всплытием, далее не контролировал меня в управлении кораблём. Он утверждал план испытаний на сутки и далее работал по своему плану, являясь старшим начальником на борту АПЛ и находясь в моей каюте. Каждый день я приходил к нему с докладом о состоянии экипажа и корабля, а также о выполнении плановых работ и мероприятий, начале и завершении этапов испытаний и так далее. Больше я его не беспокоил.

При проверках основных тактико-технических элементов корабля Григорий Иванович всегда находился в ГКП. С его участием были проведены испытания на максимальные скорости надводного и подводного хода, работы механизмов и устройств при погружении на рабочую глубину, функционирования ГЭУ при предельных кренах и дифферентах, маневра аварийного всплытия, при стрельбе различными торпедами и ракетами из торпедных аппаратов и другие важные проверки.

Во время выполнения всех испытаний суточного плана в центральном посту присутствовал заместитель председателя Госкомиссии капитан 1 ранга Висящев Анатолий Васильевич, подчинённый Г.И. Щедрина по службе в Комиссии Госприёмки. Он пытался «помогать» обеспечению госиспытаний в соответствии с утверждённым планом, но это ему не удавалось.

АПЛ не придерживалась норм и ограничений, установленных конструкторами при проектировании. Например, в подводном положении она дала скорость, превышающую проектные расчёты на два узла!

На рабочую глубину 320 метров погружались в Кандалакшском заливе. Там есть небольшая впадина – самая глубоководная часть Белого моря, где на карте обозначена именно такая максимальная глубина. Во время погружения достигли и зафиксировали глубину точно 320 метров. Штурман капитан-лейтенант Мезенцев С.Д. доложил: «Под килём – ноль метров!». После выполнения программы испытаний на рабочей глубине, не коснувшись грунта, стали всплывать на безопасную глубину с дифферентом ноль. Старший мичман Корольчук, наш главный боцман, был виртуозом в управлении глубиной погружения и дифферентом АПЛ.

В период испытаний в Белом море на нашей лодке была впервые испытана и принята на вооружение новая система глубоководной торпедной стрельбы ГС-250. Точно на глубине 250 метров и скорости АПЛ 33 узла были выстрелены торпеды одиночно из всех торпедных аппаратов и залпом в различных комбинациях боезапаса. Система работала в пределах расчётных параметров, а всплывшие на поверхность практические торпеды, поднятые торпедоловами, не имели повреждений.

По всем разделам программы Государственные испытания прошли успешно. Отлично спроектированный и хорошо построенный корабль был послушным в руках экипажа и сдаточной команды. Но в конце испытаний АПЛ преподнесла «сюрприз», заставивший всех задуматься, «кто есть кто».

Противолодочная атомная подводная лодка – «подводный истребитель» проекта 671

По плану испытаний проверяли маневр реверса главной турбины с полного хода вперёд на полный ход назад на глубине 80 метров при глубине места 220 метров. Включили датчики, регистрирующие приборы и записывающую аппаратуру. Разогнали лодку до самого полного хода турбиной мощностью 31000 лошадей и дали самый полный ход назад турбиной в 6100 лошадиных сил. И тут произошло то, чего никто не ожидал.

Лодка начинает самостоятельно дифферентоваться на нос, скорость по лагу снижается медленно. Боцман малыми кормовыми горизонтальными рулями пытается отвести дифферент к нулю, но дифферент на нос растёт, глубина под килём уменьшается. Боцман включает большие кормовые горизонтальные рули, но дифферент на нос увеличивается. Слышен шум воды по бортам лодки от работающего на полную мощность назад гребного винта. Боцман кричит:

– Лодка не слушается рулей глубины!

Отводим рули «в ноль». Дифферент растёт быстрее: 15,…20,…25 градусов! Скорость по лагу около 20 узлов вперёд! И не уменьшается! Дифферент 40,…51 градус! Предельная отметка шкалы дифферентометра! Дифферент продолжает нарастать и дошёл до 54 градусов! Кругом всё летит и грохочет. Я уже дал команду на полный вперёд и рули на всплытие, а лодка не выпрямляется. Ощущение такое, что и под килём уже ничего нет. Но штурман докладывает:

– Под килём 60 метров!

Погружение прекратилось! Скорость по лагу около 20 узлов вперёд. Остановили турбину и дали ход назад Штурман кричит:

– Командир, лаг врёт!

Конечно, иначе мы были бы уже по мидель в грунте. Вижу, как кто-то из военной приёмки тянется к пульту, чтобы продуть балласт, и кричу, запрещая ему это делать. Кто-то из наших его придержал.

Вновь зашумела вода по бортам от работающего полным ходом назад гребного винта. Это хорошо! Глубина стала уменьшаться. Гребной винт тянет здорово на поверхность, так как по весу лодка удифферентована правильно. Глубина 80 метров! Боцман, управляя лодкой, идущей на заднем ходу, отводит дифферент. Лодка выпрямилась на глубине 45 метров, но дифферент переходит на корму. Дал ход турбиной «вперёд малый», одержал дифферент 25 градусов на корму. Продув в этот момент среднюю группу цистерн главного балласта, всплыли в позиционное положение на ровном киле. В перископ осмотрел горизонт. Море – штиль, солнышко, наверно, птички поют. Мир и покой. Благодать! А у нас чёрт знает что творится…

Продули балласт, осмотрелись в отсеках. Объявили готовность № 2 надводная.

Этот неприятный эпизод закончился благополучно. Ущерб небольшой: в кают-компании сорваны с мест столы, разбита посуда, всё, что могло ещё сорваться, – сорвалось, у нескольких моряков шишки и синяки. Серьёзных увечий не было.

Когда всплыли, Григорий Иванович Щедрин пришёл в центральный пост и говорит:

– Что вы здесь творите?

А в ЦП все рады, что вышли из критической ситуации, и делятся ощущениями. Докладываю Щедрину:

– Товарищ адмирал, в соответствии с утверждённым Вами планом мы провели испытания корабля в подводном положении при маневре перехода с самого полного хода вперёд на самый полный ход назад. Обнаружены некоторые отличия поведения корабля в этой ситуации от предполагаемого. Будем разбираться, в чём дело. Техника исправна, экипаж здоров.

– Позовите мне того, кто придумал такое испытание.

Подошёл капитан 1 ранга и докладывает. Выслушав его, адмирал в резких выражениях сказал, что «если ему ещё раз подсунут на подпись нечто подобное, он прикажет выстрелить автором предложения из торпедного аппарата».

Нам повезло, что такое случилось во время испытаний. Регистрирующая аппаратура задокументировала в реальном времени детали и подробности «эксперимента». Анализ всех данных происшествия привёл к интересным выводам о том, что в подводном положении при реверсе движителя на максимальной скорости появляется эффект, при котором приборы дают неверные показания скорости корабля, глубины погружения и глубины под килём из-за хаотических потоков забортной воды и перепадов давления. Таким образом, было открыто неизвестное ранее новое явление в управлении АПЛ, названное кем-то «обратной управляемостью», подлежащее сначала теоретическому исследованию. Подобные испытания были отменены. После госиспытаний была проведена ревизия механизмов и устройств.

Экипаж был доволен своим кораблём и итогами его испытаний. За годы строительства корабля, швартовных и заводских ходовых испытаний члены экипажа и судостроители установили на всех уровнях товарищеские и дружеские отношения, которые помогали на основе взаимного доверия и порядочности хорошо делать общее дело. Ни в чём ни у кого не было корысти. В этой дружной работе мы легко решали сложные конструкторские и строительные проблемы.

Но отдельные простые пожелания экипажа по размещению приборов, оборудованию боевых постов, командных пунктов и ГКП, а также обустройству кают, ранее принятые к исполнению заводом, на «финишной прямой» не были выполнены. «Не хватило времени».

Когда в конце заседания государственной комиссии вице-адмирал Щедрин спросил, все ли члены комиссии согласны подписать акт, я высказал несогласие из-за нереализованных обещаний. Мне не хотелось огорчать моих друзей и товарищей – судостроителей, конструкторов «Малахита» и дирекцию Адмиралтейского завода. Но решил в знак уважения к ним не идти на уступки, а побудить их к выполнению заявленных нами давно и принятых заводом к исполнению замечаний и предложений. В своём выступлении заявил, что связываю подписание акта с фактическим выполнением заводом обещанных доработок, которые должны придать недостающий блеск хорошо спроектированному и прекрасно построенному кораблю.

После моего высказывания Г.И. Щедрин сказал, что он поддерживает командира подводной лодки и ожидает доклада о выполнении пожеланий экипажа. Это было 4 ноября 1967 года. Через несколько часов на корабле началось внедрение «экипажных» просьб и предложений. 6 ноября был развёрнут фронт работ по всем ранее согласованным нашим пожеланиям. Стало очевидным, что «заднего хода» уже не будет.

Накануне празднования пятидесятилетия Октябрьской революции вечером 6 ноября был подписан акт об окончании государственных испытаний АПЛ К-38 и приёме её в состав Военно-Морского Флота. А через неделю на корабле были закончены все работы. Руководство завода приняло наш перечень доработок для внедрения на все последующие АПЛ проекта 671.

Боевая подготовка и боевая служба

АПЛ К-38, управляемая штатным экипажем, вскоре пришла в губу Западная Лица на Кольском полуострове – к месту постоянного базирования. Там располагались три дивизии атомных подводных лодок, объединённых в 1-ю флотилию: 3-я – «торпедная», 11-я «крылатая» и 31-я «ракетная». Наш экипаж был сформирован на базе 3-й дивизии. К-38 – торпедная лодка, поэтому мы вошли в 3-ю дивизию 1-й флотилии АПЛ Северного флота.

3-й дивизией командовал Герой Советского Союза контр-адмирал Игнатов Николай Константинович, а 1-й флотилией Герой Советского Союза вице-адмирал Сорокин Анатолий Иванович.

Герой Советского Союза                         Герой Советского Союза

Вице-адмирал Сорокин А.И.                 Контр-адмирал Игнатов Н.К.

Штаб дивизии сразу начал осваивать новый корабль и основательно измотал нас проверками. Нам приказали подготовить и сдать все задачи курса боевой подготовки торпедных АПЛ, после чего мы должны выйти на боевую службу в Норвежское море.

После постройки и испытаний привести корабль в порядок не просто. Помогли курсанты – выпускники высших военно-морских училищ, которые охотно шли на наш корабль на стажировку. Мы встречали их заповедью адмирала Нельсона: «Каждый морской офицер должен совмещать в себе благородные привычки джентльмена и практические навыки простого матроса!». Эти практические навыки они получили в трюмах АПЛ К-38 и таким образом помогли нам успешно сдать первую в истории корабля задачу.

Задачу Л-1 – «Подготовка АПЛ к плаванию» – мы сдали с первого захода 12 марта 1968 года. А вскоре отработали и сдали задачу Л-2. Осенью почти на месяц ушли на боевую службу в Норвежское море. Это был мой первый ответственный выход в океан в должности командира корабля. Руководством ВМФ, флота и флотилии мне было доверено самостоятельное плавание.

На ходовом мостике  командир головной АПЛ проекта 671 К-38 капитан 1 ранга Чернов Е.Д.

Поход прошёл очень интересно. При движении вдоль побережья Норвегии несколько раз обнаруживали дизель-электрические подводные лодки НАТО.

Мы идём в подводном положении, и акустик докладывает:

– Слышу шум винтов подводной лодки, идущей под дизелями на малом ходу. Производит зарядку аккумуляторной батареи. Предположительно норвежская.

Начинаем потихоньку подкрадываться, определяем элементы движения цели. Приблизившись, классифицируем её как ДЭПЛ типа «Коббен». И вдруг цель пропадает. Осматриваем поверхность моря – никого нет. Так было несколько раз.

«Дизелюхи» – прекрасные лодки, пока не «бьют зарядку». Они малошумные, поэтому обнаружить их очень трудно. Зная об этом, мы пытались «достать» ускользнувшего от нас «супостата», работая гидроакустическим комплексом в активном режиме. Но гидролокаторы у нас в то время были слабые.

Первый поход К-38 показал, что новый ГАК «Рубин» имеет большую дальность обнаружения надводных целей в режиме шумопеленгования. Но, обнаружив ДЭПЛ в надводном положении, мы не смогли выполнять слежение за ними после их погружения даже при помощи гидролокатора.

Все задания первого плавания АПЛ К-38 были выполнены полностью, кроме обнаружения иностранных АПЛ, на что перед походом нацеливало командование ВМФ.

Осень 1968 года. АПЛ К-38 возвращается в Западную Лицу из первого похода на боевую службу

После возвращения в базу и краткого отдыха продолжали боевую подготовку и готовились к походу на боевую службу в Средиземное море.

В 1970 году К-38 участвовала в учениях «Океан» и находилась в Атлантическом океане в завесе вместе с АПЛ К-8 в тридцати милях от неё. Завеса действовала несколько суток, и была расформирована после случившейся на К-8 аварии, превратившейся в катастрофу с гибелью пятидесяти двух членов экипажа. К-38 могла через час после приказания быть у борта К-8, но приказа не последовало…

Во время учения «Океан» К-38 четыре раза проходила в подводном положении покрытый льдом Датский пролив по приказу берегового командного пункта.

АПЛ К-38 дважды участвовала в соревнованиях по торпедной стрельбе при атаке отряда боевых кораблей на приз Главкома ВМФ и завоёвывала этот приз. Много занимались обеспечением противолодочных кораблей и самолётов, участвовали во всех учениях Северного флота, обеспечивали подготовку экипажей строящихся АПЛ. Работали, учились и плавали много. 

Продвижение  на  штабную  работу 

В августе 1971 года меня назначили начальником штаба 3-й дивизии 1-й флотилии подводных лодок. Корабль у меня принял старпом, капитан 2 ранга Мезенцев Станислав Дмитриевич – прекрасный штурман, хороший офицер и порядочный человек. Он служил со мной ещё командиром БЧ-1.

На К-38 у него, к сожалению, случилась трагическая история. Из любви к кораблю он однажды в воскресенье устроил на лодке аврал – чистку и покраску внутри носовой надстройки. Туда были посланы молодые матросы, которые ещё не знали систему тяг и рычагов управления носовыми горизонтальными рулями. Из-за головотяпства дежурно-вахтенной службы в это время начали проворачивание устройств и механизмов, и троих матросов зажало рулями.

В штаб поступил доклад, что на К-38 гибнут люди. Прыгнул в машину, приехал на лодку. Врач оказывает двум матросам первую помощь. В надстройке ещё один матрос, зажатый тягами рулей. Мезенцев стоит бледный, лица на нём нет.

Матросы не погибли, но получили увечья. Это было ужасно. В жизни не всегда удаётся избежать несчастья, но уж в который раз я убедился, что на подводной лодке с такой сложной техникой мелочей не бывает. 

Осмысление  опыта

Атомные подводные лодки проекта 671 были задуманы как «подводные истребители». Все полагали, что, имея такой подводный крейсер с мощной гидроакустикой, могучим вооружением и снабжённый другими научно-техническими новинками, мы сможем обнаруживать американские лодки и осуществлять длительное слежение за ними в океане в готовности к уничтожению. Таким образом, мы получим господство в морях и океанах и обеспечим безопасность нашей территории от ракетно-ядерного удара из-под воды. Но из этого ничего не получилось!

«Подводные истребители» один за другим вступали в строй и выходили в океан на боевую службу. В океане везде «квакают квакеры» – американские донные акустические обнаружители подводных лодок системы SOSUS. Изредка мелькнёт американская лодка – и всё! Если установил с ней акустический контакт, ведёшь слежение и начинаешь за ней гоняться, то постепенно понимаешь, что в этом длительном фигурном кружении под водой ещё надо разобраться, кто за кем следит и гоняется. Как правило, это продолжается час, два, три и более. Командир весь «в мыле», экипаж тоже. Американскому кэптену такая «дуэльная забава» тоже, наверно, не в радость. Ведь происходит постоянно опасное маневрирование при выполнении различных фигур с резким изменением курса, скорости и глубины погружения.

Трудно представить себе со стороны, как на глубине 250-300 метров над километровой бездной гоняются друг за другом на больших скоростях начинённые мощным обычным и ядерным оружием две атомные подводные лодки весом каждая по пять-семь тысяч тонн! Вероятность столкновения подводных лодок в дуэльных ситуациях очень велика. Последствия такого столкновения могли бы вызвать глобальную катастрофу.

Вдруг неожиданно наступает тишина – американская лодка исчезла! Как и почему – не понятно. Наши командиры никогда не прекращали это противоборство. Надо отдать им должное: – это были смелые и мужественные люди, не желавшие ни в чём уступать американцам.

Командующий флотом предъявлял претензии командирам АПЛ: плохо готовитесь к походу на боевую службу, не соблюдаете скрытность своих действий, не активно ищете «супостата», не настойчиво преследуете его после обнаружения и так далее. Командующим флотилиями и командирам дивизий тоже претензии: слабо учите командиров противолодочных АПЛ, не там ищете, не обеспечиваете должным образом действия АПЛ в океане и тому подобное. Главком ВМФ недоволен Командующим флотом: «Беспорядок у Вас, – что Вам ни дай, всё не впрок!».

Эти всеобщие неудовольствия на флоте породили смертельно опасную тактику слежения за иностранными АПЛ – тактику «короткого поводка». Она требовала от командиров наших АПЛ самопожертвования в мирное время. Только Бог уберёг противоборствующих подводников от катастроф и большой крови, предупредив их об этом полутора десятками относительно лёгких подводных столкновений. АПЛ 3-й дивизии четыре раза сталкивались с иностранными лодками при взаимном слежении: с английской «Violent», АПЛ США «Patrick Henry» и двумя другими «американками». Столкновения произошли также у АПЛ других соединений.

Мы стали выяснять, в чём же дело? Технически грамотная флотская молодёжь, активно искавшая выход из «сложившегося международного положения», подсказала ответ. Капитан-лейтенант Курышев, разрабатывая свою теорию поиска малошумных подводных лодок, эспериментировал с аппаратурой узкополосного анализа шумового спектра, которая не была предназначена для морской среды. Он предложил подключить эту аппаратуру к главной антенне гидроакустического комплекса. Я разрешил ему это сделать. Результаты получились такими, что у всех волосы дыбом встали!

Обнаружилась мощная акустическая помеха от механизмов своей лодки в низкочастотной части шумового спектра, то есть лодка излучала инфразвук, который распространялся на сверхдальние расстояния практически без затухания, преодолевая все гидрологические препятствия. Из-за собственного шума АПЛ наши шумопеленгаторы ничего не слышали в том диапазоне частот, в котором должны были уверенно обнаруживать и сопровождать «вражеские» подводные лодки на больших дистанциях. А лодки «супостата» уверенно выходят на инфразвуковой шум наших лодок, как на маяк, оставаясь недосягаемыми для наших акустиков.

От нас требовали побед тем оружием, которое есть. Вот мы и придумали тактику «короткого поводка» и атаку противника по шуму торпедного залпа или шуму идущих на нас торпед, когда время измеряется секундами. Выдумывали также различные «мероприятия по снижению шумности». Но как снизить шумность уже построенной лодки? Излучавший шум главный турбозубчатый агрегат стоял на фундаменте, как на ледоколе. Чтобы исключить передачу инфразвука в окружающую среду, требуется трёхкаскадная амортизация. Это невозможно сделать на построенном корабле. Стали искать другие методы снижения шумности АПЛ.

Изучая различные режимы движения, стали выяснять, при каких вариантах лодка шумит больше или меньше. Нам удалось найти такие сочетания работы главных механизмов, при которых значительно снижались уровни акустических полей и уменьшалось время их существования. Эти мероприятия в некоторой степени помогли нам «уйти из-под прицела». Однако, соблюдение режима тишины на корабле – это дополнительная нагрузка на экипаж. Постоянно надо контролировать себя даже во время отдыха, а на вахте постоянно следить за малошумным режимом работы механизмов. Такой порядок на АПЛ во время похода постепенно внедрили на двух дивизиях флотилии, и он дал некоторый результат.

Но становилось всё более очевидным, что с такой техникой мы не сможем выполнить свои задачи. Сравнили свой печальный опыт с данными разведки и выяснили, что наши лодки всё время ходили на прицеле у американских. А мы считали, что «заткнём их за пояс», имея «подводные истребители». Стало ясно, что на этом этапе нам «не взять» американцев техникой. Когда окончательно разобрались, в чём дело, вопрос шумности АПЛ мы поставили перед промышленностью. А пока стали искать и внедрять палиативные методы противодействия путём изменения режимов движения и работы механизмов, а также организации службы и соблюдения тишины на АПЛ.

Почему так сложилось? Во время борьбы с космополитизмом и такими «лженауками», как генетика и кибернетика, в нашей фундаментальной науке бытовало мнение, что инфразвуковой участок акустического спектра неперспективен для использования в практике. Ни для какого применения не годится – и всё! Поэтому научных исследований в этом направлении не проводилось. А в Штатах этой областью акустики серьёзно занимались, создали теорию и соответствующую технику. В итоге АПЛ США в инфразвуке не шумели. Были созданы также стационарные и буксируемые гидроакустические антенны, которые обнаруживали шумы в низкочастотном спектре на больших расстояниях.

По этой проблеме я делал доклад Командующему Северным флотом. При подготовке доклада выяснилось, что заказчики от ВМФ, выдавая ТТЗ на проектирование новых АПЛ, даже не выставляли промышленности требований по нормам шумности отдельных механизмов и АПЛ в целом в инфразвуковом диапазоне. Естественно, промышленность не работала в этом направлении. Мы стали выдвигать требования по уровню шумности, но все воспринимали их без интереса. Представители промышленности отказывались вводить нормы, понимая, что установить нормы легко, а реализовать очень трудно.

Западная Лица, 1980 год. Докладываю Главнокомандующему ВМФ Адмиралу Флота Советского Союза Горшкову С.Г. суть проблемы

Нам удалось пробить «стену сопротивления», и нормы шумности были установлены. Ныне наша промышленность научилась делать малошумные редукторы и другие механизмы, а установка их производится на несколько ступеней амортизации.

Столкновение АПЛ К-306 с АПЛ «Патрик Генри»

Американские подводники старались следить за нами издалека. Имеющиеся в их распоряжении гидроакустические станции позволяли это делать. А нам приходилось сближаться с ними на малые расстояния, чтобы следить «на коротком поводке», так как дальность обнаружения АПЛ противника у наших гидроакустических комплексов была меньше, чем у американцев. Поэтому слежение за американскими АПЛ при обоюдном маневрировании было опасным делом.

Американские подлодки следили за нами издалека неделями. Иногда, когда им становилось скучно, и они хотели «поиграть» с нами, подходили ближе. Тогда мы их обнаруживали и сразу доносили: «Обнаружена подводная лодка! Начинаем слежение». Но вести её мы могли на дистанции в несколько кабельтовых, постоянно рискуя столкнуться. Для того, чтобы этого не случилось, была разработана специальная схема маневрирования. Чтобы избежать столкновения, командир должен был соблюдать правила особой инструкции, ограничивающей свободу действий.

В 1974 году на боевой службе в океане АПЛ К-306 (командир капитан 1 ранга Гурьев, старший на борту капитан 1 ранга Гашкевич) обнаружила американскую ПЛАРБ «Patrick Henry». Командир начал слежение. Подходил к «противнику» на минимальную дистанцию, чтобы иметь устойчивый гидроакустический контакт. В какой-то момент «супостат» начал сложно маневрировать на большой скорости, идя на пересечение курса нашей лодки. Командир К-306 не успел погасить скорость и удержать лодку. Произошло касательное столкновение. Это происшествие в глубине океана к великому счастью для всех не привело к трагическим последствиям. Оба подводных крейсера получили повреждения, но благополучно своим ходом вернулись в свои базы.

Санкт-Петербург

2006 год

Продолжение следует