Сталий Иванович Филь отличается добрым отношением к людям и вообще ко всему живому. Это хорошо проявляется в его воспоминаниях, написанных откровенно и правдиво. Рассказывая о коротких эпизодах из жизни, Сталий легко переходит с одной темы на другую, создавая общую быстро меняющуюся картину бытия. Он очень наблюдателен, с интересом и любовью подмечает множество деталей в природе, в поведении людей и животных в нормальной жизни и во время войны.

Сталий Иванович исключительно здравомыслящий человек. У него с детства проявился интерес к истории и политике, поэтому все события он анализирует и даёт им исторические и политические оценки.

Сталий Филь вынужден был рано закончить военную карьеру в связи с сокращением. Но он заранее готовился к этому и окончил Ленинградский университет по экономике. Поэтому он легко адаптировался к гражданской жизни, став экономистом абразивного завода «Ильич». Затем он перешёл в НПО «Красная Заря» и стал заниматься организацией производства на основе применения вычислительной техники. Со временем стал начальником ИВЦ и отдела АСУП. Он интересно рассказывает об этом периоде своей деятельности.

Сталий Филь

 Жизнеописание одного из однокашников

ЛВМПУ – 1-го Балтийского ВВМУ

образца 1946-1953 годов

Филя Сталия Ивановича

Происхождение

 Родился я 19 января 1931 года в древнерусском городе Чернигове, который теперь находится в «независимой» Украине.

Отец мой Филь Иван Иосифович был кадровым командиром Красной Армии. Он был настоящим коммунистом, который свято верил в построение коммунизма в нашей тогда единой стране. Поэтому и имя он дал мне, связанное с задачами первой пятилетки, когда стране надо было больше металла и, в частности, стали. Косвенно оно корреспондировалось и с именем Сталина.

Иван Иосифович Филь, 1933 год 

Как рассказывала моя мама, соседка по квартире, остроумная еврейка, с ехидцей спросила:

– А почему вы его чугуном не назвали?

Своего тёзку я встречал всего один раз. Это был командированный на наш завод специалист из Киева. Когда ему отмечали командировку в заводской канцелярии, обратили на это внимание, и специально позвали меня поговорить с ним. Он тоже никогда не встречал человека с этим именем. Так что в моём имени отразилась та эпоха, во время которой я изволил появиться на этот свет.

Моя мать – Екатерина Григорьевна Филь.

Моя мама – Филь Екатерина Григорьевна.

Город Ромны, 1953 год

И отец, и мать – оба из самой, что ни на есть, украинской глубинки, – Полтавской области, села Лохвица.

 Мои братья

         Кроме меня, в нашей семье было ещё двое братьев: – Анатолий и Юрий. Толя окончил Киевский политехнический институт и работал технологом на разных машиностроительных предприятиях страны. Сейчас он на пенсии, живёт в городе Кременчуге Полтавской области.

Юра учился в консерватории в Киеве, затем в Одессе на вокальном отделении. У него был отличный баритон. По распределению он работал в Житомире в местном музыкальном театре, затем был преподавателем в музыкальном училище. Юре крепко не повезло. После Чернобыльской катастрофы он заболел белокровием и умер совсем молодым. 

Воспоминания детства

В детстве у меня была хорошая память. Первое событие, в связи с которым я помню себя, был день похорон Сергея Мироновича Кирова в декабре 1934 года. Отовсюду раздавались гудки заводов, паровозов, завывали сирены.

Во дворе нашего дома была печка, на которой готовили еду в летнее время года. Как-то летом 1935 года мама жарила на ней котлеты и куда-то отлучилась. Дворовая собака воспользовалась этим и стала хватать котлеты со сковороды. Так как они были очень горячими, то выпадали из её пасти обратно в скороду. Наконец, она приспособилась: – хватала котлету зубами и быстро роняла её на землю. Когда котлеты слегка остывали, она с жадностью их съедала. Мама скоро вернулась, но котлет уже не было. Всё это я наблюдал из окна квартиры.

Хорошо помню первые выборы в первый Верховный Совет СССР в 1936 году, так как ходил с отцом и мамой голосовать. На первом предвыборном митинге в депутаты выдвигался кто-то из областных руководителей. Народом была заполнена вся центральная площадь города. Спустя несколько дней, пошёл слух, что наш кандидат в депутаты оказался врагом народа. На втором митинге народа было уже мало.

В 1938 году были арестованы командир и комиссар полка, где служил мой отец. Накануне они были награждены сейчас уже уникальными медалями «20 лет РККА». РККА – это рабоче-крестьянская красная армия. Разное было то время: – много было хорошего и на этом фоне как-то не выделялись репрессии. Особенно, если они не касались твоих близких.

В 1938 году я пошёл в первый класс школы имени Войкова. Очевидно, тогда в стране была большая рождаемость, потому что мой первый класс был за литерой «Д». Во дворе школы был высокий курган с гранитным надгробным знаком. Это была могила какого-то черниговского князя времён «Слова о полку Игореве». Именно здесь, на земле Черниговской, происходили события, описанные в этом выдающемся литературном произведении древней Руси.

Чернигов очень интересный город. В летописях он упоминается 907 годом. В нём очень много красивых церквей, монастырей. Все они в период разгула воинствующего атеизма были закрыты. Воинская часть отца располагалась в Елецком монастыре.

Первый класс мне запомнился тем, что нас очень хорошо кормили бесплатными завтраками. А на родительское собрание ходили в основном отцы, так как моя первая учительница Нина Николаевна была очень красивой женщиной.

1 сентября 1939 года я пошёл во второй класс. В этот день с нападения на Польшу, которое осуществила Германия, началась вторая мировая война. Я с детства интересовался политикой, уже начал читать газеты. Поскольку мой отец и дед постоянно обсуждали политические события, то я уже был в курсе многих международных проблем. Многие тогда сочувствовали немецким победам на фронтах Западной Европы. Это объяснялось тем, что Англия всегда вела вероломную и коварную политику по отношению к России, а затем и к СССР. Она проводила политику «умиротворения» агрессора, а на самом деле делала всё, чтобы направлять гитлеровскую агрессию на Восток, на Советский Союз.

Продолжением этой политики было затягивание открытия второго фронта, хотя силой обстоятельств, мы уже имели общего врага в лице гитлеровской Германии. Англия первая начала холодную войну с СССР со знаменитой речи Черчилля в Фултоне.

С моей точки зрения, величайшей заслугой Сталина явилось то, что он сумел путём политического маневрирования, в том числе и заключением пакта о ненападении с Германией, затянуть время до тех пор, пока Англия и Франция оказались в состоянии войны с Германией. Если бы строй Западных держав не был расколот, и они выступили единым фронтом против нас, то СССР наверняка не смог бы в одиночку выстоять против всего капиталистического мира.

Я хорошо помню, как мой отец и другие командиры высказывались, что заключённый пакт о ненападении с Германией – политический маневр, и он лишь на время оттянет начало войны. Весной 1941 года отец неоднократно говорил, что война вот-вот начнётся, несмотря ни на какие заявления ТАСС.

В то же время он говорил, что Англия, Франция и США вынуждены будут вступить в войну с Германией. В любом случае мы победим в схватке с Гитлером. Германия повторила историческую ошибку, вступив в войну на два фронта.

Тем более обидно и горько осознавать сейчас факт нашего поражения в холодной войне, когда СССР находился в неизмеримо более благополучной обстановке.

После польской компании 1939 года, участником которой был мой отец, его воинскую часть перебазировали в город Коростень Житомирской области. Когда мы уезжали из Чернигова в ноябре 1939 года, очевидно, я остро почувствовал, что навсегда покидаю свою маленькую Родину. По пути на вокзал комок подкатился у меня к горлу, слёзы навернулись у меня на глаза. Но родителям и младшим братьям я этого не показал: стыдно было за свою сентиментальность. 

Ностальгия существует 

В Чернигове я вновь был всего один день, почти 50 лет спустя. В 1988 году я ехал на Роменский телефонный завод принимать автоматизированную систему управления производством в составе министерской комиссии. Специально сделал «крюк» с пересадкой в Чернигове.

Походил по старым местам, в частности по валу, где стоят пушки времён Полтавской битвы, установленные Петром I. Взглянул на дом тогдашнего гетмана Украины Мазепы, который всегда считался изменником. А теперь украинские националисты возводят Мазепу в ранг национального героя, а Богдан Хмельницкий наоборот считается изменником. Переяславская рада, согласно решения которой Украина вошла в состав России, сейчас называется «Переяславска зрада», то есть измена.

Но и у нас в России тоже усиленно вдалбливается в сознание молодёжи, что настоящие герои гражданской войны были Колчак, Юденич, Деникин, наряду с такими как Чапаев, Щорс, Пархоменко, Котовский и другие. Но история и историческая память народа снова расставляют всё по своим истинным местам.

Нашёл я и свой дом, в котором жили семьи командиров. Показался он мне маленьким и жалким по сравнению с новыми домами, построенными после войны. Посетил Елецкий и Троицкий монастыри, где я часто был в детстве. Зашёл в Ильинскую церковь, которая тесно примыкает к горе и продолжается внутри горы в подземельях. В одном из них смотрю, – работают люди. Возле них лежит довольно большая куча черепов. Как выяснилось: – это работали археологи, а черепа принадлежали жителям Чернигова, убитым после взятия города татаро-монголами.

Эпизоды истории

Итак, в ноябре 1939 года мы оказались в Коростене. Это та самая Искорость, которая была сожжена киевской княгиней Ольгой с помощью голубей и воробьев в отместку за смерть мужа – князя Игоря. Вблизи нашего военного городка за рекой Уж находилась берёзовая роща, в которой по преданию древляне разорвали пополам князя Игоря. Они привязали его за ноги к двум пригнутым берёзам, а затем отпустили их. Князь Игорь был наказан древлянами за свою неуёмную жадность в сборе дани.

Как известно, Ольга за убийство мужа потребовала с жителей Искорости вроде бы чепуховую дань: – с каждого двора одного голубя и воробья. К их лапам были привязаны смоляные концы из пакли. Затем их подожгли. Когда птиц выпустили, они полетели как живые факелы к своим домам, и город сгорел.

Над водопадом, где сквозь скалы Каменец-Подольского кряжа пробивалась река Уж, в граните сохранилось выбитое кресло, причём очень удобное. По преданию оно было выбито для Ольги, чтобы она могла любоваться водопадом.

 Интересное совпадение

 В Коростене я закончил второй класс. Весной 1940 года отец вернулся домой после участия в советско-финской войне 1939-1940 годов. На финской войне, на Карельском перешейке, он отморозил правую щёку, так как приходилось прикладываться к холодному металлу винтовки, когда целился в противника. Из револьвера на дальние расстояния особо не настреляешь.

Разве могло мне тогда прийти в голову, что через 50 лет мой садовый дачный участок будет располагаться в тех местах, где воевал отец. Гранитные надолбы линии Маннергейма находятся всего в 100 метрах от моего участка.

В сентябре 1940 года воинскую часть моего отца переместили в город Каменск-Шахтинский Ростовской области. Если Коростень мне запомнился тем, что в реке Уж было невероятно много раков и рыбы, что указывало на прекрасную экологию тех мест до войны, то в Каменске мы ели невероятных размеров арбузы. Когда резали такой арбуз, то стены и потолок в комнате становились розовыми от сияния, исходившего от мякоти арбуза.

В Каменске я закончил третий класс и вступил в пионеры.

Новые впечатления

Весной 1941 года воинскую часть отца перевели на Северный Кавказ в Северо-Осетинскую АССР, станция Беслан, селение Иристон. Теперь Беслан знает весь мир после нападения чеченских террористов, убивших в местной школе сотни детей и взрослых. Это в двадцати километрах от Владикавказа, который тогда назывался город Орджоникидзе.

От Беслана начинается знаменитая Военно-Грузинская дорога через Главный Кавказский хребет. В Орджоникидзе можно было попасть по железной или по шоссейной дороге, только через Беслан.

Приехали мы на квартиру, которую снял мой отец у местного осетина, 9 мая 1941 года. Никто не мог тогда предположить, что через четыре года это будет день Победы. В тот день было пасмурно. А десятого мая произошло одно из самых впечатляющих событий в моей жизни, которых потом было ещё два по силе остроты впечатлений.

Утро было ясное, солнечное, на деревьях уже краснели ягоды черешни. Поднял я голову, глянул на небо и увидел снежные вершины Кавказа: – Казбек, Столовую гору. В первый момент я подумал, что это облака. Затем сообразил, что это горы. Дай, думаю, добегу до них. Выбежал в степь за селением, добежал до Терека, который грохотал, вырываясь на равнину. А до отрогов гор ещё километров пятнадцать.

Моему младшему брату Юре, которому было тогда три года, сильно не повезло. Дело в том, что до этого мы постоянно проживали в городах, а здесь оказались в условиях сельской местности. Здесь ребёнок накапливает опыт общения с домашними животными. Там, где мы снимали первую квартиру, во дворе гуляла квочка с цыплятами. Юра по детскому незнанию попытался схватить жёлтенького пушистого цыплёнка, за что был немедленно наказан. Квочка клюнула его в верхнюю губу, пробила её насквозь. Хорошо, что не в глаз.

Вскоре мы сняли другую квартиру – поближе к воинской части отца. И в первый же день Юра попытался погладить цепную собаку, и она укусила его прямо за лицо, оставив на всю жизнь несколько шрамов.

Наблюдения за животными

 Мне было очень интересно наблюдать за хозяйскими животными. Вот идёт с пастбища овца и ягнятами. Ягнята спокойно проходят через ворота, а мать останавливается перед воротами, приседает и делает гигантский прыжок через невидимую линию проекции верхней балки ворот на землю. Оказывается, год назад, в момент её прохождения через ворота с верхней перекладины оторвалась доска и ударила её по голове. Она это запомнила на всю жизнь.

Как-то соседская корова, возвращаясь с пастбища, по ошибке зашла в наш двор. Хозяйская корова немедленно стала бодать её рогами, а хозяйский пёс стал яростно нападать на неё вместе с коровой. Бедная соседская корова еле унесла ноги и навсегда запомнила, что в этот двор заходить нельзя.

Или, к примеру, потрошит хозяйка-осетинка зарезанную курицу, и потроха бросает на землю. Их быстро поедают хозяйский и соседский коты. Когда потрохов стало мало, хозяйскому коту не понравилось, что соседский кот вроде как объедает его. Началась драка. Увидев это, хозяйская собака тут же начала тоже нападать на соседского кота. Они зажали беднягу в угол, и тот еле вырвался из западни. Вот так проявилась дворовая солидарность животных.

 Северный Кавказ перед войной

 Здесь на Кавказе застала нас Великая Отечественная война. В Северной Осетии накануне войны была очень хорошая жизнь в смысле продуктов питания. Обилие овощей, фруктов, ягод, рыбы, мяса, и всё по низким ценам. У меня на всю жизнь осталось впечатление, что это был край, в котором текли молочные реки с кисельными берегами. Одно было плохо: – все приезжие, в отличие от местных, сразу же заболевали малярией. Я мучался от её приступов, пока не сменил климат.

Отправили меня лечиться в Орджоникидзе. Когда я ехал в пригородном поезде, то заметил большой пустырь, вокруг которого располагались дома. Оказывается, в 1910 году на это место упал большой метеорит. Разрушил пару домов. С тех пор из-за суеверного страха никто строить свой дом на этом месте не хотел.

Тогда же я обратил внимание на непримиримую вражду между осетинами и ингушами, которая нейтрализовалась самыми различными мерами Советской власти. Во-первых, были суровые наказания за кровную месть. Во-вторых, проводились различные соревнования по конным скачкам и джигитовке. Практиковались взаимные посещения концертных бригад и так далее. Рецидивы межнациональной вражды сурово подавлялись, а дружественные мероприятия всячески поощрялись. Но главное, – у всех была работа или в колхозах, или на предприятиях.

Осетия вошла в Россию добровольно. Осетины высококультурная, образованная нация. Ингуши и чеченцы оказались в составе России в результате завоевания. Осетины наряду с русскими без всякого различия несли все тяготы войны, честно воевали на фронте. Чеченцы и ингуши, очевидно, проявляли себя по-другому.

В любом случае, в условиях Советского Союза, в результате проводимой национальной политики, когда была единая государственная идеология, всеобщая обеспеченность работой и заработком, – великое множество народностей на Кавказе жили мирно, русские чувствовали себя нормально. Национальные противоречия существовали только на бытовом уровне.

При брошенном во время правления Ельцина Б.Н. лозунге: – берите суверенитета, кто сколько может проглотить, при одновременной хозяйственной разрухе, – старые обиды и этнические разногласия выплыли наружу. 

Начало войны

В ночь с 21 на 22 июня 1941 года я был у своего друга в осетинском селении Зильги. Семьи командиров были расселены по разным осетинским селениям, а сама воинская часть была в Беслане. 22 июня прихожу я на станцию и замечаю, что люди как-то сильно оживлены, собираются группами, рассматривают школьную географическую карту. Спрашиваю у пожилого осетина:

– В чём дело?

А он мне в ответ:

– Мальчик, ты что – не знаешь, что началась война?!

Отец всё время просил, чтобы его перевели в Киевский военный округ на Украину. Просьба его оказалась роковой. Она была немедленно удовлетворена 23 июня. 24 июня он отбыл на фронт в качестве командира роты связи с одновременным присвоением очередного звания – капитан.

Мы со средним братом Толей довольно беспечно отнеслись к проводам отца на фронт, так как до этого он участвовал в польской и финской компаниях и благополучно возвращался. Младший же трёхлетний Юра уцепился за отца, громко плакал. Маленький ребёнок сильнее всех предчувствовал, что он его видел в последний раз.

Вначале мы получали письма с фронта. Последнее было из-под Белой Церкви. Помню, он писал, что у пленных офицеров они обнаружили, уже тогда, бронежилеты. В декабре 1941 года мы получили извещение, что капитан Филь Иван Иосифович пропал без вести.

Как выяснилось уже после окончания войны, отец попал в окружение в районе Киева. При попытке вырваться из окружения во время переправы через реку Десну, на которой стоит мой родной город Чернигов, он был ранен в грудь и попал в плен. Затем его увезли в концлагерь для военнопленных в город Замостье в Польше. Там он и умер от полученного ранения в грудь, и был похоронен в общей братской могиле. О судьбе отца нам поведал майор Чепель, который был в этом же концлагере и чудом выжил.

Произошло интересное совпадение. Мой двоюродный брат Александр Снитко в 1944 году участвовал в освобождении города Замостье. После боя с автоматом наперевес он сфотографировался недалеко от этой самой братской могилы, где был похоронен отец. Конечно, тогда он этого не знал.

Александр Снитко после боя за польский город Замостье,

лето 1944 года

Двоюродный брат Александр вместе со своим отцом, то есть моим дядей, Павлом Александровичем Снитко воевали от Сталинграда до Праги в одном полку.

Мой дядя Павел Александрович

и его сын Александр,

мой двоюродный брат, в Польше. 1944 год

 Известие о полной капитуляции фашисткой Германии брат встретил 10 мая 1945 года в Праге.

Саша Снитко в Праге 10 мая 1945 года 

К нам приближается фронт 

Летом 1942 года фронт быстро приближался к нашим местам. Моя мама работала санитаркой в госпитале, куда ежедневно поступало множество раненых. В августе немцами был взят Моздок.

Интересно вели себя птицы по мере приближения фронта. В обычное время редко когда увидишь кукушку. А тут их появилось довольно много. Фронтовой грохот гнал их перед собой. За волной кукушек пошла волна ночных птиц: – сов и сычей. Обычно днём мы их не наблюдали. А тут они сидели десятками в огородах, подслеповато оглядывались по сторонам. Фронтовой гул нарастал всё громче, и они полетели дальше.

Наступавшие немецкие части упёрлись в Терек. Они не дошли до нашего дома полтора километра. Таким образом, мне в жизни крупно повезло, я не был в оккупации. В противном случае меня бы не приняли в Подготовительное училище. Слышалась непрерывная артиллерийская канонада. Рядом в огороде располагалась гаубичная батарея. 

Эпизоды войны у нашего порога

7 ноября 1942 года в день 25-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции немецкая авиация с 8 часов утра и до 18 часов вечера с перерывом на обед с 12 до 14 часов непрерывно бомбила Беслан. Были разрушены все более или менее значимые общественные здания, в том числе и моя школа. Разбомбили Беслановский маисовый комбинат, который по объёмам производства был вторым в мире после какого-то американского в штате Айова. Комбинат занимался глубокой переработкой кукурузы. Не удалось разрушить только вокзал, хотя вокруг него упало очень много бомб. Уцелела и мечеть в центре селения Иристон.

 Вокруг этой мечети кружил знаменитый во время войны самолёт У-2, уклоняясь от немецкого истребителя Me-109. Он использовал разницу в скоростях, и всё время находился за минаретом, так как обладал малой скоростью. А у Me-109 скорость была большая, и соответственно радиус разворота был большим. За этой смертельной «игрой в прятки» наблюдали многие в селении.

Поскольку кукуруза – главная культура в Осетии, то в её зарослях и прятались самолёты У-2 на нашем фронтовом аэродроме. Отсюда и пошло их фронтовое название «кукурузник». Они приносили много неприятностей немцам. Ночи напролёт У-2 летали на позиции немцев. Обычно сбрасывали осветительную авиабомбу с парашютом, выключали мотор и на бесшумном планировании сбрасывали бомбовый груз. Пока прожектора немцев искали бесшумный самолёт, он, как правило, уже уходил из зоны зенитного огня. Тем не менее, я сам лично видел большое количество заплат на материале, которым была обтянута конструкция самолёта, от пулевых и осколочных попаданий.

Немцы были на левом берегу Терека, а наш дом стоял на правом берегу примерно в полутора-двух километрах от реки на окраине селения. Ещё до прихода немцев все население рыло противотанковые рвы. Сами мы скрывались от обстрела в окопах, перекрытых сверху брёвнами.

Построить переправу через бурный Терек из-за быстрого течения было очень сложно. Тем не менее, немцы это сделали. На правый берег переправилось более десятка танков. Была большая паника. Бойцы, которые были в районе наших домов, стали отступать.

Не растерялся командир батареи реактивных миномётов. «Катюша» подошла по противотанковому рву на скрытую позицию и дала залп по переправе. Достаточно было хотя бы одному реактивному снаряду попасть по переправе, как она немедленно была разбросана на части бурным течением Терека. Немецкие танки оказались отрезанными от своих и от пехоты, которая только начала переправляться.

Танки повернули обратно, стараясь форсировать Терек и его многочисленные рукава. Вода заливала двигатели, и они глохли. Появившиеся откуда-то артиллеристы расстреливали в упор мечущиеся танки противника. Немногочисленная немецкая пехота переплывала Терек обратно к своим. Это сделать было тоже очень сложно. Переплыть Терек с его сверхбыстрым течением и ледяной водой, тем более в ноябре, в одежде и сапогах, ещё сложнее. 

Грабёж 

Как только прошёл слух, что немцы переправились на правый берег, куда-то исчезла местная власть. Начался повальный грабёж государственной и колхозной собственности. Население рассуждало так: – чем достанется немцам, лучше возьмём мы.

Лично я с другими осетинскими ребятами побежал на пасеку. Надел на себя мешок от пчёл, схватил из улья две рамки с сотами и, что было мочи, помчался прочь, преследуемый пчёлами. Две из них всё же успели меня ужалить.

Затем я заглянул в поселковую библиотеку. Книжные стеллажи были повалены, слой книг доходил до окон. Я выбрал себе две: – «Дон Кихот» Сервантеса и «Труженики моря» В. Гюго. Но грех брать чужое. Как только я пытался читать, особенно вторую книжку, так сразу начинался обстрел или бомбёжка, или сильный воздушный бой. У меня появился суеверный страх перед этой книгой, и я куда-то её забросил, а прочитал уже в подготовительном училище.

Мысленно возвращаясь в наше время, невольно напрашивается параллель. Повальный грабёж общественной собственности, осуществлённый в результате приватизации в 1992 году, напоминает мне тот грабёж 1942 года, когда в нашем селении Иристон на несколько дней исчезла Советская власть.

Кто бы мог подумать, что в миллионы раз в больших масштабах, при нашем пассивном участии, грабёж нашей кровной общенародной собственности произойдёт 50 лет спустя, когда исчезла навсегда Советская власть.

Конечно, то, что я рассказал о боях в нашей местности, лично я не наблюдал, так как в страхе сидел в окопе вместе с хозяином дома Ногаевым Батырбеком Дакоевичем. Всё это я узнал из рассказов бойцов и командиров, которые занимали боевые позиции рядом.

Особо хочу отметить, что даже когда немцы были буквально у порога нашего дома, всё равно мы, школьники той поры, ни на минуту не сомневались в нашей конечной победе. Советский патриотизм был в нашей плоти и крови.

А подбитые танки, застрявшие в Тереке и его рукавах, кувыркаясь, сносились всё ниже по течению. Такова мощь этой горной реки. Один из блуждающих рукавов Терека достиг противотанкового рва и залил его.

«Кто успел, тот и съел»

Летом 1943 года на берегу противотанкового рва я наблюдал такую запомнившуюся мне картину. На сыром месте сидела бабочка-капустница, к которой с разных сторон подкрадывалось несколько крупных лягушек. Они приближались со скоростью минутной стрелки, то есть видимого движения и незаметно, а круг всё более сужался.

И вдруг откуда-то взявшийся лягушонок перепрыгнул через больших лягушек, схватил в рот бабочку и сходу нырнул в ров. Большие лягушки недоуменно оглядывались вокруг, соображая, что же произошло.

Вот уж воистину: – «кто смел, тот и съел».

Превосходство в воздухе

Находясь пять месяцев в непосредственной близости от фронта, я с восхищением вспоминаю, с какой скоростью происходило перевооружение нашей Армии на более совершенное оружие. Особенно это было заметно по авиации, так как она в небе у всех на виду. В августе-ноябре 1942 года у немцев было явное господство в воздухе. С нашей стороны бомбить немцев летали тихоходные двукрылые «Чайки» в сопровождении И-16, так называемых «Ишаков». Они несли большие потери от немецких истребителей «Мессершмитт-109».

В январе 1943 года уже явное превосходство в воздухе было за нами. Бомбить немецкие позиции летали штурмовики Ил-2 в сопровождении истребителей Як-7. Причём происходило это массированно, волна за волной. Чувствовалось обилие боеприпасов. Штурмовики шли к немецким позициям на очень низкой высоте, подкрадываясь незаметно, затем взмывали вверх, и вели обстрел и бомбёжку немцев с бреющего полёта, или пикируя.

Вспоминая эти дни, невольно думаешь о нашей нынешней технической отсталости. Чтобы выйти из той катастрофы, в которую ввергли нашу промышленность так называемые реформаторы, возможно, придётся создавать мобилизованную экономику, чтобы наверстать исторически упущенное время. В противном случае нашу страну ожидает полуколониальная зависимость от стран Запада, которые превосходят нас, прежде всего, в новых, передовых технологиях.

Немцы отступили на 70 км

Последний залп войны я услышал 13 января 1943 года. Было это так. У осетинов есть новогодний обычай встречать Новый год, который они отмечают по старому стилю 13 января, массовым зажиганием костров в 12 часов ночи. Для этого, загодя летом, они заготавливают и сушат высокий бурьян, типа репейника. Когда такой костёр горит, то он оглушительно трещит, и пламя вздымается высоко в небо.

Немцы на это зарево от костров стрельбы не открывали. А вот «Катюши» дали мощный залп. То ли тоже отсалютовали Новому году, то ли действительно обстреляли немецкие позиции. 14 января 1943 года мы узнали, что немцы уже далеко – в 70-ти километрах от нас, у станции Прохладная.

Как мы добывали дрова

Во время войны на Кавказе было очень плохо с дровами. Осетины в селениях отапливались кизяками, которые изготавливались из коровьего навоза. Они замешивали навоз с растительными остатками, делали из него лепёшку и сильным ударом прилепляли её на каменную стену сарая, хорошо прогреваемую солнцем. После высыхания кизяки складывались под навесом в кучу. У нас, конечно, коров не было, но без дров мы не оставались.

Мы с братом Толиком ходили на Терек, который выносил с гор древесные остатки, так называемый плавник. Степь на пути к Тереку вся заросла бурьяном с очень острыми колючками. Во второй половине лета колючий бурьян выгорал и становился бурым. Горные орлы, которые сидели в колючках, совершенно сливались с ними. Идёшь, бывало, и вдруг чуть ли не из-под ног взмывает огромная птица. От неожиданности и страха останавливаешься, как вкопанный. Размах крыльев у горного орла не менее полутора метров. Однажды нам встретился орёл, который прыгал перед нами и никак не мог взлететь. Вдруг он остановился и стал срыгивать ранее съеденную пищу. После этого он смог взлететь. Неподалёку мы нашли останки гуся, которого и пожирал этот орёл.

Вообще на Кавказе очень много хищных птиц. Помимо орлов, это коршуны, ястребы, кобчики. Это объясняется тем, что в огромных кукурузных полях много мышей, хомяков, сусликов. Поэтому орлы, хоть и гнездились в горах, но охотились на равнине в предгорьях. Когда тень пролетавшего орла попадала во двор, куры, утки, гуси, индюки в ужасе прятались под верандами, навесами, в сараях. Двор от домашней птицы пустел в считанные секунды.

Однажды мы с Толиком в очередной раз пошли за дровами. Для этого нам надо было перейти через мощный отвод от Терека, на котором стояло много водяных мельниц. Толик решил не мочить трусы. Он взял большой булыжник, замотал его в трусы и бросил через проток. Как раз над серединой протока трусы слетели, а булыжник перелетел на другой берег. Трусы мгновенно унесло потоком. В те времена это была очень чувствительная потеря. Пришлось вернуться обратно. Мама отстегала Толика розгой, благо прикрыться ему было нечем.

Выселение народа

В 1943 году я был неоднократным свидетелем, как моряки Черноморского флота, когда их эшелоны проезжали через нашу станцию, во время остановки искали на рынке ингушей или чеченцев. Матросы утверждали, что чечено-ингушские национальные воинские подразделения открывали фронт, переходя на сторону немцев на Перекопе и Керченском полуострове в Крыму.

А в 1944 году в феврале месяце пришлось мне быть невольным свидетелем выселения чеченцев и ингушей с их родных мест. Селение Ингушейка было всего в четырёх километрах от нашего осетинского селения Иристон. Было это так.

До Беслана своим ходом следовали американские автомашины по маршруту Персидский залив, Иран, Армения, Грузия, Военно-Грузинская дорога. Машины поставлялись Советскому Союзу по ленд-лизу. В Беслане их принимали команды с разных фронтов, грузили на железнодорожные платформы и доставляли на место назначения. Так вот, весь этот поток автомашин был задержан и начал сосредотачиваться на бывшем фронтовом аэродроме, на котором до войны проходили соревнования по джигитовке, конные скачки. Их скопилось, наверно, несколько десятков тысяч.

По команде сверху эти автомашины вместе с конвойными разъехались по всей Чечено-Ингушской АССР. В них грузились семьи с ограниченным количеством домашнего имущества и продуктов. Одновременно подходили железнодорожные эшелоны с товарными вагонами. В них погружались семьи, и эшелоны под конвоем отправлялись в Северный Казахстан. В течение двух недель всё было кончено.

Какое-то количество мужчин ушли в горы для вооруженной борьбы. Но оказывать сопротивление в то время, да ещё такой силе, какой была тогда Красная Армия и войска НКВД, было практически невозможно. К лету 1944 года мы уже ничего не слышали о группах людей, которые вели вооружённую борьбу. Осетины, среди которых я жил, никакого сочувствия к выселенным не показывали. Очевидно потому, что они всегда были во враждебных отношениях с чеченцами и ингушами. В царское время страдали от их набегов. То же отношение было и со стороны терских казаков. Однако последствия этого грандиозного выселения мы особенно чувствуем в наше время в условиях развала СССР.

Фронтовики, которые приезжали за американскими автомашинами, «дорвавшись» до отличных автомобилей, во всю гоняли по улицам Беслана. Однажды «виллис» на большой скорости раздавил курицу так, что из неё выстрелило уже созревшее яйцо. Оно пролетело метров 7-8 и разбилось о стенку дома.

У каждого своя судьба

В сентябре 1944 года мы переехали на Украину в город Ромны Сумской области, где жили три мамины сестры, и где было куда приткнуться. В 1946 году после окончания 7 класса через родительский комитет нашей школы я узнал, что в Ленинграде есть Подготовительное военно-морское училище.

Со мной учился в одном классе Гена Урбанович, мы с ним дружили. Его бабушка жила когда-то в Петрограде, а затем в Ленинграде перед войной. Она много рассказывала нам об этом городе. Через военкомат мы вдвоём послали документы в училище. Вызов пришёл на вступительные экзамены только мне, а ему нет. Причиной этого был год рождения: – у меня 1931, а него 1930. Поэтому он получил отказ.

Дальнейшая судьба Гены была трагической. В 1947 году, тогда он учился в 8 классе, поздно вечером на него напали бандиты. Он стал убегать от них. Побежал к воинскому овощехранилищу, которое охранял часовой. Он думал, что убежит под защиту часового, а тот от страха застрелил его. Когда часовой подошёл к Гене, последними его словами были: – «Дядя, зачем ты убил меня?». Вот так: – у каждого своя судьба.

Меня приняли в ЛВМПУ

В июне 1946 года я приехал в Ленинград сдавать вступительные экзамены. Поселили нас в огромный кубрик. Чтобы ночью не украли одеяло, приходилось его прикреплять к крючкам пружинного матраса. Народ был самый разный – со всего Союза. Насколько я помню, на 200 мест было подано 32000 заявлений. Вызов получили 16000 человек.

Сначала сдавали экзамены ленинградские потоки, а затем иногородние. Первый экзамен – диктант я написал на двойку. С грамматикой русского языка дела у меня обстояли плохо. Ну, думаю, песня моя спета. Надо хотя бы город посмотреть. Пошёл пешком по городу. Дошёл до Марсова поля и мимо памятника Суворову вышел на набережную Невы. Вот здесь, во второй раз в жизни, у меня захватило дух от открывшейся панорамы невских берегов. Меня охватил такой же восторг и удивление, как тогда, когда я впервые увидел снежные вершины Кавказских гор!

Вторым экзаменом было изложение. Я очень тщательно подбирал слова, чтобы не допустить ошибок. Получил четвёрку и общую тройку по русскому письменному. Все остальные предметы я сдал на пятёрки. В том числе и химию, которую ввели как дополнительный экзамен. По общему баллу, а так же принимая во внимание, что мой отец погиб на фронте, меня зачислили в Ленинградское военно-морское подготовительное училище.

10 августа 1946 года нас переодели в морское рабочее платье, и я стал подготом. Радости моей не было предела. В одном классе со мной оказался мой земляк Паша Бигма, который приехал из Талалаевки Сумской области, что в двадцати километрах от Ромен.

«Шкентеля»

Попал я в 142 класс, где были собраны самые маленькие по росту ребята. Это была двенадцатая рота, второй взвод. Поскольку мы ещё были дети, то и болезни у нас были детские. Два раза нашу роту сажали на карантин, так как кто-то заболевал скарлатиной. И мы радовались этому, потому что нас не выводили на зарядку и пробежки. Еду приносили прямо в класс. Каждый карантин длился около десяти дней. Поэтому наша двенадцатая рота стала называться «дважды карантинной».

В одном классе со мной учились: Арнольд Иванов, Кир Лемзенко, Генрих Пластинин, Виктор Зиновьев, Александр Кулешов, Евгений Золотарёв, Юрий Шипицын, Евгений Егоров, Станислав Бондарев, Юрий Калинников, Фёдор Шипин, Владимир Комлев, Иван Краско, Владимир Агафонов, Николай Таиров, Пётр Щербаков, Анатолий Смирнов, Юрий Ионов, Василий Донзаресков, Борис Конев, Вадим Волосков, Александр Мальков, Николай Власов, Валентин Жемчужин, Павел Бигма, Диев (имени не помню). Годом позже в классе появились Виктор Пискарёв и Владимир Пожлаков.

Ленинград, ЛВМПУ, 1947 год. 242 класс. Слева направо.

Первый ряд: Валя Жемчужин, Витя Зиновьев, Женя Егоров, Саша Мальков, Толя Смирнов, Арик Иванов, Юра Ионов.

Второй ряд: Боря Конев, Паша Бигма, Володя Комлев, Федя Шипин, капитан-лейтенант Щёголев И.С., Петя Щербаков, Кир Лемзенко. Женя Золотарёв. Юра Калинников.

Третий ряд: Юра Шипицын, Стасик Бондарев, Генрих Пластинин, Ваня Краско, Сталий Филь, Старшины Парфёнов и Соцков, Вася Донзаресков, Коля Таиров. Вадик Волосков, Володя Агафонов, Саша Кулешов

Первое увольнение 

8 ноября 1946 года было первое увольнение. Это был праздничный день: – годовщина Великого Октября. Иду я по Невскому проспекту у Гостиного двора, а мне навстречу наш офицер-воспитатель. Остановил он меня и спрашивает, что я собираюсь делать в увольнении. Отвечаю, что знакомлюсь с городом. Он мне показывает на Михайловский дворец и говорит:

– Сходи туда, там Русский музей.

И я последовал его совету. Так началось моё знакомство с культурными ценностями Ленинграда.

Большое впечатление в Русском музее на меня произвела картина Левитана «Над вечным покоем», где изображена маленькая часовенка у слияния двух больших рек – Волги и, наверно, Камы. Просто космическая картина, захватывает дух.

Фото незабываемых однокашников

Когда нас стали пускать в увольнение, то большинству из нас, естественно, захотелось послать родителям свои фотографии в морской форме. Почему-то в основном мы осенью 1946 года фотографировались на Курской улице. Наверно, там было дешевле. Сохранилось несколько фотографий моих однокашников, в том числе и моя, на которых мы изображены в 15 лет.

  Валя                  Вадик                Петя                 Слава

Жемчужин         Волосков            Щербаков         Филь

Теперь надо объяснить, почему у меня в обиходе появилось второе имя – Слава. Дело в том, что, когда немцы в 1942 году подходили к Беслану, мама испугалась, что меня могут убить из-за имени в честь Сталина. Она предложила называть меня Славой. В повседневной жизни так это имя за мной и закрепилось.

В то время большим успехом пользовался трофейный фильм «Девушка моей мечты». Хотелось, конечно, посмотреть. А денег не было. Мы с Вадимом Волосковым продали у Балтийского вокзала туалетное мыло, которое нам выдавали, по 10 рублей за один кусок. Вырученных денег нам хватило, чтобы купить билеты в кинотеатр «Сатурн», который был на Садовой улице. Так мы увидели кинозвезду Марику Рок.

Здание Ленинградского военно-морского подготовительного училища. 1947 год

Воровство искореняли нещадно 

После того, как осенью 1946 года оформился наш новый курс во главе с Иваном Сергеевичем Щёголевым, первым делом началась жестокая борьба с воровством. Если кто попадался на воровстве, то ему устраивали так называемую «тёмную». Свет в кубрике выключался, вор накрывался одеялом, затем его били.

Странно было то, что в других ротах, где наши сокурсники были высокого роста и крупного телосложения, если кто-то у них попадался на воровстве, то устроить ему «тёмную» приглашали нас – самых маленьких ростом на курсе. Таким образом, воровство было искоренено в течение нескольких месяцев. Не обходилось и без курьёзов. В частности, безвинно пострадал наш однокашник Кир Лемзенко.

Кир Лемзенко и Сталий Филь, 1947 год

Он был очень аккуратным человеком. Если кто-то где-то терял карандаш, стирательную резинку, ручку и прочие мелочи, он обычно, если находил, то складывал у себя в парте. Через какое-то время у него скопилось, благодаря безалаберности других одноклассников, довольно много таких мелочей. Почему-то это было воспринято в нашем классе, как воровство. Его побили, правда, не очень сильно. Потом, когда сообразили, что это всё же было не воровством, нам стало стыдно, что побили его несправедливо. Пришлось извиняться перед Киром, будущим адмиралом. Дружба была восстановлена.

Койки в кубриках у нас были двухъярусные. Рядом со мной стояли койки Пети Щербакова, Вали Жемчужина и Вани Краско, который на втором курсе был назначен командиром отделения. С ним мы одно время сидели за одной партой.

Ваня Краско в задумчивости, 1949 год

Наряд вне очереди – это был обычный вид наказания. Но самым страшным наказанием была стрижка наголо. Нам разрешалась короткая стрижка. Не помню за что, старшина роты наказал меня стрижкой наголо. В таком виде меня попытались сфотографировать, но я прикрыл голову ладонью. Снимок остался на память.

Наказание запомнилось, а провинность нет

Дружба с Иваном Краско

Так как я был иногородним, а Краско ленинградцем, то мы иногда вместе во время увольнений заходили к нему домой. Дом, в котором жила его семья, стоял на улице Решетникова в Московском районе. Отец Ивана был инженером-строителем. Матери тогда у Ивана не было, и я о ней ничего не знаю. Отец был женат на женщине, которая была на много лет моложе его. У них был маленький ребёнок, кажется, ещё в грудном возрасте. По-моему, это была семья, возникшая в продолжении «фронтового романа».

Иван в то время начал заниматься фотографией и очень много фотографировал свою мачеху. Это была миловидная женщина с правильными чертами лица. И может даже Ваня, как мне сейчас кажется, испытывал лёгкую влюбленность, что вполне естественно для парня в возрасте 17 лет. Жили они в одной комнате в коммунальной квартире, и то, что Ваня жил в казарме училища устраивало всех.

Однажды мы пришли к нему домой, и решили погладить флотские брюки. В то время газа ещё не было, и жильцы на кухне готовили еду на керосинках. Мы поставили чугунный утюг для разогрева на керосинку и пошли в комнату. Там чем-то увлеклись и забыли об утюге. Когда вспомнили и выбежали на кухню, то увидели страшную картину. Так как мы не следили и не регулировали огонь в керосинке, то она стала сильно коптить. Сажа в воздухе до потолка кухни располагалась слоистыми облаками. Беда ещё усиливалась тем, что жильцы недавно сделали косметический ремонт мест общего пользования. Соседей по квартире в тот момент не было. Мы быстро проветрили кухню и поскорее удрали из дома. Я уже не помню, чем закончился скандал, виновниками которого мы были. Но я долго после этого не ходил в гости к Ивану домой.

Когда облагораживали берега Обводного канала, отец Ивана строил новую стенку от клуба имени Карла Маркса до Московского проспекта. Это была стена с полукруглыми проёмами, в которых были укреплены решётки художественного чугунного литья.

В 1957 году, когда я учился на заочном отделении экономического факультета Ленинградского государственного университета, у нас с Ваней произошла случайная встреча. Я приехал сдавать экзамены. Поднимаюсь по центральной лестнице, а навстречу мне спускается Ваня. Он тогда учился в Театральном институте и одновременно вёл драматический кружок со студентами института.

Слышу, раздаются звуки рояля, доносится чьё-то пение. Ваня говорит, что это репетирует самодеятельный музыкальный ансамбль, в котором солирует студентка философского факультета.

– Сама она из Польши. Зовут Эдита. Очень перспективная певица.

Так от Ивана я узнал о будущей эстрадной звезде Эдите Пьехе ещё до того, как она в составе ансамбля «Дружба» прославилась на весь Советский Союз.

Поскольку Иван Иванович мой однокашник по училищу, то его деятельность на артистическом поприще меня всегда интересовала. Больше всего я слушал его по радио, когда он работал в редакции художественного вещания. Его туда часто приглашали озвучивать рассказы, повести и так далее. Голос Ивана я узнавал сразу. Может кому-то покажется странным, но для меня всегда было волнительно его слушать, меня интересовала постановка его голоса, постановка речи, что, естественно, очень важно для артиста.

Дело в том, что за семь лет пребывания в училище постепенно вырабатывался командный голос. Для морского офицера и корабельного артиллериста чёткий командный голос является важной составляющей его профессии. Как подана команда – так она и исполняется, учили нас отцы-командиры. Так вот эта командная интонация в начале артистической карьеры Ивана Ивановича, на мой взгляд, мешала ему. У артиста голос важнейший инструмент его профессионального мастерства и должен передавать великое множество нюансов в переживаниях героя, которого он играет на сцене или озвучивает на радио. Зато уж на ролях военных героев свой голос с командным оттенком Иван Иванович использовал сполна.

Особенно блестяще сыграл он роль капитана Дзядека в одном из кинофильмов, поставленных на тему борьбы польского сопротивления против немцев. В этом фильме была показана роль и соперничество двух отрядов в польском сопротивлении – Армии Крайовой и Армии Народовой, стоящих на разных классовых позициях. Капитан Дзядек – кадровый польский офицер, настоящий польский шляхтич с большим гонором и, конечно, голос у него был командным.

Надо прямо сказать, что Иван Иванович, очевидно, очень много работал над собой в смысле звучания голоса. Постепенно он избавился от того командного акцента. Его голос, с хорошо поставленной дикцией, стал передавать всё богатство оттенков в переживаниях героев, роли которых он исполнял на сцене и на радио. Хорошая дикция в значительной степени оттачивалась ещё в училище. Вот такая диалектика взаимовлияния военной и гражданской службы проявилась в работе над своим голосом народного артиста России Ивана Ивановича Краско.

Нас всех понизили в звании

За годы совместной учёбы курьезных историй было много. В начале 1947 года нас переименовали из курсантов в воспитанников. В связи с этим было отменено денежное довольствие, которое было очень небольшим, кажется, 13 рублей, но зато стали давать шоколад. На шоколад стали играть в морской счёт. Несколько участников на счёт «три» «выбрасывали» вперёд одну или две руки с некоторым количеством раскрытых пальцев. Счёт начинался с того, у кого было «выброшено» больше пальцев. На ком счёт заканчивался, тот и выигрывал шоколад. Через некоторое время у одних скапливались горы шоколада, а у большинства ничего. Проиграв несколько раз вчистую, я больше не играл на шоколад, а предпочитал съесть его сам.

Так как воспитанникам деньги не платили, то в транспорте мы ездили бесплатно, хотя кондукторы всё время от нас требовали плату за проезд. Командование нам объясняло, что вам должны посылать родители. А если у родителей денег нет, а таких в то время было большинство, то ходите пешком. Обычно в трамвае отговаривались: – «Наш министр заплатит вашему». Постепенно кондукторы привыкли, что у подготов денег нет, и не обращали на нас внимания.

Хорошо помню, как первого августа 1948 года после 12 часов ночи трамвайный билет стал стоить 30 копеек, вместо 15 копеек. А так как нас увольняли только до 12 часов, то, следовательно, я был в самовольной отлучке. Но это случалось со мной редко. Ехал я из ЦПКиО имени Кирова.

Утренние и вечерние пробежки строем мы совершали по Дровяной улице, которая проходила позади училища. Её название случайно соответствовало истине. Вдоль забора, выходившего на Дровяную улицу во дворе училища, складировались дрова. Эти дрова использовали при растопке печей для приготовления еды на камбузе. На штабелях из дров мы часто загорали.

ЛВМПУ, 1948 год.

Я и Юра Ионов загораем на дровах

Юра Ионов – старшина класса 

Юра Ионов был тихий и скромный парень, особенно ничем не выделялся. Но всё делал старательно и добросовестно. Поэтому, вероятно, у него на переносице всегда выступала испарина. Учился он хорошо, дисциплину не нарушал. Таких курсантов начальство обычно не замечает, поскольку они не доставляют ему никакого беспокойства.

Но однажды произошёл такой случай. Вечером было время самоподготовки. Мы все сидели в помещении своего класса и занимались, кто чем вздумается. Некоторые действительно читали учебники, выполняли письменные домашние задания, решали задачки, а большинство читали художественную литературу.

Вдруг открывается дверь и неожиданно входит начальник политотдела училища капитан 1 ранга Величко в сопровождении группы офицеров. Оказывается, он контролировал ход самоподготовки курсантов. Для нас он был очень большой начальник, и видели мы его не часто, только по большим праздникам на трибуне, когда он делал доклад, или на параде. Посещение самоподготовки целой комиссией во главе с начпо, было необычным событием, поэтому все в классе оторопели от неожиданности, и несколько секунд продолжалась немая сцена.

Не растерялся дежурный по классу Юра Ионов. Он быстро вскочил со своего места и скомандовал:

– Встать! Смирно!

Все выскочили из-за своих парт и застыли около них, как в строю.

Затем Юра поправил на левой руке нарукавную повязку дежурного («рцы»), строевым шагом подошёл к Величко и чётко доложил:

– Товарищ капитан 1-го ранга! Курсанты 342 класса занимаются самоподготовкой. Замечаний нет. Дежурный по классу курсант Ионов.

Сразу было видно, что все проверяющие довольны докладом дежурного, поскольку заулыбались и переглядывались между собой. А капитан 1-го ранга Величко сказал:

– Вот чувствуется, что здесь порядок. Все занимаются делом, и дежурный докладывает чётко. Молодец. Быть тебе старшиной класса.

И действительно, через некоторое время Юру Ионова назначили старшиной класса. Он руководил классом спокойно, без особых усилий. Товарищеские отношения в классе сохранились.

После Подготии Юра Ионов по собственному желанию перешёл на гидрографический факультет училища имени М.В. Фрунзе. Мы же в большинстве остались учиться в родных стенах в созданном в 1948 году Первом Балтийском высшем военно-морском училище. Юра иногда по-дружески навещал нас, но затем из-за разной специфики службы наши пути разошлись.

Доходили случайные сведения, что Юра преуспел в гидрографии, стал капитаном 1-го ранга, занимался наукой, участвовал в работе международной комиссии по океанографии в Париже.

Светлый период в жизни

Поскольку мы все собирались быть моряками, то любимыми предметами были: военно-морская подготовка, шлюпочное дело, морская практика на парусно-моторных судах. Это были шхуны «Учёба» и «Надежда». Морские узлы учил нас вязать подполковник Бобко. Как сейчас помню его голос: – «Э-э-э…выбленочным узлом вяжут выбленки на винтах», «Э-э-э... пьяным узлом вяжут руки сопротивляющимся». Этот узел почему-то тоже относился к разряду морских узлов.

Летом 1947 года наш летний лагерь находился в знаменитом форту «Серая лошадь» на берегу Графской бухты Финского залива. Как известно, в наших лесах комаров несчётное количество. Они проникали в барак, где была наша спальня, и нещадно нас кусали. Естественно, во сне мы отбивались от них, поэтому простыни были в кровавых пятнах. Утром каждый подгот стряхивал с простыней убитых комаров. Но большинство комаров, напившись крови, сидели на стенках. Если дневальный ударял по стенке голиком из берёзовых веток, то вся стенка открашивалась в красный цвет от выпитой нашей крови. Поэтому плавание на учебных судах и занятия на шлюпках были вдвойне приятными, так как в море нет комаров.

Вспоминаю свой первый шаг на верхнюю палубу шхуны «Учёба» во время практики летом 1948 года.

Во-первых, он сопровождался окриком вахтенного:

– Эй, салаги, почему не приветствуете военно-морской флаг?!

Во-вторых, пахло смолёным тросом. Верхняя тиковая палуба была невероятно чистая, шхуну слегка покачивало, ветер шумел в снастях такелажа. А тут ещё раздался звон «склянок», отбиваемых в бронзовый морской колокол-рынду. Невероятно романтическое чувство охватило меня и, думаю, не только меня. У шхуны было парусное вооружение латинского типа. Я при плавании под парусами работал на грота-гика-шкоте. Как сейчас помню команду командира шхуны:

– На фалах и нералах, гафель-горденях и дерик-фалах, топсель-фалах и оттяжках! Паруса поднять!

Эти команды для нас – мальчишек звучали как чудесная музыка. Когда мы проходили на внешнем рейде Кронштадта, увидели множество судов, полученных в основном по репарациям из Германии. Огромное пассажирское судно «Адмирал Нахимов» ещё не было запущено в эксплуатацию. Много лет спустя, судно затонуло около Новороссийска в результате аварии. Погибло много пассажиров. Об этой катастрофе был снят художественный фильм. Рядом стоял изящный крейсер «Адмирал Макаров», бывший «Нюрнберг». Но больше всего запомнился нам линейный корабль «Октябрьская революция». На флоте его звали «Октябрина» или «Кривая труба». Если смотреть на этот корабль со стороны кормы, то он напоминал мощный утюг.

Там же на внешнем рейде нашу шхуну здорово качнуло. Я был рабочим по камбузу и съел довольно много американской тушёнки. Меня укачало и стало тошнить, и мне на виду у всей эскадры пришлось вытравить свой обед за борт на радость рыбам.

Во время летней практики 1948 года мы зашли на остров Гогланд. Там была очень красивая бухта, окружённая красными гранитными скалами, поросшими корявыми от ветров соснами.

Финский залив, июль 1948 года.

Скалистый остров Гогланд мы облазили вдоль и поперёк.

Здесь видны были следы недавней войны 

Через прозрачную воду у пирса виднелась затопленная баржа. Молва гласила, что это был утопленный нашими торпедными катерами германо-финский плавучий бордель.

Рядом с нашей шхуной у пирса был отшвартован спасательный буксир. Боцман этого буксира часто прогуливался по пирсу с собачкой. У боцмана была редкая по тем временам борода шотландского типа. И собака, как две капли воды, была похожа на своего хозяина. Боцман это отлично знал и гордился этим. Он не обращал никакого внимания на колкие насмешливые замечания в свой адрес. Собака, очевидно, тоже знала, что она очень похожа на хозяина и тоже гордилась этим. Это было заметно, по тому виду, с каким она важно вышагивала по пирсу рядом с хозяином.

Финский залив, остров Гогланд, июль 1948 года.

Наши шхуны «Учёба» и «Надежда» отдыхают после плавания

У смотрителя маяка, проживавшего на острове, был забавный кот, который очень любил полакомиться свежей рыбкой. Он же сам её и ловил, хотя говорят, что у котов водобоязнь.

Кот ловил рыбку следующим образом. Тремя лапами он держался за пирс вниз головой, а на четвертой свободной лапе выпускал когти, как рыболовные крючки. Рыбки плавали стаями. Когда какие-либо из них приближались близко к поверхности, кот молниеносно подцеплял рыбку когтем и выбрасывал её на верхний настил пирса. Сам продолжал ловлю дальше.

Некоторые рыбки барахтались и падали в воду снова, а некоторые, если кот их далеко забрасывал, оставались лежать на настиле. Когда коту казалось, что он уже наловил достаточно, он взбирался на пирс и с аппетитом поедал свой улов.

Наши преподаватели

В подготовительном училище у нас были в основном очень сильные преподаватели. Возможно, это объяснялось тем, что в училище зарплата была выше, чем в обычной средней школе. Может быть, командование училища обладало большими возможностями для замены посредственных преподавателей на лучших. На первом курсе русскую литературу нам преподавал очень оригинальный, глубоко знающий предмет преподаватель Купресов. За первое моё сочинение по сказанию «Слово о полку Игореве» он поставил мне тройку и приписал – «Филькина грамота», что было созвучно с моей фамилией Филь. Впоследствии он перешёл преподавать в духовную семинарию при Александро-Невской лавре.

На третьем курсе советскую литературу преподавал незабываемый преподаватель Григорьев. К нему в годы моей учёбы прилипла кличка «башмачник» из-за того, что его подпись в классном журнале напоминала цепочку из башмачков. Астрономию преподавал известный популяризатор этой науки Прянишников. Прекрасно были поставлены физкультура и уроки танцев, которые преподавал очень известный в Ленинграде учитель танцев Бельский.

Анатомию преподавала тоже очень хороший преподаватель по кличке «тётя лошадь». Её фигура напоминала ту самую тётю лошадь, которую мышка-мама приглашала «нашу детку-мышку покачать» по известным детским сказкам Самуила Маршака.

Здесь же в кабинете анатомии в застеклённом шкафу стояли два детских скелета, которые сразу же были окрещены по фамилиям двух воспитанников: – Гаккеля и Камовникова из соседнего 141 класса. Дело в том, что мы были подстрижены наголо, а черепа скелетов были здорово похожи на остриженные головы Гаккеля и Камовникова.

Учёба в Подготовительном училище для меня была как самый светлый период в моей жизни. Военная дисциплина и строгое выполнение распорядка дня меня нисколько не сковывали. Они для меня были осознанной необходимостью. Наши командиры умели наряду с военной строгостью уважать личность каждого воспитанника. Между нами, как правило, были очень дружелюбные отношения, о чём, в частности, свидетельствуют снимки.

ЛВМПУ, 1948 год.

Мы с нашим одноклассником Володей Пожлаковым – чемпионом училища по боксу

ЛВМПУ, 1949 год.

Наш класс у вестибюля училища

На первом курсе в нашей 4-ой роте, где были самые маленькие по росту воспитанники, процветало такое явление, как «крутить афёру». Что это такое? Утренний чай состоял из белого хлеба, кусочка сливочного масла и сахарного песка. Хотелось чего-нибудь вкусненького и разнообразия. Пока шло время завтрака, некоторые из нас быстро бросали масло и сахарный песок в чашку и тщательно взбивали их. Получался крем. В процессе взбивания добавляли немного чая, чтобы крема получилось больше. Затем его намазывали на белый хлеб и воображали, что это пирожное. Кое-кто даже мастерил деревянные ложечки, так как алюминиевая чайная ложка при трении о стенку чашки давала черноту в крем.

Когда старшина роты мичман Иванов замечал «кручение афёры», то наказывал нарядом вне очереди. Элемент риска тем более подогревал азарт. Надо было «крутануть афёру», полакомиться и не попасться.

В 1949 году мы заканчивали третий курс подготии.

ЛВМПУ, 342 класс, 1949 год, перед окончанием Подготии.

Слева направо.

Первый ряд: Пётр Щербаков, Анатолий Смирнов, мичман – старшина роты, преподаватель литературы Григорьев, командир роты Афанасий Петрович Моргунов, Владимир Пожлаков, Юрий Ионов.

Второй ряд: Станислав Бондарев, Юрий Калинников, Фёдор Шипин, Сталий Филь, Владимир Комлев, Иван Краско, Владимир Агафонов, Николай Таиров.

Третий ряд: Арнольд Иванов, Кир Лемзенко, Генрих Пластинин, Виктор Зиновьев, Александр Кулешов, Евгений Золотарёв, Евгений Егоров

 Год А.С. Пушкина

1949 год был годом А.С. Пушкина, так как исполнялось 150 лет со дня его рождения. В связи с этим на выпускных экзаменах на аттестат зрелости больше всего предлагалось сочинений на Пушкинские темы. Поэтому некоторым воспитанникам были вручены абонементы в центральный лекторий на Литейном проспекте на курс лекций о жизни и творчестве А.С. Пушкина.

Это мероприятие совпало по времени с борьбой против «космополитизма». В лектории каждый новый раздел лекций начинался новым лектором, так как предыдущий обвинялся в космополитизме. Не обошлось, конечно, без перегибов так свойственных нашей стране. Например, в клубах запрещалось танцевать фокстрот. Шли поиски того, что все более-менее значительные изобретения и открытия делались русскими. Смешно звучало, что скорострельная авиационная пушка создана русскими изобретателями Нуйдельманом и Рихтером.

Тем не менее, это было ответной реакцией Советского государства, в условиях начавшейся холодной войны, на волну антисоветизма и русофобии, охватившей средства массовой информации Западной Европы и США. Хочу отметить, что борьба с космополитизмом не затрагивала западной классической литературы. В преддверии выпускных экзаменов на аттестат зрелости в училище был организован преподавателем литературы подполковником Полуботко отличный факультатив по творчеству Шекспира.

Насколько сильной была общеобразовательная подготовка в училище, свидетельствует следующее: из 250 выпускников получили золотые и серебряные медали несколько десятков выпускников. Районный отдел народного образования (РОНО) строго и придирчиво следил за ходом экзаменов. Помню, как при сдаче выпускного экзамена по географии представитель РОНО неожиданно задаёт мне вопрос:

– Покажите на карте, где находится остров Котлин.

В первый момент я никак не мог вспомнить, хотя название такое знакомое. Пока я медленно подходил к карте, успел вспомнить, что на этом острове находится город Кронштадт. Он похвалил меня, так как на политической карте, естественно, был обозначен Кронштадт, а названия острова не было. Вопрос был задан с подвохом: – как, мол, вы, будущие моряки, знаете элементарные вопросы морской географии.

Высшее училище

Наше подготовительное училище плавно курс за курсом переходило в 1-е Балтийское высшее военно-морское училище. Хотелось остаться в родных стенах «чудильника». Так между собой мы называли здание, в котором располагалось училище.

Учёба в высшем училище не казалась нам каким-то контрастом по сравнению с учёбой в подготовительном, так как мы оставались в тех же помещениях, в том же коллективе, с теми же командирами. Только были перегруппированы по будущим специальностям: корабельная артиллерия, мино-торпедное оружие, штурманское дело. Я оказался на артиллерийском факультете.

 Практика на Черноморском флоте 

Учёба – дело монотонное. Поэтому больше всего впечатлений остаётся от морской практики на разных флотах, от участия в парадах, шлюпочных переходах. Летом 1950 года мы проходили практику на Чёрном море на линкоре «Новороссийск», впоследствии трагически погибшем в Северной бухте Севастополя, а так же на учебном судне «Волга».

Черноморский флот, август 1950 года.

Линейный корабль «Новороссийск» на рейде Севастополя

Когда мы прибыли на линкор, то в первую ночь расположились в корабельных коридорах, пока нас не распределили по кубрикам. Я был дневальным, было очень душно, и слегка вздремнул. Дежурный по низам из постоянного состава корабля засёк меня, за что я получил два наряда вне очереди. Эти два наряда я отбывал в топочном пространстве котлов, где голиком из металлических прутьев соскабливал сажу с трубок паровых коллекторов. Поскольку во время хода корабля мазут сгорал именно в топочном пространстве, то сажи там скапливалось очень много.

Это была настоящая преисподняя. Через некоторое время я стал похож на настоящего негра. Трусы мои, как назло, были белого цвета. Работали голыми – в трусах и берете. Сажу я складывал в мешок, затем сбрасывал её с хозяйственного трапа за борт. Работали ночью. Ночи на Чёрном море очень тёмные, вода ночью чёрная, сажа ещё чернее. Пятно от сброшенной за борт сажи чётко просматривалось на чёрной как смола воде. Я воочию убедился, что сажа обладает абсолютно чёрным цветом. Экология, в общем, не соблюдалась.

На этом линкоре во время первой в моей жизни учебно-боевой ночной тревоги я расшиб себе лоб о броневой дальномерный колпак башни противоминного калибра. Я был расписан дублёром заряжающего в башне главного калибра. У матроса, которого я дублировал, был фотоаппарат. Он меня сфотографировал с шишкой на лбу и подарил мне на память фотографию, чтобы я всю жизнь помнил о своей первой учебно-боевой тревоге.

Черноморский флот, линейный корабль «Новороссийск».

Практика летом 1950 года

Надо прямо сказать, что постоянный корабельный состав любил, когда курсанты проходили у них практику, так как на самые грязные и трудоёмкие работы привлекались курсанты. Рассуждали так: – будущие офицеры должны лично познать все тяготы матросской службы.

Орудия главного калибра линкора «Новороссийск» были 320 мм. Банение ствола такого орудия после стрельбы проводилось при помощи якорного шпиля, так как никакими человеческими усилиями выполнить эту работу вручную было невозможно. Однажды трос, прикреплённый к баннику, не выдержал и лопнул. Банник остался в стволе. Как прикрепить трос обратно к баннику толком не знали.

Тогда командование объявило по корабельной трансляции: кто отважится залезть в ствол и сможет закрепить новый трос к баннику? Такой человек должен быть маленького роста и, естественно, худого телосложения. Никто из постоянного корабельного состава на это не отважился.

Вызвался это сделать наш курсант Женя Масленников. Именно он оказался таким смельчаком. В руках у него был трос с гаком на конце, лампа-переноска. За ногу он был привязан страховочным концом. В ствол поддувался сжатый воздух, чтобы он не задохнулся. Женя сумел пролезть в этой 32-х сантиметровой трубе, закрепить трос за банник. Затем за ногу страховочным концом его вытащили из ствола. Вот такие были у нас отважные курсанты.

В Севастополе мы как-то отправились на Чёрную речку стирать рабочее платье, заодно покупаться и позагорать. Здесь я впервые увидел нашего любимого начальника курса Ивана Сергеевича Щёголева раздетым. Его спина представляла сплошной шрам. Это так его покалечило осколками во время войны. Он воевал на минном заградителе «Марти», который был переоборудован из бывшей царской яхты «Штандарт».

Иван Сергеевич в день 60-летия

Во время прохождения практики мы должны были изучить досконально весь линкор: – его устройство, его боевые части и службы. Все эти сведения заполнялись в секретной тетради – в так называемой книжке курсанта. Все это я с большим трудолюбием проделал, приставал с расспросами к старшинам и матросам. Надо сказать, что они в основном терпеливо отвечали на все вопросы. Так что к концу первой половины морской практики я знал линкор весь от киля до клотика.

Однажды при одном из выходов корабля в море я обратил внимание, что многие моряки почему-то старательно прильнули к визирам, дальномерам, биноклям, и даже стоят в очереди к оптическим приборам. Оказалось, что в Севастополе был закрытый женский пляж, где женщины могли загорать голыми. На суше пляж был тщательно отгорожен, а с моря – нет. Некоторая оптика давала увеличение в 36 раз. Вряд ли загоравшие предполагали, что их так тщательно рассматривают со стороны моря.

Штурманский поход

Вторая половина практики – штурманская. Она проходила на учебном судне «Волга». На нём мы прошли вдоль побережья Чёрного моря от Крыма до Батуми и обратно. У «Волги» была богатая история. Это был испанский трансатлантический лайнер, который с пассажирами и грузами совершал в 20-30-е годы постоянные рейсы между Испанией и портами Латинской Америки. На нём вывозили во время гражданской войны испанских детей в Советский Союз. Обратно доставляли оружие и боеприпасы. В конце войны, которая заканчивалась победой генерала Франко при прямой поддержке Германии и Италии, на этом судне уходило последнее республиканское правительство, руководство компартии, увозился золотой запас страны.

Об этом золотом запасе много писалось в западной прессе. Якобы СССР присвоил золото себе. На самом деле оно было использовано на нужды испанской иммиграции, что подтверждалось опубликованными документами. Когда будущая «Волга» выходила из порта, уже окруженного франкистами, наперерез ей пошёл франкистский миноносец. Капитан принял решение, чтобы не возвращаться обратно, таранить миноносец.

Во время Отечественной войны «Волга» эвакуировала население и войска из осажденной Одессы. Когда я жил в Беслане, с нами рядом в 1941 году проживали беженцы из Одессы. Они рассказывали нам, как проходила их эвакуация, как уклонялась «Волга» от бомбовых ударов немецкой авиации, сколько страха они натерпелись. Но разве мог я тогда предположить, что через каких-то 9 лет я сам буду плавать на этом судне.

Практика на Чёрном море, август 1950 года.

Учебный корабль «Волга» в порту Батуми

Во время штурманской практики одновременно проходила практика по мореходной астрономии под руководством капитана 2-го ранга Верещагина Георгия Тимофеевича. С помощью секстана ночью по звездам или луне мы по специальным таблицам определяли своё местонахождение в море.

Верещагин был исключительно требовательным офицером. Он хорошо знал, что потребуется на войне, участником которой он был. Надо было на зубок знать карту звёздного неба, находить в любое время ночи основные созвездия и главные звёзды в них. Он многократно поднимал по несколько курсантов ночью, тыкая в небо пальцем, спрашивал названия созвездий и звёзд. Я понял, что лучше ночью спать, чем тебя будут непрерывно поднимать. Я в момент выучил карту звёздного неба. Верещагин проверил меня два раза, поставил отлично, сказал «молодец», и больше меня уже не поднимал.

Зато некоторые курсанты, очевидно по старой школярской привычке, упорно не учили названия и расположения звёзд. А Верещагин так же упорно поднимал их каждую ночь. Между нами они ругали его всячески. Во время войны Верещагин воевал на торпедных катерах. Был даже сброшен взрывной волной за борт, но его спасли. Так эти ребята, которых он упорно поднимал ночью, стали утверждать, что тогда в воде катер ударил его форштевнем по голове. С тех пор у него «крыша поехала».

Георгий Тимофеевич отличался ещё тем, что он был единственным человеком на судне, который мог нырять со шлюпочной палубы «Волги». Это 18 метров высоты от ватерлинии. Нырял он классически, входил в воду безупречно. Никто из команды «Волги» и курсантов не отваживался нырять за борт с такой высоты. Но один раз такой смельчак с нашего курса нашёлся. Насколько я помню, это был Михаил Пихтилёв. По-моему, он проделал это на спор. Никакого опыта в нырянии с большой высоты у него не было. Риск был, – можно было повредить позвоночник. Когда он летел вниз, его широкие трусы трепыхались и хлопали как паруса. Перед самой поверхностью воды они и вовсе слетели. В воду он грохнулся уже голый, подняв огромный фонтан брызг. Когда он вынырнул, трусы плавали рядом, так как они были сухими и не успели ещё намокнуть. Мишу зауважали.

Много лет спустя, когда я работал в ЛНПО «Красная Заря», в нашем головном институте электротехнических устройств я встретил Георгия Тимофеевича Верещагина. Он был в отставке. Работал в отделе научно-технической информации. Я иногда заходил к нему. Вспоминали нашу практику на «Волге» и этот героический полёт Пихтилёва.

Московские парады

В 1950 и 1952 годах наше училище участвовало в первомайских парадах в Москве. Весь апрель месяц мы тренировались на площади перед Химкинским речным вокзалом.

Москва, Химки, апрель 1952 года.

Подготовка к первомайскому параду

Что особенно запомнилось, так это грандиозная культурная программа. Всё было бесплатно в порядке шефства. Тогда я побывал в Большом театре на балетах «Красный мак» и «Пламя Парижа», в Малом драматическом театре, музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. Посетили многие музеи Москвы, естественно, мавзолей В.И. Ленина. Интересно было посмотреть выставки подарков И.В. Сталину в музее революции и Пушкинском музее изобразительных искусств.

Подарки были со всего мира. Конечно, в лице И.В. Сталина, они дарились всему советскому народу, внёсшему решающий вклад в разгром германского фашизма. Был там подарок и от нашего училища. Это модель парусника «Седов», изготовленная из слоновой кости и золота нашим однокурсником, будущим командиром крейсера «Аврора» Юрием Фёдоровым.

Во время подготовки к параду нам давались очень хорошие эстрадные концерты.

Проходить парадным строем по Красной площади гораздо сложнее, чем по Дворцовой площади в Ленинграде. В Москве площадь из брусчатки, а в Ленинграде ровный асфальт. Помимо того, что надо идеально держать равнение в ряду из двадцати человек, надо было ещё успеть рассмотреть живого И.В. Сталина на трибуне мавзолея.

Итак, я видел И.В. Сталина два раза: 1 мая 1950 и 1952 годов. И чтобы сейчас ни говорили про Сталина, чем дальше уходит то время, тем более вырисовывается значение этой личности в истории нашей страны. Он стоит в одном ряду с такими деятелями государства как Иван Грозный, Пётр I, В.И. Ленин. Несмотря на все репрессии и, в значительной степени, насильственную коллективизацию, это было время необычайного взлёта духа нашего народа, невероятно быстрого создания всех отраслей промышленности и науки, победы, одержанной над самым сильным противником во всей истории человечества.

 Сталинская стипендия

Учился я хорошо. На третьем курсе я стал сталинским стипендиатом. Получал сталинскую стипендию 1000 рублей за минусом 50 рублей на ежемесячные выплаты по государственному займу. В то время это были очень приличные деньги. Я смог оказывать материальную помощь маме и двум братьям.

Стипендии я лишился в июле 1953 года при сдаче государственных экзаменов. Дело в том, что в одном из увольнений накануне госэкзаменов, я был сбит легковой машиной на площади перед Балтийским вокзалом по моей вине. Видя, что я поднялся, водитель постарался поскорее уехать с места происшествия. В медпункте вокзала мне оказали первую помощь. Очевидно, у меня все же было сотрясение мозга, так как сильно болела голова.

Было очень трудно готовиться к экзаменам, и один предмет – тактику ВМФ – я сдал на 4. Погорел я на одном вопросе. Член экзаменационной комиссии контр-адмирал спросил у меня размер калибра орудий крейсера «Красный Кавказ». Насколько я помню, ответил правильно, так как потом после экзамена проверил себя. Однако адмирал посчитал, что я неверно назвал калибр этого крейсера и снизил мне оценку на один балл. Это обошлось мне довольно дорого в 5 тысяч рублей. Но я как-то не особенно грустил по этому поводу, потому что внутренне был убеждён, что не очень-то их заслуживал. Они как-то легко пришли, так и легко ушли.

Прощание со Сталиным

В день похорон И.В. Сталина нас построили в клубе училища, и мы слушали трансляцию траурного митинга с Красной площади. Выступали Маленков, Хрущёв и Берия. Запомнились отдельные фразы из речи Берии: «Кто не слеп, тот видит, кто не глух, тот слышит…». Надо сказать, что я и многие другие курсанты не чувствовали отчаяния, что после смерти И.В. Сталина страна пропадёт.

В последние годы жизни вождя культ личности Сталина уже начал восприниматься критически. А в нашей молодой среде уже с некоторой иронией. Но Сталина действительно любили, по крайней мере, большинство народа, и это факт, который я лично могу засвидетельствовать. Чтобы великая личность состоялась, нужна историческая потребность в ней. Такая личность должна концентрированно выражать национальные и государственные интересы своей страны в конкретном историческом периоде. Суровое правление Сталина имело рациональное основание – достичь в одно десятилетие того, на что развитым странам Европы потребовались столетия. И нельзя сводить его правление только к нарушениям законности и репрессиям.

Мы были счастливы

С моей супругой Ярославцевой Татьяной Ивановной первый раз я встретился на танцах в Мраморном зале дворца культуры имени С.М. Кирова на Васильевском острове 5 декабря 1951 года. Это был праздничный день – день Сталинской конституции. Нас отпустили в увольнение. После танцев я проводил её до дома на Петроградской стороне и вскоре забыл. Второй раз мы встретились там же 8 марта 1952 года. По случаю женского праздника нас тоже отпустили в увольнение. Сначала я Татьяну не узнал, так как она была по-другому одета и у неё была другая причёска. В течение вечера мы разговорились и узнали друг друга.

Официально мы зарегистрировали наш брак в ЗАГСе Ждановского (теперь Приморского) района 23 октября 1953 года перед самым выпуском из училища.

Ленинград, июль 1953 года.

Мы были молоды и счастливы

 А через неделю у нас родился старший сын Олег.

С тех пор мы счастливо прожили вместе 54 года. В 2006 году моя Танечка умерла от болезни Альцгеймера.

Служить назначен в учебный отряд

В ноябре 1953 года я закончил училище. Приказ о присвоении мне звания лейтенанта подписал бывший тогда министром обороны Н.А. Булганин. Очевидно, в связи с ухудшением зрения, я был распределён для дальнейшего прохождения службы в 1-й Учебный отряд ВМФ, который располагался в городе Пинске Брестской области Белоруссии. Вместе со мной туда попали Коля Лапцевич, Витя Грязнов, Толя Балаухин.

Отряд образовали на базе расформированной Днепровской военной флотилии, от которой тогда оставался один действующий дивизион бронекатеров. Им командовал капитан-лейтенант Парсаданов Александр Иванович. Через год дивизион был расформирован, а Парсаданов стал командиром моей роты – старшим преподавателем.

На второй день после приезда я пошёл вместе с Виктором Грязновым знакомиться с городом. И здесь я был свидетелем большой удачи, выпавшей Вите. Он предложил зайти в сберкассу и проверить облигации государственного займа, которые у него были. И вдруг оказывается, что одна облигация выигрывает 5000 рублей, а четыре остальных – по 200 рублей.

Виктор Грязнов, счастливый после выигрыша

 Получилась настоящая артиллерийская «вилка», так как 400 рублей было до 5000 и 400 после. Это был солидный выигрыш, если учесть, что наши зарплаты были 1900 рублей в месяц.

Когда я пришёл представляться о прибытии для прохождения дальнейшей службы командиру 1-го Учебного отряда ВМФ капитану 1-го ранга Александру Ивановичу Пескову, в штабе отряда дежурил герой Советского Союза мичман Канареев. Он был одним из немногих оставшихся в живых героических участников Пинского десанта в июле 1944 года в тылу немецких войск.

Мичман доложил обо мне А.И. Пескову. Он подробно расспросил меня об учёбе в училище, о личной жизни. У Александра Ивановича было очень много боевых наград, что произвело на меня большое впечатление. За его плечами был большой боевой путь от Сталинграда до Берлина сначала в Волжской, а затем в Днепровской флотилиях. В Днепровской он командовал 2-м дивизионом бронекатеров.

Александр Иванович был командиром высадки десанта в Пинске. Уже в Польше, когда бронекатера приходилось тащить волоком через мелководные перекаты с помощью тракторов, лопнул стальной трос и перебил ему ногу. Ему было очень обидно, что судьба уберегла его от боевых ранений, а тут какой-то несчастный трос отправил его в госпиталь.

Я с большой теплотой вспоминаю А.И. Пескова. Это был здравомыслящий, не дергающий по мелочам своих подчинённых, командир. Он проявлял заботу о благоустройстве офицеров отряда, особенно в квартирных делах. Самому мне по квартирному вопросу обращаться к Александру Ивановичу было как-то неудобно: – проблема субординации довлела надо мной. И я послал на приём к нему свою супругу Таню. Она поплакалась, что мы уже почти два года снимаем квартиры в частном секторе. Он пообещал решить этот вопрос, и вскоре нам дали двухкомнатную квартиру в самом центре города.

1-й Учебный отряд состоял из четырёх школ: – мотористов, комендоров, электриков, радиотелеграфистов. Расположение отряда в глубине территории страны отражало продуманную стратегию рассредоточенной подготовки рядового состава флота на случай войны. Сами школы также были расположены в разных концах города. Только школа радиотелеграфистов находилась в самом центре города в здании, которое раньше принадлежало православному собору времён Киевской Руси. Сам собор сильно пострадал  во время боёв 1939, 1941 и 1944 годов. В конце концов, его взорвали, а щебёнку вывезли для устройства взлётных полос военного аэродрома. Собор по-своему отомстил за себя. После взрыва образовались большие глыбы от бывших стен. Двое солдат из стройбата, которые отбойными молотками разбивали эти глыбы, в обеденный перерыв легли отдохнуть в тень под одну из глыб. Она, очевидно, была в неустойчивом равновесии и опрокинулась в сторону спящих солдат, раздавив их, к сожалению, насмерть.

В городе сохранился большой католический собор. Он действовал. Прихожан было мало, так как поляки, которые исповедовали католицизм, были переселены в Польшу. Во вспомогательных помещениях собора и палатах епископа располагался клуб отряда и дом офицеров. Здесь же был дом, в котором до войны жили ксендзы. Он был переделан под квартиры семей офицеров. Мне с моей семьёй предоставили в нём квартиру.

Школа комендоров, в которой я служил вместе с Колей Лапцевичем и Витей Грязновым, располагалась за городом в небольшом сосновом лесу. Это были бывшие складские помещения польской армии. Склады были переоборудованы под артиллерийские кабинеты, в которых изучались почти все имевшиеся тогда на вооружении флота артиллерийские системы. Казарменный корпус, где располагались бытовые помещения, представлял собой вновь построенное здание. Для практических работ по уходу за материальной частью был оборудован артполигон.

Каждый из нас был назначен преподавателем определённых артиллерийских систем и одновременно командиром взвода. Мне достались орудия среднего калибра, а Коле Лапцевичу – малокалиберная зенитная артиллерия. Виктор Грязнов был определён в учебный отдел. Взвод состоял из двух классов по 25 человек, во главе которых стояли старшины срочной службы.

Город Пинск, 1-й Учебный отряд ВМФ, 1954 год.

С.И. Филь во главе взвода на построении перед занятиями

 Помощником командира взвода был мичман сверхсрочной службы. Одновременно он был старшим инструктором, который вёл практические занятия. У меня старшим инструктором был Волошин Виктор Иванович.

Исключительно добросовестный и порядочный человек. Всегда подтянутый, аккуратный, в меру требовательный – он служил примером для молодых, только что призванных на службу матросов.

Помощник командира взвода и старший инструктор мичман Волошин Виктор Иванович

На флотилии он застал последний год войны. В 1958 году, когда изменились условия контрактов со сверхсрочниками в сторону ухудшения, он демобилизовался. После демобилизации он работал токарем на одном из заводов в Киеве. Он избран депутатом Киевского Горсовета. Виктор Иванович был награждён орденами Ленина и Октябрьской революции. Конечно, сейчас современному поколению молодых людей это воспринимается как дикое явление, чтобы за доблестный труд на благо Отечества простого рабочего награждали.

Итак, я полностью отвечал как за специальную подготовку, так и за все остальные стороны строевой службы 50-ти курсантов. Подготовка матросов по специальности проходила весьма основательно, даже с изучением таких общих предметов как электротехника. Длительность обучения составляла тогда 8 месяцев, в том числе общевойсковая подготовка – 2 месяца и специальная – 6 месяцев. После окончания общевойсковой подготовки матросы принимали присягу и начинали нести караульную службу с боевым стрелковым оружием. Шлюпочная практика проводилась на реке Пина, которая впадает в Припять – приток Днепра.

Значительное число офицеров и мичманов из постоянного состава школы были участниками Великой Отечественной войны. Бросалось в глаза большое количество медалей и орденов, которые тогда ещё не стеснялись носить фронтовики. Многие из них во время войны служили в Волжской военной флотилии под Сталинградом. А затем в Краснознамённой ордена Ушакова 1-й степени Днепровской военной флотилии, в составе которой они дошли до Одера и Берлина. Капитан 2 ранга Царьков, командир роты и старший преподаватель, под командой которого служил Коля Лапцевич, успел повоевать в Корее с американцами, за что был награжден орденом Нахимова.

О роли речных флотилий в войне

Хотелось бы остановиться на особой роли, которую сыграли речные флотилии во время Великой Отечественной войны. Нарком МВФ Николай Герасимович Кузнецов, главный штаб ВМФ и Государственный комитет обороны, который возглавлял И.В. Сталин, дальновидно определили необходимость военных кораблей на речных театрах военных действий. В отличие от морских кораблей, их особенность состояла в том, что они действовали непосредственно в боевых порядках сухопутных войск. Немецкое командование и промышленность Германии ничего подобного не сумели создать, и это был стратегический просчёт с их стороны.

В Советском Союзе были спроектированы и построены в достаточных количествах речные военные корабли, специально приспособленные для военных действий на реках. Это бронекатера, катера-тральщики, полуглиссеры, минные катера, катера ПВО, плавбатареи. Для всех них было характерным малая осадка корпуса и мощное вооружение.

Вот данные бронекатера проекта БКА 1125: – водоизмещение 25 тонн, осадка 0,51 метра, одно носовое орудие калибром 85 мм в башне танка Т-34, несколько пулемётов, в том числе крупнокалиберных в турельных установках. В корме установлен реактивный миномёт «Катюша» или вторая танковая башня. Скорость 25 км/ч, команда 12 человек. Броня, кроме танковой башни, противопульная. Катер мог принять десант до 100 человек, при норме 60 человек.

В Пинске на берегу реки Пина на пьедестале установлен такой бронекатер, как памятник морякам Днепровской военной флотилии. Как многое советское мощное оружие, катер очень красив по своим архитектурным формам. Недалеко от памятника находится кладбище, где похоронены советские войны, погибшие во время Пинского десанта. В одной из могил похоронены вместе отец и сын Ольховские – наши земляки из Ленинграда. Отец был механиком отряда бронекатеров, а сын – пулемётчиком бронекатера.

И опять интересное совпадение в моей жизни. Свой боевой путь в бассейне Днепра флотилия начала из моего родного города Чернигова. Сюда на Десну, приток Днепра, она перебазировалась с Волги осенью 1943 года. Так как реки вскоре замёрзли, то до весны 1944 года корабли оставались в Чернигове. Здесь же находился флагманский командный пункт и штаб флотилии. Командовал флотилией капитан 1-го ранга В.П. Григорьев. Александр Иванович Песков, тогда капитан 3-го ранга, возглавлял железнодорожный эшелон, на котором с Волги был переброшен 2-й дивизион бронекатеров.

Боевые действия Днепровской флотилии убедительно показывали, что в период Великой Отечественной войны мы воевали не только числом с излишними неоправданными потерями, как любят сейчас утверждать историки демократической волны, но и умением, высоким воинским мастерством. Корабли флотилии громили вражеские переправы, проводили неожиданные артиллерийские налёты в тылу врага и на флангах противника, осуществляли переправы значительных масс войск ещё до строительства переправ, высаживали десанты там, где их меньше всего ожидали немцы. Они слаженно взаимодействовали с армейскими частями.

Как я узнал позже, одним из лучших и отчаянно смелых корректировщиков артогня, был Сергей Петрович Хватов, тогда старший лейтенант. В нашем училище он преподавал нам материальную часть корабельной артиллерии и методы ведения стрельбы по береговым целям. Он мне ещё в училище дал рекомендацию для вступления в коммунистическую партию. Но я не помню, чтобы он рассказывал о своём участии в боевых действиях флотилии. Скромность была отличительной чертой многих служивших вместе с нами офицеров и мичманов, участников войны.

Наш старший инструктор мичман Штепин продержался на воде в Чёрном море трое суток, пока его не спасли наши торпедные катера. Это произошло летом 1942 года после неудачного набега на Феодосию наших двух эсминцев и лидера, потопленных немецкой авиацией.

Кстати сказать, спустя много лет, узнал я об интересном эпизоде из боевых действий другой, а именно, Дунайской военной флотилии. Об этом событии я ни разу нигде не встречал упоминания в печати.

В 1983 году я был в командировке на заводе «Сигнал» в Кишинёве. Там действовал с большой любовью оборудованный музей истории завода. Руководитель музея похвастался мне, что музею недавно было присвоено звание народный. Это звание присваивалось, если в музее собиралось определённое количество экспонатов, имеющих историческое значение.

Одним из таких ценнейших экспонатов, за сохранность которого музей нёс ответственность, была любительская фотография, на которой запечатлена группа моряков Дунайской флотилии. Оказывается весной 1945 года, когда ещё шли бои по освобождению Вены, одному из бронекатеров с десантом из моряков-добровольцев было дано секретное задание – пробиться вверх по течению Дуная в сторону города Линца, захватить виллу личного фотографа Гитлера, вывезти оттуда все негативы фотографий. Фамилия фотографа, кажется, была Гофман. В негативах была запечатлена личная жизнь Гитлера.

Бронекатер в Вене пробился между рухнувшими фермами взорванных мостов, прошёл несколько десятков километров вверх по Дунаю, подвергался обстрелу с обоих берегов, ещё занятых противником. Вилла охранялась эсесовцами. В ожесточенном бою, в котором погибли многие моряки-десантники, вилла была захвачена, негативы фотографий упакованы и вывезены в расположение наших войск. Интересно, где они сейчас?

Фотография, на которой запечатлены моряки-десантники, была сделана фотографом-любителем перед началом операции. Никто не знал, вернуться ли они живыми. Много лет спустя после войны фотографию принёс в музей родственник командира десантной группы. Он поведал о той боевой операции со слов командира.

Монотонная цикличность службы

Но вернусь к службе в школе комендоров. Она была довольно однообразной. Очередной призыв, обучение, выпуск, отправка на флоты и снова повторение цикла.

Начальником школы комендоров был капитан 1-го ранга Николай Николаевич Жук. В смысле поддержания дисциплины и внешнего порядка он был очень крут. Его главным увлечением было оснащение учебного процесса наглядными пособиями. Кто из преподавателей больше преуспевал на этом поприще, тому он больше симпатизировал. Среди новобранцев было много самых разных специалистов: – токарей, слесарей, столяров и даже художников. Под моим руководством они быстро наладили изготовление в разрезе макетов самых различных устройств артиллерийских систем.

Макет заряжающего устройства 100 мм орудия Б-34, изготовленный курсантами

Начальнику школы это нравилось, ко мне он относился хорошо, что потом сыграло большую роль в моей жизни.

Начальником учебной части был подполковник Шаповалов. В его подчинении служил Виктор Грязнов. Виктор планировал учебный процесс. С Шаповаловым однажды произошёл довольно курьёзный случай.

В 1954 году был разоблачён и осуждён Лаврентий Берия. По заданию политотдела отряда в школах должны были пройти митинги по этому случаю с одобрением принятых партией мер. Построили нас на плацу. Подполковник Шаповалов объявляет: – «Митинг, посвящённый врагу народа Берия, объявляю открытым!».

 После такого объявления всех, стоявших в строю, обуял гомерический смех, который безостановочно длился несколько минут. А подполковник никак не мог уразуметь, в чём дело, почему все смеются.

Город Пинск, 1955 год.

Вот так выглядели обученные мной матросы, которых отправляли служить на корабли всех флотов

 «Жуковщина»

В 1955 году меня вместе со старшинами-инструкторами послали на трёхмесячную стажировку в Севастополь на крейсер «Куйбышев». По пути мы сделали пересадку в Киеве. До того я не был в этом городе и решил его осмотреть. И здесь меня постигло третье в моей жизни незабываемое яркое впечатление.

Я вышел в какой-то парк на береговых кручах. Неожиданно для меня открылся памятник киевскому князю Владимиру с крестом на фоне вечернего неба. А внизу Днепр и далее Заднепровские просторы, тогда ещё не застроенные домами. Это, поразившее меня впечатление, очевидно, обусловлено психологически. Я вдруг образно представил, как славяне заходили в Днепр, как их крестили.

В Севастополе я встретил своего одноклассника по Подготии Вадима Волоскова. Он служил на средней подводной лодке. Посидели очень хорошо с ним в ресторане на проспекте Нахимова. Вспомнили былое. Вадим говорил, что хочет уйти на гражданку. Он москвич.

Много лет спустя, я был в командировке в Москве и зашёл к нему домой. Когда он открыл дверь, то в первый момент я его не узнал. Раньше у него была нормальная шевелюра. А тут мне открыл дверь мужчина, у которого голова была лысой, но зато росла хорошая борода. Моё первое впечатление: – у Вадима волосы переместились с головы на подбородок. Служба на подлодке не проходит бесследно.

Когда министром обороны был назначен Г.К. Жуков, все сразу почувствовали крутой характер маршала. Запомнился один из его приказов. Он указывал, что в связи со значительным снижением преступности в стране высвобождаются тюрьмы. Необходимо переоборудовать их под гауптвахты. Подбирать туда в качестве постоянного состава физически сильных, волевых офицеров. Беспощадно сажать военнослужащих за нарушения воинской дисциплины.

Особенно интересна констатация снижения преступности, если сравнивать с тем разгулом преступности, который в стране мы имеем сейчас. А ведь при том общественном строе, который был в нашей стране, когда материальное положение из года в год улучшалось, когда был строжайший контроль за хранением оружия и боеприпасов, мы действительно ощущали снижение уровня преступности.

В отношении же офицерского состава маршал Жуков переходил разумные пределы требовательности. В ходу была так называемая «тройчатка» за упущения по службе. Наказание за один проступок могло выразиться в снятии с должности, понижении в звании и демобилизации без пенсии. Может, такая жёсткость и была оправдана в военное время, но в мирное время она имела обратный эффект. Чтобы не нарваться на наказание, лётчики меньше летали, корабли меньше выходили в море. Короче, атмосфера страха вела к снижению уровня боевой подготовки, так как командиры боялись каких-либо чрезвычайных происшествий, которые всегда сопутствуют учебно-боевой подготовке.

На флоте тогда бытовало выражение: – «Солдатский сапог наступил на флотский ботинок». Однажды в 1957 году ко мне прибыл посыльный с оповещением, что в отряде объявлена тревога. По пути в часть меня на своём «козле» догнал начальник школы капитан 1-го ранга Жук, который, кстати, некоторыми чертами характера напоминал маршала Жукова. Я его спросил, по поводу чего в отряде объявлена тревога. Он ответил, что сам не знает. Но предположил, возможно, потому, что министра обороны Жукова назначили Главнокомандующим всеми вооруженными силами стран Варшавского договора. Вскоре выяснилось, что обстояло как раз наоборот, – маршала Жукова сняли с поста министра обороны. Это было правильно в той ситуации.

С мыслями о будущем

Надо сказать, что у меня был грех. В корыстных, вернее, в личных целях, один раз я воспользовался теми чертами характера капитана 1-го ранга Жука, о которых упоминал выше. А дело было так. Делать карьеру в учебном отряде мне не очень хотелось. Всё же я готовил себя к службе на кораблях. В то время уже начались сокращения Вооружённых сил. Ушло много хороших сверхсрочников в связи с изменениями в оплате их службы. Начали предлагать морским офицерам переходить на службу в ракетные войска стратегического назначения. Переодеваться в армейскую форму мне по молодости и флотскому гонору не хотелось.

Решил я поступить на экономический факультет Ленинградского государственного университета и готовиться к работе на гражданке. Но тогда как раз вышел приказ министра обороны Р.Я. Малиновского, который запрещал офицерам, имевшим высшее образование, получать второе в гражданских высших учебных заведениях. Тем не менее, я как-то попросил Николая Николаевича Жука в присутствии начальника штаба разрешить мне заочно учиться в ЛГУ. Начальник штаба напомнил, что существует вышеупомянутый приказ. Н.Н. Жук воспринял это замечание очень эмоционально, как покушение на его права и самостоятельность в принятии решений. И разрешил мне выдать документ о том, что командир части не возражает моему поступлению в ЛГУ.

По справке, которую я взял из училища об изучении общеобразовательных дисциплин, меня зачислили на первый курс заочного отделения экономического факультета в 1955 году без вступительных экзаменов.

Я всю жизнь благодарен Николаю Николаевичу Жуку, ведь по большому счёту он нарушил приказ Министра, который через несколько лет был отменён. После меня ещё несколько офицеров пытались получить аналогичное разрешение, но он никому больше на уступки не пошёл.

В 1959 году он был назначен командиром учебного отряда подводного плавания в Северодвинске на адмиральскую должность.

Экзамены я сдавал во время своих очередных отпусков. В 1960 году, когда проходило очередное сокращение Вооруженных сил на 1.200000 человек, я подал рапорт, чтобы меня включили в их число. Тем самым кто-то из моих товарищей смог продолжить службу дальше, так как в части были спущены разнарядки на сокращение определённого количества офицеров, если вся часть не расформировывалась.

Интересно, что Н.Н. Жук, будучи уже контр-адмиралом, не поленился позвонить из Северодвинска командиру отряда А.И. Пескову, чтобы меня обязательно включили в списки на сокращение.

Многие сослуживцы недоумевали, почему это он к тебе так плохо относится. Но я понял, что наоборот хорошо, что он так позвонил. Очевидно, он не забыл, что давал мне разрешение на учёбу в Ленинградском госуниверситете.

Я уже тогда перешёл на пятый курс экономического факультета.

Итак, мне было 29 лет, воинское звание капитан-лейтенант.

Пинск, 1960 год.

Сфотографировался перед увольнением в запас

 Начало гражданской жизни

Я был полон сил и надежд… Но с пропиской меня и моей семьи на жилплощадь тёщи дело затянулось. В «большом доме» добро не давали ни в какую. 13 апреля 1961 года вопрос о нашей прописке в Ленинграде вынесли на комиссию при горисполкоме в Мариинском дворце. А 12 апреля, как известно, было эпохальное событие: полёт первого человека в космос. То ли все были ещё под впечатлением полёта Ю.А. Гагарина, то ли потому, что депутат Верховного Совета РСФСР – женщина, фамилии которой я не помню, твёрдо сказала представителю «большого дома»: – «Надо прописать!». Все дружно проголосовали за нашу прописку.

После этого я пошёл искать работу по своей будущей специальности экономиста. И хотя я ещё не закончил учёбу, при обращении в научно-исследовательские или проектные институты мне сразу предлагали оформляться. Но мне хотелось устроиться на завод в реальное производство, хотя его-то я никогда в жизни и «не нюхал». Ещё хотелось, чтобы завод был не очень далеко от дома.

В июне 1961 года меня взяли на работу инженером-экономистом с окладом 100 рублей в производственный отдел абразивного завода «Ильич». Правда, начальница отдела кадров сказала, что вообще-то им артиллеристы не нужны, но начальник производственного отдела Дукаревич Яков Зиновьевич настоял.

По старой флотской привычке знать досконально своё заведование, я быстро усвоил, что хорошим экономистом на предприятии ты не будешь, если не будешь знать конструкцию и, что особенно важно, технологию изготовления изделий, выпускаемых предприятием.

Этот подход давал мне определённые преимущества, особенно по сравнению с женщинами-экономистами, которые чурались вникать во все тонкости производства. Поэтому я быстро нашёл тему для дипломного проекта, связанную с совершенствованием производственного планирования. В июне 1962 года я успешно окончил Ленинградский государственный университет.

 Увлечение новым делом

Абразивный завод «Ильич» был старейшим, и до революции единственным предприятием в России, которое изготавливало абразивный инструмент. Завод явился родоначальником всей абразивной промышленности СССР. Интересно, что после национализации завода его бывший владелец длительное время работал главным технологом в советское время.

Я начал свою трудовую деятельность в очень интересный период развития завода. Можно сказать, что это были исторические дни в развитии абразивной промышленности и в области технологии шлифования. Здесь при мне началось изготовление абразивного инструмента из алмазов, полученных искусственным путём.

В области создания искусственных алмазов шло негласное соревнование между Киевским институтом твёрдых сплавов и Ленинградским институтом абразивов и шлифования. Но в отличие от Киева у нас сходу происходило промышленное освоение изготовления искусственных алмазов и, соответственно, изготовление абразивного инструмента. Было разработано и создано необходимое оборудование, разработана технология изготовления алмазного инструмента, проведены работы по его внедрению в технологию машиностроения. Это были невероятные темпы технического прогресса в данном направлении.

Практически в течение полутора лет был создан цех по производству искусственных алмазов и алмазного инструмента. Советский Союз занимал тогда самые передовые позиции в мире в этой области. Здесь же при мне началось изготовление алмазного инструмента из природных якутских алмазов. Из них изготовлялись резцы для прецизионных токарных станков.

Природные алмазы – это очень дорогостоящее сырьё по сравнению с искусственными. Учёт и сохранность их обеспечивались очень надёжно. Они имели ювелирную ценность. Случаев воровства природных алмазов я не помню.

Директором завода в то время был Тихонов Александр Васильевич. Это был выдающийся специалист в области создания сверхтвёрдых материалов. Во время Великой Отечественной войны, когда все абразивные заводы оказались на оккупированной территории, а завод «Ильич» в блокированном Ленинграде, под руководством Александра Васильевича в кротчайшие сроки был разработан совершенно новый абразивный материал – эльбор. На его основе, на Урале было налажено изготовление абразивного инструмента, в котором так нуждалось, прежде всего, моторостроение и подшипниковая промышленность.

Сказать ему что-то неточно или приблизительно по вопросам, связанным с изготовлением абразивного инструмента, было совершенно невозможным делом. Он тут же уличал тебя в недостаточном знании производства. В этом плане его просто боялись. Работники, у которых было уязвлённое самолюбие, относились за глаза к нему враждебно. По заданию Александра Васильевича я рассчитал и защитил нормативы оборотных средств незавершённого производства алмазного и абразивного производств. Так как такие расчёты требовали достаточной глубины познания их технологии изготовления, то после защиты лично ко мне он относился хорошо.

У Александра Васильевича был крупный недостаток: – он страдал от алкоголизма. В его кабинете в любую погоду окна и форточки всегда были раскрыты, чтобы не пахло спиртом, который он употреблял. Вскоре его недоброжелатели были удовлетворены. Однажды дружинники с его же завода, но за пределами территории завода, задержали его в нетрезвом состоянии и отправили в вытрезвитель. После этого случая и разбирательства на партийном комитете, его сняли с должности директора завода и перевели на должность старшего научного сотрудника в институт абразивов и шлифования. Там через несколько лет он умер.

Развитие производства и улучшение экологии

На частном примере абразивного завода «Ильич» хотелось бы затронуть вопросы городской экологии. А то сейчас в демократических средствах массовой информации всячески внушается новым поколениям, что при Советской власти не только «секса не было», но и вопросам экологии не уделялось никакого внимания. На заводе «Ильич» ещё с дореволюционных времён был полный цикл производства: – от плавки электрокорунда до выпуска готовых изделий.

Электроплавильный и дробильный цеха создавали ужасную запылённость на Выборгской стороне. Там, где сейчас угол улиц Кантемировской и Белоостровской, был большой пустырь. От пыли, дыма и газов было не продохнуть. Электрокорунд стал поступать с Тихвинского глинозёмного завода. Затем убрали дробильные цеха. Остались только цеха, занятые непосредственно изготовлением инструмента. На освободившейся территории в считанные годы были построены: проектный институт строительства предприятий радиотехнической отрасли, НИИ электротехнических устройств, НПО «Вектор», высотное здание ОКБ «Радуга», НИИ коммутационной техники и завод «Северная заря» с его сверхчистым производством спецреле.

Для отопления всех этих предприятий была построена централизованная котельная. На месте грязного загазованного пустыря возник новый квартал с мощным научным потенциалом, который так бездумно и безответственно либеральные рыночные демократы разрушили и обрекли на прозябание. Больше того, нам всячески вдалбливается мысль о том, что научно-производственные комплексы – этакие «монстры» – не эффективны и нашей экономике не нужны. Наш новый путь – это кустарщина малого и некоего среднего бизнеса. Конечно, малый и средний бизнес нужен. Но выйти из прорыва Россия сможет только за счёт крупных, поддерживаемых государством наукоёмких производств. Именно этому противится Запад, толкая нас в лоно ларёчной цивилизации и сырьевого придатка.

Лестное предложение

В 1963 году заслушав мой доклад на секции экономики при Выборгском райкоме партии с анализом бухгалтерских балансов нескольких предприятий, и, в частности, завода на артиллерийском полигоне в Ржевке, меня пригласили работать на завод «Красная Заря» в должности старшего инженера лаборатории экономики и организации производства. Не скрою, мне было лестно получить такое предложение. На этот завод в то время с улицы не брали.

Завод был укомплектован опытным высококвалифицированным управленческим и инженерно-техническим персоналом. На нём были относительно высокие заработки. Завод был основан в 1898 году шведской фирмой «Эриксон». До революции это было единственное предприятие, производившее оборудование средств связи в России. И опять я попал на предприятие, которое стало родоначальником целых отраслей промышленности СССР: производства телефонных станций и аппаратов, оборудования дальней связи, производства слаботочных реле.

В 1964 году на базе завода было организовано Ленинградское производственное объединение «Красная заря» в составе Псковского завода АТС, Порховского релейного завода, Невельского завода «Металлист», завода реле «Радист» на Малой Охте. Объединение, впрочем, как и вся промышленность СССР, отличалось высокой концентрацией, глубокой специализацией и массовостью производства. Этим, в частности, объясняется относительная дешевизна и неплохое качество советской продукции, которая надёжно служит до сих пор, хотя давно вышли все мыслимые сроки физической эксплуатации. Сейчас мы потеряли самое главное советское «ноу-хау» – планирование производства в масштабах всей страны и отдельных отраслей народного хозяйства.

Зарождение вычислительной техники

Здесь на заводе «Красная Заря» начался мой путь породнения с вычислительной техникой на всю оставшуюся жизнь. Мне пришлось, как и другим, занятым в этой области техникам, быть невольным свидетелем зарождения, процветания и умирания советской электронно-вычислительной техники. Если бы кто-нибудь задумал писать историю развития и применения средств вычислительной техники в народном хозяйстве СССР, то он бы обнаружил, что берёт она своё начало с моего родного завода «Красная Заря».

В 1928 году на нашем заводе была организована одна из первых в СССР и первая в Ленинграде машиносчётная станция (МСС). В августе 1928 года было подписано распоряжение № 280 по телефонному заводу «Красная Заря» о начале внедрения механизированного учёта заработной платы работников завода. МСС была оснащена счётной машиной американской фирмы «Пауэрс» и четырьмя вычислительными машинами фирмы «Монроэ».

В качестве технического машиночитаемого носителя информации использовались перфокарты. Оборудование было простейшее. Достаточно сказать, что табулятор «Пауэрс» мог осуществлять только одно арифметическое действие – сложение.

Первым начальником МСС был Александр Георгиевич Орлов. В 1933 году только шесть промышленных предприятий СССР имели у себя механизированный учёт. Но в Советском Союзе в легендарные 30-е годы с невероятной скоростью было организовано собственное производство счётно-перфорационных машин и бумажных машиночитаемых носителей информации, как и многое другое в области промышленности. Уже в 1935 году МСС завода перевооружается на более совершенные первые счетно-перфорационные машины отечественного производства.

Начавшаяся война прервала дальнейшее развитие механизации учётных работ. Большая часть наиболее нового оборудования была эвакуирована в Уфу и Пермь, где на базе эвакуированных цехов завода «Красная Заря» были созданы новые телефонные заводы.

МСС завода в 1945-1946 годах начала воссоздаваться на базе вывезенных по репарациям из Германии трофейных табуляторов фирмы «Голлерит». Освоение их и внедрение в сферу механизации бухгалтерских работ происходило быстро, так как снова собрались старые опытные кадры. Среди них особо надо выделить проектировщика учетно-вычислительных работ Георгия Васильевича Соколова, проработавшего в этом качестве на заводе с 1931 по 1965 год.

Специальность проектировщика в то время была уникальной. Она предшествовала нынешним программистам ЭВМ. Проектировщик должен чувствовать табулятор как самого себя и с помощью средств коммутации запрограммировать нужный вычислительный процесс. После войны было восстановлено производство счетно-перфорационных машин на Рязанском заводе счетно-аналитических машин «САМ».

В 1950 году оборудование МСС пополнилось отечественными 45-колонными табуляторами Т-4. Широко развернулись работы по учёту труда и зарплаты, движению материальных ценностей, финансовых операций, плановых расчётов. В 1956 году решением 2-й Ленинградской научно-технической конференции завод «Красная Заря» был отнесён к числу наиболее передовых предприятий, успешно применяющих в своих работах вычислительную технику. Опыт своей работы краснозарёвские механизаторы бескорыстно передавали многим заводам Ленинграда и других городов, где впервые организовывались машиносчётные станции.

В 1964 году устаревшие 45-колонные табуляторы были заменены новыми 80-колонными табуляторами с электронными приставками для выполнения операций умножения и деления.

В 1965 году по итогам смотра-конкурса Ленинградский областной совет научно-технических обществ определил передовые коллективы города и области в сфере механизации счётных работ. Первое место не было присуждено. А второе место поделили МСС нашего завода, и сейчас точно не помню: то ли МСС ЛОМО, то ли ЛМЗ. Мы были награждены почётной грамотой и денежной премией 3000 рублей. Премия не малая, если мой оклад тогда был 160 рублей. Это было высшее достижение нашего завода в области применения вычислительных перфорационных машин.

Подготовка специалистов по ВТ

Начиналась новая эпоха – эпоха применения электронно-вычислительных машин в сфере управления производством. Это прекрасно понимал бывший директор завода А.А. Адеев.

По инициативе главного инженера Н.А. Сергеева, заместителя главного инженера Е.П. Леонова, главного технолога Пашкова Бориса Семеновича из разных отделов завода были посланы на курсы переподготовки большие группы специалистов, в том числе и я. Это было в 1964 году. Одна из групп, в которой оказался я и мой будущий начальник Кургузов Василий Антонович, занималась на фабрике механизированного счёта, которая располагалась в ныне теперь уже действующем храме монастыря Иоанна Кронштадского на реке Карповке Петроградской стороны. Это было рядом с моим домом на Теряевой улице, теперь она называется улица Всеволода Вишневского. Напротив, на другой стороне Карповки, была одна из подпольных квартир В.И. Ленина.

Власти почему-то любили располагать в храмах подобные учреждения. Так аналогичная фабрика механизированного счета располагалась во Владимирской церкви у Кузнечного рынка, в Семеоновской церкви на Моховой, недалеко от цирка, также находилась МСС и так далее. Это ещё было во время воинствующего атеизма и догматического материализма, которые принесли так много вреда самой же советской власти. Единственная польза храмов заключалась в том, что это были чистые производства, поэтому внутренние помещения не так сильно пострадали. Эти храмы относительно быстро восстановили.

На фабрике механизированного счёта обрабатывались данные по зарплате работников бюджетных учреждений. Женщин-операторов очень интересовало, скольким жёнам платят алименты известные киноактёры «Ленфильма».

Преподавал нам проектирование механизированного учёта старейший проектировщик Ленинграда – Готгильф, а практические занятия вёл молодой, но очень талантливый в этой области Подружинский. Он был очень красивым и обаятельным мужчиной. Женщины, которые обучались на курсах из разных городов и Ленинграда, просто по нему с ума сходили. Впоследствии он стал директором вычислительного центра ЦСУ Ленинграда и области.

Продолжение военной профессии

После окончания курсов в декабре 1964 года был организован на заводе новый отдел автоматизации инженерных расчётов и вычислений, куда вошла и машиносчётная станция, как составная часть отдела. Начальником отдела назначили Василия Антоновича Кургузова, а меня заместителем по разработке и внедрению, то есть главным идеологом по созданию будущей автоматизированной системы управления производством (АСУП) завода и объединения «Красная Заря». Главная задача отдела состояла в подготовке завода к внедрению ЭВМ в управление производством.

Я иногда думал, почему меня потянуло на поприще применения средств вычислительной техники (СВТ) в управлении производством. Основы этого интереса были заложены на артиллерийском факультете нашего училища. Приборы управления стрельбой (ПУС) – это тоже вычислительный комплекс по переработке исходной информации о движении цели и выработке результатной информации для стрельбы по ней. Причём, меня интересовало не столько устройство ПУС с точки зрения их эксплуатации и ремонта, сколько использование их возможностей для поражения целей, то есть для управления стрельбой.

Нечто аналогичное имеет место и в АСУП (автоматизированной системе управления производством). В ней собирается исходная информация о протекании хозяйственных процессов на предприятии, идёт обработка этой информации на ЭВМ по определённым алгоритмам и выдача результатной информации для принятия управленческих решений. Таким образом, у меня это было продолжением моей военно-морской профессии, но обогащённой университетскими знаниями экономической теории.

С 1965 года мы начали активно готовить кадры и помещения к приёму первой советской ЭВМ широкого профиля «Минск-22», которая по своим техническим характеристикам годилась для обработки экономической информации. Это была очень надёжная в работе машина. На курсы программистов в городе Минске при заводе электронно-вычислительных машин имени Орджоникидзе мы посылали конструкторов, технологов, экономистов из планово-экономического и производственно-диспетчерских отделов. То есть специалистов из тех отделов, где непосредственно в будущем надо было внедрять ЭВМ в обработку информации.

Это было время романтиков от вычислительной техники. Надо было досконально изучить предприятие как сложную систему со всеми его видами и функциями управления. Познать тонкости работы и взаимодействия технических, экономических и производственных подразделений. Выделить подсистемы и комплексы задач, которые необходимо решать на ЭВМ. Одновременно это была очень кропотливая работа, предусматривающая взаимодействие с множеством сотрудников разных специальностей. В 1968 году мы установили первую ЭВМ «Минск-22», а вскоре и вторую.

НПО «Красная Заря» 25 ноября 1968 года.

Пуск ЭВМ «Минск-22».

Слева направо: заместитель начальника ИВЦ Филь Сталий Иванович, начальник ИВЦ Кургузов Василий Антонович, начальник ЭВМ «Минск-22» Корозеев Николай Дмитриевич

Обладая большим жизненным опытом, прошедший через горнило Великой Отечественной войны, начальник ИВЦ умело сочетал административную и воспитательную работу с сотрудниками. Был требовательным, но и сам отличался исключительной дисциплинированностью и требовательностью к самому себе. Он обладал большим чутьём на талантливых специалистов.

Особо хочу отметить некоторых из них, так как их деятельность была связана с решением тех проблем, которые возникали при разработке и внедрении АСУП. Эти проблемы были типичные для всех предприятий. Первая из проблем была связана с вопросами создания прикладного программного обеспечения ЭВМ для решения экономических задач. Многие программисты были уникальными специалистами. Они разрабатывали сугубо индивидуальные прикладные программы, в которых потом уже никто не мог разобраться в случае необходимости их изменения к новым условиям решения задач. Некоторые так упивались самим процессом разработки программ, что забывали о том, что программы являются средством, а не самоцелью в решении задач на ЭВМ. Их работа часто была схожа с искусством ради искусства. Надо было стандартизировать разработку программ.

В нашей стране всегда находились талантливые люди, которые решали назревшие проблемы даже мирового уровня. Первым таким специалистом в вопросах стандартизации разработки программного обеспечения для управления производством был ведущий программист Минского завода ЭВМ Хотяшов. Впоследствии он работал в Минском НИИ математики. Он исследовал объективно существующие процедуры по обработке экономической информации и выразил их в виде набора стандартных программ. Это программы сортировок реквизитов экономических показателей, различных действий над множеством экономических показателей и так далее.

Оформил он всё выше сказанное в виде интерпретирующей системы экономического характера. В процессе решения задачи на ЭВМ стандартные программы вызывались, когда это было необходимо, в состав прикладной программы.

Использование системы Хотяшова значительно упрощало составление прикладных программ для решения конкретных задач и вносило определённую унификацию в их описание. Нам надо было найти носителя, то есть знатока этой системы. Нам повезло, – такой носитель быстро нашёлся. Это была Курочкина Лидия Владимировна, работавшая программистом на заводе «Большевик» и перешедшая к нам на работу. Она возглавила бюро прикладного программирования. Под её руководством создавался многолетний программный продукт, который использовался на больших универсальных ЭВМ для решения задач по управлению производством.

Вторая существенная проблема заключалась в необходимости создания системы промышленной эксплуатации задач. Предприятия, которые не смогли создать такую систему, как правило, проваливали создание и функционирование АСУП на радость противникам применения ЭВМ в управлении производством. Внедрённые в эксплуатацию ЭВМ должны были окупаться в кротчайшие сроки за счёт всё увеличивающихся объёмов обрабатываемой информации автоматизированными методами. Правда, определённый опыт у нас уже был накоплен в процессе применения счётно-перфорационных машин.

И такой организатор тоже нашелся. Это Нина Николаевна Котельникова, бывший начальник бюро материальных нормативов отдела главного технолога. Она сумела соединить содержательную работу технических и экономических служб с вычислительным процессом обработки информации на ЭВМ. Она была у нас единственным специалистом, награждённым за свою деятельность правительственной наградой – Орденом Трудового Красного знамени.

В начале 70-х годов сложилась классическая организация вычислительного центра со всеми разновидностями специалистов: – постановщики задач, прикладные и системные программисты, электроники, электромеханики, операторы подготовки данных, операторы ЭВМ, инженеры по АСУП, сопровождавшие задачи.

Помню, как-то пришёл ко мне мой сокурсник Евграфов Владимир Георгиевич с целью посмотреть вычислительный центр, работающий в режиме промышленной эксплуатации. В тот момент, когда он стоял между лентопротяжными механизмами, началась запись-чтение информации с магнитной ленты. В начальный момент магнитная лента дёргается с большой силой, раздаётся хлопок подобный выстрелу из пистолета. Володя вздрогнул от неожиданности. Это мне напомнило другой подобный случай. Когда нас в 1950 году везли на практику в товарных вагонах из Ленинграда в Севастополь, один из курсантов на остановке решил попить воды. Увидел шланг, наклонился, подставил рот и открыт кран. А оттуда с резким звуком вместо воды ударила струя сжатого воздуха. Испугавшись, этот курсант отпрянул, распластался на земле, прикрыл голову руками, как во время перестрелки. Вот смеху было.

В 1973-74 годах были получены и после значительной реконструкции помещений введены в эксплуатацию ещё две ЭВМ М-222 Казанского завода ЭВМ. Их особенность заключалась в том, что они были изначально ориентированы на решение научно-исследовательских и инженерно-технических задач. Нам надо было приспособить их для решения экономических задач. Они были программно не совместимы с ЭВМ «Минск-22». Теперь уже нашим программистам под руководством Л.В. Курочкиной пришлось самостоятельно создавать систему аналогичную системе Хотяшова, чтобы в кратчайшие сроки перепрограммировать программное обеспечение с ЭВМ «Минск-22» на ЭВМ М-222.

Инженеры-электроники во главе с заместителем начальника отдела по ремонту и эксплуатации ЭВМ Палатченко Владимиром Ивановичем сумели создать оригинальные устройства по «перекачке» информации с ЭВМ «Минск-22» на ЭВМ М-222. Воистину талантам на русской земле не счесть числа. Главное – создать им условия для реализации любых идей на пользу Отечества и, конечно, при соответствующей оплате их труда.

В роли начальника ИВЦ

В 1978 году мне пришлось заступить на должность начальника ИВЦ и одновременно начальника отдела АСУП, в связи с уходом на пенсию В.А. Кургузова, который умер в декабре 1998 года, не дожив две недели до своего 80-летия. Процесс смены поколений ЭВМ с одновременным расширением их возможностей нарастал. В 1980 году были введены в эксплуатацию две новые ЭВМ единой серии ЕС-1022. Через пять лет их сменили ещё более мощные ЭВМ ЕС-1045, скомпонованные в двухмашинные комплексы.

Наивысшего развития ИВЦ объединения «Красная Заря» достиг в 1986 году накануне так называемой перестройки. Была создана вторая очередь АСУП в составе 180 задач, решаемых в девяти подсистемах. В центре работали в две и три смены три двухмашинных комплекса ВК-2М-45, включавшие в себя шесть ЭВМ ЕС-1045 и много дисплейных станций для работы пользователей АСУП в режиме телеобработки информации.

Чтобы иметь приближённое представление о масштабах деятельности центра, можно привести следующие данные. Центр обрабатывал информацию о 17000 сотрудников объединения. Нормативно-справочный массив информации о конструктивном составе изделий, выпускаемых объединением, составлял примерно 800000 непосредственных конструктивных связей. Массивы подетальных норм расхода материалов и кооперационной трудоёмкости составляли порядка трёх миллионов показателей.

Эпоха персональных ЭВМ

В 80-х годах началась новая эпоха в развитии средств вычислительной техники – применение персональных ЭВМ. И наше предприятие «Красная Заря» шло в ногу с техническим прогрессом в этой области.

Большие универсальные ЭВМ единой серии стали быстро сдавать позиции персональным ЭВМ ввиду своей инерционности, отсутствия маневренности, энергоёмкости.

Прежде всего, персональные компьютеры (ПК) начали использоваться на тех участках, которые не были охвачены машинами ЕС ЭВМ, а также там, где требовалась большая оперативность.

В цехах стали создаваться на базе ПК автоматизированные рабочие места (АРМ) для внутрицехового планирования вплоть до выдачи сменных производственных заданий, их материального обеспечения, учёта их выполнения. АРМы в отделе сбыта, в финансовом отделе, в планово-экономическом отделе были скомплектованы в локальные вычислительные сети (ЛВС).

Все АРМы были информационно увязаны с большими машинами ЕС ЭВМ, которые обрабатывали информацию в интересах завода и объединения в целом.

Естественно, по мере развития персональных компьютеров, их быстродействия, увеличения оперативной и внешней памяти, они должны были сменить универсальные большие ЕС ЭВМ.

Но тут грянули реформы 90-х годов. Как ход этих реформ отразился на нашем научно-производственном объединении (НПО), мне пришлось пережить самому.

Демократические реформы

Для начала развалилось НПО. Завод, то есть промышленная база, вышел из объединения. Наука осталась сама по себе. Научно-исследовательский институт электротехнических устройств (НИИ ЭТУ), входивший в состав НПО, как головная его часть, развалился на несколько мелких научных организаций. Эти научные организации не способны были обеспечить развитие отрасли промышленности производства средств связи. Да и сама отрасль по существу развалилась. Причём, её новые руководители – Рейман и Яшин публично хвастались тем, что всё оборудование промышленности средств связи для страны мы теперь закупаем за рубежом. Оборудование средств связи нам предлагали не только развитые страны Запада, но и Китай, где в 50-х годах наше предприятие создавало первый телефонный завод. Китайцы, изучив оборудование новейших электронных АТС Японии, США, Западной Европы, создали и наладили выпуск сложнейших программно-управляемых электронных АТС на государственных предприятиях и стали их эксплуатировать.

Наш завод акционировался. Государство имело 39% акций, но практически так называемые представители государства всё пустили на самотёк. Так как продукция завода уже не была востребована, он начал банкротиться. И всё пошло по действовавшим тогда законам. Сначала был назначен конкурсный управляющий, затем ещё какой-то. По инерции какое-то время завод жил за счёт выпуска запасных частей для АТС по всей стране, которые он когда-то выпускал.

Затем дело дошло до смешного. Отдельные цеха стали выделяться в отдельные «заводики», которые сами себе искали заказчиков. Так отделились цеха металлоконструкций, пластмасс и точного литья, метизов и так далее. Каждый выживал, как умел. Акции, которые я имел, потеряли свою цену, так как за ними уже не было реальных ценностей, реального производства.

На месте огромного прекрасного завода, занимавшего целый квартал по Большому Сампсониевскому проспекту, между Гельсингфоргской улицей, Беловодским переулком и Выборгской набережной, осталось одно воспоминание да стела с именами погибших в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов работников завода. На заводе работало пять с половиной тысяч работников. Они разбрелись кто куда.

В 90-е годы я часто встречал за прилавками продавцов, бывших когда-то технологами, конструкторами, инженерами высокой квалификации.

Распад СССР

Весной 1991 года мне приходилось бывать в Абхазии и Грузии. Дело в том, что для борьбы с безработицей советское правительство решило построить заводы с трудоёмкой продукцией в Кутаиси (Грузия) и Ткварчели (Абхазия). А НПО «Красная Заря» должно было организовать выпуск средств связи на этих заводах.

Как раз накануне распада СССР мне приходилось наблюдать обстановку в этих республиках. Когда наше руководство предложило заводу в Ткварчели стать филиалом завода в Кутаиси, то абхазы очень эмоционально это восприняли: – «Мы категорически против, этого ни в коем случае делать нельзя!».

Тогда-то мы ощутили, насколько между Абхазией и Грузией существует вражда. Абхазия самостоятельно входила в состав СССР. Затем её включили в состав Грузии. Грузия проводила великодержавную политику в отношении не только абхазов, но и греков, турок-месхетинцев. Когда проходили выборы первого президента Грузии – Звиада Гамсахурдия, ни один абхаз в этих выбора не принимал участия.

На Кутаисском заводе, на каждом рабочем месте стоял флажок независимой Грузии и ксерокопия географической карты великой Грузии. В состав этой великой Грузии входил кусочек от Армении, кусочек Краснодарского края, включая Сочи, а также большой кусок восточной Турции. Спрашиваю: – «А это как к Вам относится?».

Вот здесь начинается логическая эквилибристика. Они объясняют, что в ходе первой мировой войны, эта территория была захвачена русскими войсками. Если бы не произошла Октябрьская революция, то Антанта вознаградила бы Россию этой территорией, и по своему расположению она бы вошла в состав Грузии. Вот так, и на полном серьёзе.

Кстати, когда после распада СССР, началась война между Абхазией и Грузией, то Абхазия во многом обязана своей победе добровольцам из горских республик Северного Кавказа и особенно чеченцам.

В Ткварчели предприимчивые дельцы в больших палатках во всю крутили эротические фильмы. На них валом шла местная молодёжь и подростки. Так начинался подрыв наших моральных устоев. А в Кутаиси возле штаба Советских войск, в самом центре города, были разбиты палатки, в которых сидела молодёжь, объявившая голодовку, чтобы Советская армия уходила из Грузии. Висел плакат, и почему-то на английском языке было написано: – «Red Army go home».

Я заглянул в одну из палаток. Там сидели молодые люди и пили вино. Так они голодали. Когда я попытался им объяснить, что Грузия вообще не состоялась как государство, и была бы порабощена оттоманской Турцией и Персией, если бы не Россия. Они стали отчаянно махать руками, кричать, что мы сами бы выстояли, стали мне угрожать и требовать, чтобы я убирался.

Так как у нас было много знакомых в Ткварчели, то они, когда привозили на продажу в Петербург мандарины и хурму, по старой памяти заходили на завод, сочувствовали его умиранию. Рассказывали, как они воевали с Грузией, как живут и как надеются на помощь России.

Наше братство

Хочу немного написать о наших регулярных встречах однокашников выпуска 1953 года. Так как мы все прошли совместную жизнь и учёбу, начиная с 15 лет, то за семь с половиной лет, естественно, мы сроднились, образовалось своеобразное братство.

Благодаря нашему оргкомитету во главе с многолетним председателем капитаном 1-го ранга Смирновым Анатолием Николаевичем, между однокашниками поддерживаются связи. Каждый год проходят встречи во вторую субботу апреля у памятника «Стерегущему» на Каменноостровском проспекте.

А через каждые пять лет в училище проходят большие двухдневные юбилейные встречи, на которые съезжаются выпускники буквально со всей территории бывшего Советского Союза. И такие встречи проходят уже более 50-и лет. На встречах бывали наши отцы-командиры и преподаватели училища. На этих встречах возникает особая аура, особая энергетика.

Лично я, думаю, и все другие, испытывают какое-то блаженное настроение, подобное «кайфу». Такое долголетнее братство – это настоящий феномен. Ведь в Ленинграде было несколько военных училищ и много выпусков. Ничего подобного я не знаю.

Эти отношения братства закрепляются ещё тем, что наш однокашник Клубков Юрий Михайлович сумел организовать выпуск воспоминаний однокашников, оформленных в двенадцати книгах. В этих книгах отражено наше время и судьбы многих однокашников.

Эпизод встречи в 1978 году.

Наш бывший 142 класс 25 лет спустя и присоединившиеся к нам несколько человек из других классов. Справа в первом ряду наш командир роты Афанасий Петрович Моргунов.

Слева направо.

Первый ряд: ?, Ваня Краско, Арик Иванов.

Второй ряд: Женя Золотарёв, Генрих Пластинин, Валя Жемчужин.

Третий ряд: Веня Гущин, Толя Низовкин, Саша Мальков, Толя Смирнов, Паша Бигма.

Четвёртый ряд: Федя Шипин, Витя Зиновьев, Сталий Филь, Вадим Волосков, Толя Сенюшкин, Леонтий Дашкевич,

Валя Кривиженко, Костя Кононов

Подавляющее большинство наших выпускников достигли больших командных должностей и званий на всех флотах нашей Родины, стали большими профессионалами в разных отраслях науки и промышленности. А самое главное, – все были высоко порядочными людьми, и коренные интересы нашего Отечества ставили превыше всего.

Праздничное застолье одной из юбилейных встреч.

Слева направо: Сталий Иванович Филь, его жена Танечка, жена Фёдора Шипина

Юрий Михайлович Клубков совершил настоящий подвиг, отразив в печатном слове целый срез той эпохи, в которой мы жили, служили и работали. Из этих книг я узнал очень много о том, как сложилась личная жизнь многих моих однокашников после выпуска из училища. Одно это многого стоит.

Размышления о настоящем и будущем

Теперь, под конец своей жизни, я часто думаю, почему государство, главной идеей которого была устремлённость на социальную справедливость, не выдержало испытаний временем и прекратило своё существование?

В России всегда судьбоносные реформы шли сверху. Так было и при Петре I, и при Александре II, и при Владимире Ильиче Ленине. Грубейшая ошибка нашего советского высшего партийного руководства заключалась в перепрыгивании через этапы общественно-экономического развития. Это выражалось и в ускоренной коллективизации при И.В. Сталине, и «нынешнее поколение будет жить при коммунизме», как утверждал Н.С. Хрущёв, и в построении развитого социализма при Л.И. Брежневе. Конечно, все они и вся партийная верхушка руководствовались благими целями – скорее достичь прекрасного коммунистического будущего.

Но благими намерениями, как известно, выстлана дорога в ад. В нашем руководстве не нашлось такого гениального руководителя, каким был Владимир Ильич Ленин, который отлично разбирался в законах общественно-экономического развития, органично соединяя в себе учёного и великолепного организатора. Он умел анализировать ошибки и сделать два шага назад, чтобы затем сделать большой шаг вперёд.

Его гениальность, основанная на творческом усвоении марксисткой теории, позволила в тяжелейшем состоянии России выиграть гражданскую войну, быстро перейти от военного коммунизма к новой экономической политике (НЭП), к рыночной экономике начала 20-х годов при главенстве диктатуры пролетариата, поднять страну за несколько лет.

Моя тёща Мария Яковлевна Ярославцева не раз говорила мне, что за всю свою жизнь она не помнит такого изобилия недорогих и качественных продуктов питания, как в годы НЭПа.

Догматизм – главный грех нашего высшего партийного руководства. Тем более обидно, что уже был пример вхождения в рыночную экономику Китайской Народной Республики.

Невозможно поступиться принципами, – так считало наше высшее партийное руководство. Как это так, – дать определённую нишу частному предпринимательству, признать верховенство рыночной экономики! Конечно, для нашей страны сделать такой крутой поворот было гораздо труднее, чем Китаю, когда безраздельно господствовала государственная собственность, центральное планирование до мелочей, регламентация сверху всей повседневной жизни тоже до мелочей, полупризнание принципа материальной заинтересованности.

Неумение сочетать достижения плановой социалистической экономики и принципов рыночной экономики привело к тому, что Россия сначала проиграла экономическое соревнование исторически уходящей капиталистической системе, а затем уже и холодную войну.

История нашего государства, как всегда, стала развиваться через броски в крайности. Рыночная инфраструктура создавалась стихийно через так называемые ваучеры. Ваучер – это моя личная доля собственности в бывшей общенародной собственности.

Где теперь эти ваучеры, я понятия не имею, хотя я свои ваучеры никому не передавал, как это сделали многие.

В результате ваучерной приватизации произошёл передел собственности. Например, какой-то биолог Ваха Бендукидзе стал собственником такого гиганта, как «Уралмашзавод», да ещё, кажется, Горьковским автозаводом в придачу.

Появились свои российские миллиардеры, так называемые «олигархи». Возник невероятный разрыв в материальном положении богатых и бедных.

Исчезли целые отрасли промышленности и науки. Деградация нравственного уровня людей затронула существенную часть нашего общества. Когда народ оказывается в тяжёлом положении, да ещё с ощущением обмана и несправедливости, происходит обострение социальных и межнациональных отношений. Это особенно опасно для нашей многонациональной страны.

Но вечно так продолжаться, конечно, не будет. К счастью, большая часть россиян сохранила нравственный иммунитет. Наш народ всегда находил силы выходить из самых тяжёлых положений.

И я уверен, что в XXI веке Россия может явить миру чудо экономического и духовного возрождения. И это будет не возврат назад, а движение вперёд по пути построения инновационного социализма и регулируемой рыночной экономики.

Конечно, сейчас наши новые идеологи говорят, что идеи социализма – в далёком будущем, а идеи коммунизма оказались нежизнеспособными, утопическими. Не надо спешить хоронить эти идеи. Никчёмные исполнители в лице руководства КПСС не есть доказательство несостоятельности социалистического замысла. 

Санкт-Петербург

июнь 2011 года