Альберт Васильевич Акатов закончил в 1949 году Рижское Нахимовское училище, а затем минно-торпедный подводный факультет 1-го Балтийского высшего военно-морского училища в Ленинграде.

После окончания учёбы в 1953 году Альберт Акатов был выпущен досрочно и назначен командиром торпедной группы БЧ-3 на новейшую по тем временам подводную лодку 613 проекта С-141 Северного флота.

Служил он усердно, успешно продвигаясь по служебной лестнице. Через шесть лет стал командиром ПЛ 613 проекта С-192, а затем был назначен командиром большой океанской подводной лодки Б-25 проекта 641. На ней он несколько раз ходил на боевую службу в Атлантику и в Средиземное море, осуществляя разведку и слежение за отрядами боевых кораблей 6-го флота США. Неоднократно заходил в порты Алжир, Анаба, Тунис, Александрия, Латакия и другие.

Альберт Васильевич был направлен на учёбу в Военно-Морскую академию. Он отлично закончил её в 1971 году и вскоре был назначен командиром бригады подводных лодок 641 проекта. Теперь ему доверено водить на боевую службу целую бригаду подводных лодок!

В 1977 году в Средиземном море он стал контр-адмиралом. Через год его назначили помощником командующего Северным флотом. И здесь он был на высоте своего положения. Ему даёт высокую оценку в своих воспоминаниях «Океанский паритет» командующий Северным флотом адмирал Михайловский А.П.

В 1985 году контр-адмирал Акатов А.В. был назначен начальником Каспийского высшего военно-морского училища имени С.М. Кирова.

Альберт Васильевич прошёл большую, интересную, яркую и разностороннюю службу в Военно-Морском Флоте. Об этом он рассказывает в своих захватывающих внимание воспоминаниях.

Альберт Акатов

Судьба офицера-подводника

(Продолжение и дополнение. Начало в Книге 5 Сборника)

Становление офицера

Начало пятидесятых годов. Идёт интенсивное строительство подводного флота. Флоту требовались офицерские кадры. Поэтому 80 человек из 306 курсантов нашего курса выпускаются досрочно. Так я стал офицером ВМФ 17 августа 1953 года с присвоением квалификации торпедиста-подводника. Впервые 1-е Балтийское высшее военно-морское училище выпускает специалистов, да ещё и подводного профиля.

Ленинград, 1953 год.

Лейтенант Акатов выпущен досрочно

Почти каждый из нас был назначен на должность. Я получил назначение командиром торпедной группы на подводную лодку 613 проекта С-141, находившуюся в то время на достроечной базе в городе Баку, где проходила государственные испытания.

И вот, получив кучу денег (по тем временам), мы едем группой в 12 человек в Баку.

С огромным трудом достаём в Москве билеты до пункта назначения. Это произошло только через трое суток мытарств по Москве, обивая пороги у коменданта, начальника ВОСО и так далее. И только послав в три адреса жалобную телеграмму (в ЦК ВКП(б), министру обороны и Главкому ВМФ СССР), которую тут же перехватило вокзальное начальство, мы получили долгожданные билеты.

Ехали очень весело, с приключениями. Справили даже свадьбу нашего однокашника Аркадия Сакулина. Наконец, через двое с лишним суток, прибыли в Баку. Город удивил нас активной ночной жизнью, шумом, гамом на улицах. Разместились в офицерском общежитии и еле уснули от городского шума и новых впечатлений.

Проснулись очень рано по той же причине. Привели себя в порядок и отправились в отдел кадров Краснознамённой Каспийской флотилии.

И начались неурядицы. Сказалась наша флотская неразбериха и плохое знание обстановки центральными кадровыми органами. Оказалось, что лодка, на которую я был назначен, уже ушла на Север, как и корабли пяти моих товарищей. Временно был назначен дублёром командира торпедной группы подводной лодки 613 проекта С-45, где командиром БЧ-II-III был Виктор Зинченко.

Целую неделю я болтался без дела, пока решали, что с нами делать. В это время познакомился с районом Баилова, где располагалась наша бригада.

Только через неделю я и мои товарищи по несчастью получили предписание убыть на Север к месту службы в город Полярный Мурманской области.

Обратно ехали не так весело – денег уже не было. С трудом находили средства на пропитание. Две пересадки в Москве и Ленинграде, и без особых приключений в начале сентября прибыли в Полярный. Подводная лодка находилась в море на отработке задач боевой подготовки, и я снова несколько дней мучился без дела. Но зато получил подъёмные и раздал долги.

С приходом С-141 в базу, представился командиру и офицерскому составу. Тут же был назначен обеспечивающим офицером. Весь офицерский состав отправился отдыхать, а я остался с экипажем, не зная ни людей, ни обстановки на корабле, ни порядка. Так началась моя служба в составе экипажа ПЛ  С-141 на 96 бригаде 33 Краснознамённой ордена Ушакова 1 степени дивизии подводных лодок Северного флота, впоследствии 4 эскадры.

Краткая справка о 33 дивизии – 4 эскадре ПЛ  СФ

Я горжусь, что большую часть своей службы в Военно-Морском Флоте прослужил на Северном флоте. Из 25 лет службы на подводных лодках, 15 лет я прослужил в составе этого замечательного соединения.

История создания Подводных сил Северного флота началась в 1933 году, когда по строящемуся Беломоро-Балтийскому каналу в составе экспедиции особого назначения прошли две подводные лодки. Это произошло 5 августа. Первыми пришли на Север ПЛ  Д-1 («Декабрист»), командир Б.А. Секунов, и Д-2 («Народоволец»), командир К.Н. Грибоедов.

Подводная лодка Д-1 проходит государственные испытания

Беломоро-Балтийский канал, лето 1933 года.

Подводная лодка Д-2 переходит с Балтики на Северный флот

В октябре 1933 года сформировался первый отдельный дивизион ПЛ в составе Северной военной флотилии. Дивизионом командовали: Максим Петрович Скриганов (1933-1934 годы), Константин Николаевич Грибоедов (1934-1938 годы). В феврале 1938 года отдельный дивизион переименовали в отдельную бригаду ПЛ СФ в составе двух дивизионов.

До Великой Отечественной войны бригадой командовали П.В. Максимов (1938-1939 годы), Д.И. Павлуцкий (1939-1940 годы), Н.И. Виноградов (с 1940 года). К началу Великой Отечественной войны в состав бригады входили 15 подводных лодок в трёх дивизионах.

1-й дивизион (командир М.И. Гаджиев): ПЛ  Д-3 («Красногвардеец»), крейсерские К-1 и К-2.

2-й дивизион (командир И.А. Колышкин): ПЛ  Щ-401, Щ-402,      Щ-403, Щ-404, Щ-421, Щ-422.

3-й дивизион (командир Н.И. Морозов): ПЛ  М-171, М-172, М-173, М-174, М-175, М-176.

Полярный, зима 1943 года.

Крейсерская подводная лодка (типа К) возвращается в Екатерининскую гавань после боевого похода

Эти 15 подводных лодок показали в начале войны образцы мужества и героизма, были основной силой Северного флота в море, завоевали 12 наград: шесть из них стали гвардейскими, и шесть – краснознамёнными.

Дивизион «Щук» стал единственным, в котором шесть подводных лодок получили 6 наград – четыре Ордена Боевого Красного Знамени и два гвардейских флага.

Северный флот в период войны.

В таком виде «Шука» возвращается из боевого похода

Командир дивизиона И.А. Колышкин стал первым подводником в Великой Отечественной войне – Героем Советского Союза в январе 1942 года.

Самыми смелыми и дерзкими командирами, имевшими самые крупные успехи на морском театре Северного флота, были Бибеев, Котельников, Моисеев, Лунин, Гаджиев, Колышкин, Фисанович, Стариков, Шуйский, Видяев, Каутский, Столбов, Мелкадзе.

Это целая плеяда командиров-подводников, заслуженно ставших известными героями (сведения из книги адмирала А.Г. Головко «Вместе с флотом»).

К концу 1941 года на бригаду прибыли новые корабли: К-3, К-21, К-22, К-23, Л-20, Л-22, С-101, С-102. Некоторые из них включились в боевое дежурство ещё до Нового года.

Северный флот. Подводная лодка С-101 выходит в море

В августе 1942 года пришли М-119, М-121, М-122, в декабре –      М-104, М-105, М-106, М-107, М-108.

Подводная лодка «Малютка» 12 серии

В январе-марте 1943 года, совершив беспримерный переход с Тихого океана через Атлантику, в Полярный пришли из Владивостока подводные лодки С-51, С-54, С-55, С-56 и Л-15.

Екатерининская гавань, 1943 год.

Подводный минный заградитель «Ленинец» готовится к боевому походу

В июне 1943 года в состав бригады вступили С-14, С-15, С-103,     С-104, М-200, М-201, а в августе 1944 года Северному флоту были переданы английские малые подводные лодки В-1, В-2, В-3, В-4.

Все подводные лодки внесли достойный вклад в разгром врага в Заполярье.

Во время Великой Отечественной войны бригадой командовали Николай Игнатьевич Виноградов (до февраля 1943 года) и Иван Александрович Колышкин.

 Виноградов Николай Игнатьевич            Колышкин Иван Александрович

Подводные лодки бригады потопили более 200 кораблей и судов противника водоизмещением более миллиона тонн. Потопление 181 и повреждение 41 судна подтверждено послевоенными исследованиями Исторической группы Главного Штаба ВМФ.

Тысячи матросов, старшин и офицеров – подводников Великой Отечественной войны награждены орденами и медалями. Семь североморцев – М.И. Гаджиев, И.А. Колышкин, И.Ф. Кучеренко, Н.А. Лунин, В.Г. Стариков, И.И. Фисанович и Г.И. Щедрин стали героями Советского Союза.

И.А. Колышкин, Н.А. Лунин, В.Г. Стариков, И.И. Фисанович – самые первые Герои из советских подводников периода Великой Отечественной войны.

Двенадцать подводных лодок СФ были награждены орденами Красного знамени: Д-3, М-172, Щ-402, Щ-421, К-21, Щ-403, Щ-404, С-56, С-51, С-101, С-104, Л-22. На других флотах было всего 15 краснознаменных лодок.

Восемь подводных лодок были удостоены звания гвардейских: Д-3, К-22, М-171, М-174, Щ-402, Щ-422, М-172, С-56. На других флотах было всего 8 гвардейских подводных лодок.

Д-3, К-22, М-171, М-174 были первыми гвардейскими кораблями в подводных силах ВМФ СССР. За всю историю ВМФ только четыре корабля отмечены двумя наградами – стали гвардейскими и краснознаменными. Это подводные лодки Северного флота:                       Д-3 (командиры Ф.В. Константинов, М.И. Бибиев), Щ-402 (командиры Н.Г. Столбов, А.М. Кауцкий), М-172 (командир И.И. Фисанович),            С-56 (командир Г.И. Щедрин).

24 июля 1943 года бригада ПЛ СФ была награждена орденом Красного Знамени и стала первым в ВМФ Краснознамённым соединением подводных лодок. 3 ноября 1944 года бригаду наградили орденом Ушакова 1 степени, и она стала первым и единственным в ВМФ дважды орденоносным соединением подводных лодок.

Бригада была основной ударной силой СФ в море и решала не только тактические, но и оперативные задачи, участвовала в решении стратегических задач на морском направлении. Во всех этих боевых действиях: обороне Заполярья, обеспечении союзных конвоев, имевших государственное значение, и в разгроме немцев в Заполярье, подводные лодки с честью выполнили задания командования, хотя театр был велик, а подводных лодок было меньше, чем на других флотах. Особенно в начале войны.

Подводные лодки СФ внесли существенный вклад в развитие военно-морского искусства, первыми применив многие тактические приёмы.

– Атака транспорта с проникновением во вражеский фьорд. 14.07.1941 Щ-402 (командир Н.Г. Столбов) на рейде Хоннингсвог открыла боевой счёт советских ПЛ и североморских подводников за историю.

– Первое применение залповых методов стрельбы торпедами. В сентябре 1943 Д-3 (командир Ф.З. Константинов, старший на борту комдив И.А. Колышкин), осуществила впервые двухторпедный залп с временным интервалом. В ноябре-декабре 1943 года Д-3 произвела три успешные атаки 3-х и 4-х торпедными залпами с временными интервалами, после чего рекомендации были отданы всем флотам.

– Применение артиллерии против транспортов и даже боевых кораблей. Первым применил артиллерию против быстроходного танкера, а затем и транспорта, командир ПЛ  К-2 Уткин (старший на борту комдив Гаджиев). Победный холостой выстрел при возвращении из боевого похода положил начало традиции – отмечать потопление кораблей противника салютом. В декабре 1941 года успешно применила артиллерию ПЛ  К-3 (командир К.И. Малофеев, старший на борту комдив Гаджиев). После потопления торпедами транспорта ПЛ всплыла и уничтожила артиллерийским огнём СКР и катер противника.

– Первые атаки противника по данным, полученным от другой ПЛ. В январе 1942 года ПЛ  К-22 и М-171 наводились на конвой (КОН) противника по данным от ПЛ  Щ-422. Удалось вывести на цель ПЛ М-171, был уничтожен транспорт.

– Первые гидроакустические атаки. В мае 1942 года атаку по акустическому пеленгу осуществила ПЛ  М-172 (командир Н.И. Фисанович). В апреле 1943 года первую успешную глубоководную стрельбу по акустическому пеленгу произвела М-171 (командир Г.Д. Коваленко, старший на борту комдив Н.И.Морозов).

– Освоение стрельбы так называемым «дуплетом», когда поражаются одним залпом сразу две или более целей. ПЛ Щ-403 (командир С.И, Коваленко) 22 декабря 1941 года впервые одним залпом с временным интервалом потопила транспорт и СКР. ПЛ С-104 (командир В.А. Тураев) 20 июня 1944 года одним залпом уничтожила транспорт, СКР и тральщик противника.

– Первый боевой опыт использования ПЛ в тактических группах при использовании звукоподводной связи. В феврале 1943 года ПЛ  К-3 (командир К.И. Малофев, старший на борту комбриг Виноградов) и         К-22 (командир Н.Ф. Кульбакин, старший на борту комдив Котельников) действовали группой. В этом походе были уничтожены два транспорта, но, к сожалению, К-22 не возвратилась в базу.

– Разработка и применение метода «нависающей завесы» при действии группы подводных лодок против конвоев во взаимодействии с авиацией и другими разнородными силами флота. Первая подобная операция осуществлялась в марте 1943 года. Участвовали ПЛ М-22 (командир П.В. Шипин), С-101 (командир П.И. Егоров), С-55 (командир Л.М. Сушкин), К-3 (командир К.И. Малофеев). С 1944 года этот метод стал основным. Всего проведено 8 операций разнородных сил. В некоторых случаях было достигнуто тактическое взаимодействие между ними.

Не все подводники-североморцы, сражавшиеся с фашистами, дожили до дня Победы. Из 15 ПЛ, входивших в состав бригады на начало Великой Отечественной войны, в Полярном Победу встретили только две: Краснознамённая Щ-404 (командир Г.Ф. Макаренков) и гвардейская       М-171 (командир Г.Д. Коваленко). Всего в боевых походах на Северном флоте погибли 23 подводные лодки. Их названия и фамилии командиров высечены на первом в нашей стране памятнике подводникам, погибшим в Великой Отечественной войне. Он создан на средства Североморских подводников, его автор – бывший матрос СФ Лев Ефимович Кербель, позднее академик, Герой Социалистического Труда.

В годы войны погибли почти 1000 подводников-североморцев (а всего – 3636 подводников ВМФ СССР). Погиб в фашистских застенках командир Щ-402 Н.Г. Столбов и с ним 18 подводников. Все они перечислены в Книге памяти подводников ВМФ, погибших в годы Великой Отечественной войны, изданной Комиссией Объединенного совета ветеранов-подводников ВМФ по увековечению памяти (руководитель Г.И. Гавриленко).

 После Великой Отечественной войны на бригаде осуществлялась интенсивная боевая подготовка, освоение новой боевой техники и новых проектов дизель-электрических ПЛ, выработка новых тактических приёмов и отработка их применения. Это уже другая история, и касаться её полностью я не буду.

В 1946 году командиром бригады был назначен Михаил Петрович Августинович, служивший на подплаве с 1933 года и всю войну. 15 марта 1951 года на базе бригады была сформирована 33 Краснознамённая ордена Ушакова 1 степени дивизия подводных лодок в составе трёх бригад. Дивизией командовали: Николай Ефимович Егоров (1951-1952 годы), Иван Алексеевич Поликарпов (1952-1956 годы), начштаба был капитан I ранга Исаак Соломонович Кабо, его заместителем – капитан 2 ранга Леошко М.А.

От командира группы до помощника командира ПЛ

Вот в это время я пришёл служить на 96 бригаду 33 Краснознамённой ордена Ушакова 1 степени дивизии подводных лодок Северного флота.

Бригадой командовал тогда Григорий Филиппович Макаренков, начальником штаба был Александр Васильевич Горожанкин. Я сразу почувствовал глубокое уважение к комбригу. Это был крупный, уверенный в себе человек, очень спокойный, рассудительный. Один его вид уже внушал глубокое почтение.

Моя подводная лодка С-141 проекта 613 в середине сентября вернулась в базу. Я представился командиру ПЛ капитану 3 ранга Магда и познакомился с офицерами корабля.

Мне очень повезло, потому что я попал в хороший офицерский коллектив.

С большим уважением вспоминаю командира ПЛ капитана 3 ранга Петра Магда, помощника командира старшего лейтенанта Евгения Мокринского, командира БЧ-5 старшего лейтенанта Валентина Шлейфера. Все они очень помогли моему становлению как офицера-подводника.

Памятен до сих пор и первый день моей службы на подводной лодке. Лодка пришла с моря. Офицеры ушли отдыхать, а меня, молодого, оставили обеспечивающим с личным составом. Я тогда не знал ещё ни личного состава, ни обстановки в экипаже.

Расположился в «каюте» офицерского состава в казарме «Помни войну», сижу себе и изображаю обеспечение. Около 11 часов вечера приходит боцман (он же строевой старшина экипажа) и говорит:

– Товарищ лейтенант, на ПЛ верхний вахтенный, ваш подчинённый старшина 2 статьи Ширшов напился пьяным, буянит, грозит потопить корабль.

И это в первый же день моей службы! Что делать? Как поступить? Что предпринять? Бросился бежать на корабль, а в сознании одна картина страшнее другой.

Но не успел пробежать половину пути, как встретил группу матросов нашей ПЛ во главе со старшиной команды торпедистов, возвращающихся с подводной лодки. Старшина доложил, что буяна связали, успокоили, и он уже спит. Так я познакомился со своими подчинёнными. Этот Ширшов, как потом оказалось, был очень грамотным специалистом, хотя и очень сложным по характеру человеком.

Памятен и мой первый выход в море. Стою на вахте. Меня учили, что на флоте порядок, чёткое несение вахты по 4 часа.

Стою 4 часа, смены нет. Стою 6 часов, смены нет. Стою 8 часов, смены нет. Робко запрашиваю центральный пост, дескать, пора бы сменить меня. Да и время обеда уже прошло. Вышел наш заместитель командира по политической части, старший лейтенант, но уже человек в годах (фамилию, к сожалению, забыл), сменил меня.

Вечером командир ПЛ собрал офицеров корабля и, как говорится, «выдрал меня по первое число»:

– ... наш-то, – говорит, – молодой офицер, устал на вахте...!!!

Урок пошёл на пользу. Понял, что служить надо не сколько положено, а сколько нужно, и никогда не жаловаться, что тебе тяжело.

Помнится и первая погрузка боезапаса на подводную лодку. Особенно в кормовые торпедные аппараты.

День был субботний, работа, как казалось, была простой. Я собрался после работы в кинотеатр. По этому случаю оделся в выходную форму одежды. Но погрузка в кормовой торпедный аппарат № 6 оказалась трудной. Опыта такой работы не было ни у меня, ни у команды торпедистов, так как погрузка полного боезапаса производилась впервые. Торпеда застряла в аппарате. Что бы мы ни делали, – ничего не помогало. По неопытности я залез в трубу торпедного аппарата. Что-то пытался сделать. Что-то толкал, качал, но ничего не получалось.

Короче говоря, торпеды мы всё же погрузили, но время киносеанса прошло, форма одежды была окончательно испорчена. Культпоход в кино был сорван. Так закончилась моя первая погрузка полного комплекта боезапаса на подводную лодку.

С помощью офицеров корабля, особенно старших лейтенантов Мокринского и Шлейфера, а также флагманского минёра бригады капитана-лейтенанта Станислава Свирина, я к концу ноября сдал зачёты на самостоятельное управление торпедной группой и несение якорной и ходовой вахты.

К этому времени мы выполнили план боевой подготовки, и все офицеры уехали в отпуск, а меня назначили исполнять обязанности старшего помощника командира ПЛ.

Вот в это время началось моё настоящее становление как офицера-подводника. Началось более тесное знакомство с оставшимися офицерами, с офицерским составом штаба бригады и даже штаба дивизии. Научился готовить корабль к выходу в море, оформлять все положенные документы, руководить, как это ни странно, офицерским составом и личным составом корабля. Удачны были и выходы в море.

Всё это очень помогло в дельнейшей моей службе. Через месяц моего старпомства меня, наконец, отпустили в отпуск за 1953 год.

Возвратившись из отпуска, к марту 1954 года я сдал на самостоятельное управление боевой частью (БЧ-II-III), и, так как ПЛ       С-141 планировалась к переходу на ТОФ, очевидно, по ходатайству флагманского минёра Свирина, меня назначили командиром БЧ-II-III на ПЛ С-144 тоже 613 проекта, где командиром был назначен капитан 3 ранга Георгий Василевич Лазарев.

Опять я попал в замечательный, дружный офицерский коллектив: помощник командира – Витя Овчинин, командир БЧ-5 – Герман Козлов, начальник медицинской службы Борис Грачев и другие. Позднее прибыли заместитель по политической части капитан-лейтенант Карлош, старший помощник командира капитан-лейтенант Зверев Василий, с которым мы впоследствии подружились.

Сильный был и коллектив БЧ-3: командир торпедной группы – мой однокашник Олег Куракин, старшина команды торпедистов – главный старшина Заика, командир отделения комендоров – старшина 2.статьи Отпещенников, отец троих детей, мордвин. Все они знатоки своего дела.

С новым командиром начали отработку задач с задачи № 2 «Курса подводных лодок» (КПЛ).

Большие трудности, а порой и неудачи, случались при отработке задачи № 3 (торпедная стрельба).

Георгий Васильевич Лазарев был очень инициативным, думающим командиром – новатором. Он начал первым на Северном флоте выполнять торпедные атаки по данным гидроакустики с глубины больше перископной. И тут начались неурядицы: торпеды либо выскакивали на поверхность, либо тонули. Первые претензии были, конечно, к личному составу БЧ-3, торпедному расчёту береговой базы и ко мне, как командиру БЧ-3.

Мы очень много работали над решением этой проблемы. Сколько торпед мы перестреляли в мелководных районах (полигонных)! Сколько комиссий было создано в масштабе соединения и в масштабе флота, чтобы внести ясность в вопросе использования торпедного оружия с глубины больше перископной, я уже и не помню.

До истины мы всё же добрались. Сказался заводской дефект схемы стрельбы торпедных аппаратов. Кроме того, с тех пор стали применять двойное стопорение на начальном пути торпеды.

В сентябре 1954 года Витя Овчинин ушёл на ВОЛСОК ВМФ, и я был назначен помощником командира подводной лодки. В этом же году летом я женился на моей самой любимой женщине Галине Яковне, с которой я уже живу более 50 лет.

Дальнейшая служба проходила уже в новом качестве: я входил в состав командования корабля и решал задачи по подготовке корабля в целом, его обеспечения и снабжения, руководил личным составом.

Очень помогло то, что в это время пришли на ПЛ после ВОЛСОК старший помощник командира В.И. Зверев и заместитель командира по политической части Н.М. Карлош после окончания Военно-политической академии (кстати, однокашник нашего командира по выпуску из училища) Помог своим опытом начальник медицинской службы капитан Борис Грачёв, который, фактически, отвечал за снабжение корабля продуктами питания. А это далеко не простое дело.

В это же время на бригаду пришла группа старших помощников командиров, окончивших классы командиров ПЛ: старший лейтенант Черновин, старший лейтенант Талащев, капитан-лейтенанты Жабарин, Каравашкин, Спиридонов и другие. Некоторые из них впоследствии стали командующими флотами и командирами соединений.

1954-1955 годы остались в моей памяти как период становления моего в должности помощника командира и первого в моей флотской жизни длительного (для того времени) плавания на ПЛ  С-143 в течение 14 суток. Мы выполняли замеры гравитационной постоянной магнитного поля Земли. На ПЛ прибыли учёные с этой целью, и среди них женщина с кроликами, которая изучала вопросы обитаемости на ПЛ в длительном плавании. Поход для меня был очень интересным: мы обошли архипелаг Новая Земля вдоль западного его берега, обогнули мыс Желания и прошли через Карское море, а далее через пролив Карские ворота вернулись в базу. Впервые в жизни я увидел в Карском море айсберги, причём в большом количестве. Целую ночь, находясь в надводном положении, пришлось уклоняться от этих ледяных громадин.

Приятно возвращаться после успешного похода в Екатерининскую гавань

В этом же году при сдаче торпедного боезапаса перед постановкой в док, у нас произошла предпосылка к чрезвычайному происшествию. Командир БЧ-2-3 и я были в отпуске. За командира БЧ-3 оставался командир торпедной группы лейтенант Сева Бессонов (будущий командир ПЛА К-8). При выгрузке боезапаса было повреждено БЗО одной из торпед. Чтобы избежать неприятностей при сдаче, торпедисты предложили лейтенанту Бессонову запаять вмятину оловом с помощью паяльника, что и было выполнено.

Боезапас без замечаний сдали на торпедную базу и ушли в док. Через два дня после этого случая я прибыл из отпуска в Полярный. Сразу почему-то был вызван в ЗКП дивизии. Шло флотское учение и все были на защищённом командном пункте, в скале. Прибыл, доложился, и меня начали пытать: кто и как выполнял эту работу. Очевидно, сведения прошли через особый отдел, собралось много начальников, специалистов.

Торпеду оставили на территории склада. Я доложил, что только что приехал из отпуска и ничего не знаю. Тогда начались вопросы как к бывшему специалисту БЧ-3. Пришлось поднять литературу, и все пришли к выводу, что угрозы взрыва нет. Все виновные, в том числе и командир ПЛ, были наказаны в дисциплинарном порядке. Меня же отправили на ПЛ в Росту.

Как я уже писал, Г.В. Лазарев был не только хорошим командиром, но и заботливым начальником. Он, очевидно, заметил какие-то задатки у меня, и в ноябре 1956 года я был направлен на командирские классы в ВОЛСОК ВМФ в Ленинград.

В июле 1957 года я успешно закончил командирские классы и был назначен старшим помощником командира ПЛ С-155 96 бригады ПЛ, где командиром был капитан 2 ранга Маслов В.П. Лодка была объявлена «отличной», поэтому при моём представлении и командир дивизии контр-адмирал Поликарпов, и комбриг капитан 1 ранга Горожанкин поставили задачу – не потерять это высокое звание.

Я быстро сработался с офицерским составом на корабле. Труднее было приспособиться к характеру и манере руководства командира подводной лодки. Это был своеобразный начальник, который работал только в море. В базе я его видел только на подъёме флага. Это дало мне свободу действий и приучило к самостоятельности.

Владимир Петрович дал мне и хорошую возможность практически управлять подводной лодкой при швартовке, в подводном и надводном положении в море, и выполнить атаку по кораблю, идущему постоянным курсом. За это я ему благодарен.

В июне-июле 1958 года мы участвовали в масштабном общефлотском учении на акватории Баренцева, Норвежского и Гренландского морей. ПЛ действовала успешно, результативно. В финале учений мы оказались единственным источником сведений об отряде боевых кораблей (ОБК) «противника» (все его потеряли), чем и обеспечили успех учения. После этого учения приказом Командующего Северным флотом я был допущен к самостоятельному управлению подводной лодкой 613 проекта, но знак командира ПЛ начал носить только после назначения меня командиром подводной лодки.

Полярный, лето 1958 года.

Подводные лодки 613 проекта готовятся к новым походам

С приходом в Полярный нам поставили задачу подготовиться к переходу в Ленинград для постановки в Балтийский завод с целью переделки под проект 665 с крылатыми ракетами. А я в конце 1957 года впервые получил хорошее жильё в виде большой комнаты в новом доме по улице Гаджиева и только привёз жену с маленькой дочкой.

Снова всё закрутилось: что-то сдавали, что-то получали, менялись кадры, рассчитывались с береговой базой, с городскими организациями, отправляли свои семьи, загружали свои нехитрые пожитки в лодку и так далее. К концу июня были готовы к переходу. Вместе с нами с такой же задачей уходили ПЛ С-142, С-152, С-164.

Переход занял около двух недель. До города Беломорска шли своим ходом, затем встали в транспортный док и дошли до Повенца. Там вышли из дока и встали на якорь, ожидая лоцмана. Свежие продукты к этому времени, в том числе и мясо, уже кончились. Командир отправился к местному начальнику сообщений и договорился, что нам за солярку доставят парной говядины. Соляр мы отдали, но взамен получили тушу старого быка и ведро рыбы. Наделали котлет из мяса, которые жевать было невозможно, но зато сварили на всю команду прекрасного рыбного супа.

Онежское озеро мы прошли своим ходом, далее встали на понтоны и дошли до 5 ГЭС в пригороде Ленинграда. У 5 ГЭС освободились от понтонов и через сутки пошли своим ходом к Балтийскому заводу.

На всём этом переходе мы получили прекрасную практику плавания по рекам, озёрам, с лоцманом и самостоятельно, и плавания по системам каналов, преодолевая шлюзы и пороги.

В Ленинграде в течение нескольких месяцев сдавали все приборы, съёмные механизмы и другое съёмное оборудование на склады и ОФИ базы. Нас приняли в состав ленинградской бригады строящихся и ремонтирующихся подводных лодок. Через несколько месяцев стало ясно что работы по переоборудованию корабля будут очень продолжительными. Было принято решение экипаж во главе со мной отправить на Северный флот на стажировку. В.П. Маслов ещё раньше был назначен начальником штаба бригады подводных лодок в Сайда губу.

Командир подводной лодки 613 проекта

В сентябре 1959 года экипаж во главе со мной прибыл, как мы сначала думали, на стажировку в 7 дивизию подводных лодок (комдив контр-адмирал Гришин Фёдор Никитович). Впоследствие оказалось, что, поскольку работы по переоборудованию ПЛ под ракеты задерживаются на 3 года, нас переформировали в резервный экипаж и включили в состав 162 бригады ПЛ 7 дивизии ПЛ СФ, которой командовал капитан 1 ранга Усков Иван Фёдорович. А начальником штаба был капитан 2 ранга Кузнецов Юрий Алексеевич.

Мне в службе снова повезло. Меня представили к назначению командиром подводной лодки. Я влился в замечательный командирский коллектив. Командирами подводных лодок были Юрий Калашников, Лев Куприянов, Валя Балабух, Борис Громов, Феликс Митрофанов, Валентин Постников, Гена Баранов, Жора Слюсарев.

Они очень помогли моему становлению как командира. Они бескорыстно делились со мной своим опытом, успехами и неудачами. Самое главное, что наш командирский коллектив был очень дружен. Все праздники мы справляли вместе.

В сентябре 1959 года я ушёл в автономный поход вторым командиром на ПЛ С-264, так как имел допуск к самостоятельному управлению подводной лодкой, а старпом, мой однокашник Михаил Иванов, не имел. Через 30 суток, успешно выполнив поставленную задачу, 4 октября мы вернулись. Прибыли для доклада в Полярный, и здесь меня ожидали две новости: умерла в Москве после операции моя мама и родился сын Андрей. Здесь же мне сообщили, что приказом Командующего флотом я назначен командиром ПЛ С-155. А в апреле 1960 года Феликс Митрофанов был назначен командиром АПЛ, и меня назначили командиром ПЛ С-192.

Во время приёма подводной лодки произошёл такой казус. Мы возвращались с отработки задачи № 2, где я подтверждал допуск к управлению подводной лодкой. Вошли в Ура губу. Впереди идёт подводная лодка. Я знаю, что там находится начальник штаба бригады капитан 1 ранга Юрий Сергеевич Бодаревский. А Феликс Митрофанов решил, что там начальник штаба бригады Ю.А. Кузнецов, и захотел в узкости его обогнать и первым встать к причалу. Я его отговаривал, но он настоял на своём: – «Юра не обидится».

Дали полный ход, обогнали, вошли в губу Урица и получили приказание встать на якорь. Через некоторое время на катере подошёл Ю.С. Бодаревский. Внимательно нас сначала осмотрел (возможно, даже обнюхал), приказал объяснить наши действия.

Потом, выслушав наш доклад, сказал:

– А я думал, вы перепились на корабле, раз вытворяете такое.

Конечно, нас поругали, но наказывать на стали, так как Митрофанов уходил, а я только вступил в командование кораблём. Урок же военно-морской вежливости и осмотрительности я получил на всю жизнь.

Так началась моя действительно командирская служба. К августу подводная лодка выполнила полный курс задач боевой подготовки и вошла в первую линию уже под моим командованием. Все стрельбы я выполнил с отличными оценками.

Северный флот, Ура-губа, 1960 год.

Командую подводной лодкой С-192

В ноябре подводные лодки С-181, С-285, и С-192 нашей бригады участвовали в стрельбах на приз Главнокомандующего ВМФ. Правда, приз мы тогда не завоевали. Но моя атака была успешной, и опыт я получил хороший. Вобщем, 1960-1961 годы прошли в интенсивной боевой подготовке. Никогда больше так много не приходилось стрелять практическими торпедами и «пузырём» по полноценным отрядам боевых кораблей (ОБК).

В декабре 1961 года подводная лодка встала на средний ремонт на МЗ-10 в Полярном. Период был сложен тем, что семьи находились в посёлке Урица (ныне Видяево), а мы в Полярном. Нормальной дороги из Урицы в Полярный тогда не было.

В это ж время в Полярном сформировался дивизион ремонтирующихся подводных лодок. Командиром дивизиона был назначен капитан 1 ранга Васильев. Командование дивизиона не очень охотно отпускало, особенно командиров ПЛ, на побывку. Офицерский состав и мичмана выражали крайнее недовольство. Доходило до скандалов в семьях и даже до разводов. Пришлось бороться за свои права.

Командиры подводных лодок обратились к командиру 4-й эскадры контр-адмиралу Николаю Ивановичу Ямщикову. Он очень внимательно нас выслушал, разобрался с командованием дивизиона и установил приемлемый для всех порядок отпуска к семьям. Это сразу разрядило обстановку, улучшило настроение офицеров и мичманов.

Так прошло полтора года. Как мы добирались до своих семей, как привозили свои семьи из Полярного и обратно, отдельный разговор. Иногда эти путешествия, в основном морем, длились по несколько недель. Я однажды, добираясь до посёлка Урица через Мурманск, на три дня застрял на Кильдине-Могильном из-за плохой погоды, а другой раз – в Порт-Владимире на острове Шалим.

В 1962 году вместе с личным составом эскадры мы пережили трагическую гибель ПЛ Б-37, смерть наших товарищей на этой лодке и соседней ПЛ С-350 (командир Олег Абрамов), участвовали в похоронах погибших. Тяжёлое это было время. Я тогда сразу вспомнил, как паяли БЗО у нас на С-144. Думалось, быть может, и тут что-то подобное и произошло. Ведь истинную причину так и не установили. Командиром ПЛ Б-37 был мой товарищ по учёбе на ВОЛСОК ВМФ Толя Бегеба. Я знал его как очень грамотного, думающего и осмотрительного офицера и командира.

В июле 1963 года был закончен средний ремонт. Прошли все виды испытаний, и в конце июля подводная лодка прибыла к месту постоянной дислокации в посёлок Урица. Сразу начали интенсивную работу по выполнению всех мероприятий после ремонта. Отработали все задачи КПЛ. Осенью мы полностью восстановили боеготовность подводной лодки и вошли в число кораблей первой линии.

В мае 1964 года вся наша 162 бригада заступила в боевое дежурство по флоту и попала под инспекцию Министерства Обороны с внезапным выходом в море. Причём, боевое распоряжение на дальнейшие действия мы получили по радио. Из пяти подводных лодок распоряжение получили четыре, а ПЛ  С-181 (командир Валя Балабух) не получила. Распоряжение передавалось только один раз в тактической сети, на средних волнах. Тут всё зависело от бдительности радистов и желания командира ПЛ получить боевое распоряжение. В целом, задачи были выполнены, мы получили положительную оценку за действия в море и за результаты инспекции.

В этот период я в первый раз лично встретился с Помощником Командующего флотом контр-адмиралом Кучером, которого у нас прозвали «сумасшедший с ножичком». Командующего СФ адмирала Касатонова В.А. звали «сумасшедший с бритвой». Такие «звания» они получили за их очень резкие, порой грубые и не всегда справедливые, на наш взгляд, расправы с командирами кораблей. Особенно это было характерно в первый период командования адмиралом Касатоновым В.А. Северным флотом. После адмирала Чабаненко это был резкий контраст. Я тогда не думал, что мне через 14 лет придётся тоже быть в шкуре Помощника командующего и не менее щепетильно, придирчиво и строго действовать на этом посту.

Сразу после инспекции я стал готовить экипаж и подводную лодку к первой в моей жизни самостоятельной автономке. В сентябре-октябре 1964 года подводная лодка выполняла задачи боевой службы (БС) уже со специальным оружием на борту.

Перед выходом на боевую службу был дан на два дня отдых всему личному составу. И за эти два дня вышли из строя три офицера: командир БЧ-5 столкнулся на мотоцикле с грузовиком, командир БЧ-1-4 и начальник медицинской службы, которые тоже попали в автомобильную аварию. Пришлось выходить в море с новыми людьми, которых я знал недостаточно. Это, к сожалению, сказалось на результатах месячного плавания. Много было неприятностей по линии БЧ-5 и штурманской части. Не смогли, например, на финальном этапе БС выйти в атаку по ОБК из-за большой невязки в результате малого опыта плавания в Норвежском море и слепого исполнения рекомендаций лоции. В целом задачи боевой службы были выполнены, лодка вернулась в базу исправной, личный состав получил хорошую морскую практику. Я же понял, что значит плавать с людьми, которых знаешь недостаточно хорошо.

Командир океанской подводной лодки

С приходом в базу я узнал о новом назначении на строящуюся дизель-электрическую океанскую подводную лодку Б-25 641 проекта. Пришлось быстро сдать дела старшему помощнику командира капитану 3 ранга Константину Кононову и убыть к новому месту службы в город Полярный. Экипаж был уже сформирован, и необходимо было начать его подготовку.

В Полярный я прибыл в октябре 1964 года. Подводная лодка должна была войти в состав 69 бригады ПЛ 4 эскадры подводных лодок Северного флота. Командиром бригады в то время был капитан 1 ранга Виталий Наумович Агафонов, начальником штаба – капитан 1 ранга Архипов Василий Александрович. Оба командовали бригадой в период Карибского кризиса. Началась напряжённая боевая подготовка по слаживанию экипажа, сдача задач № 1 и № 2 КПЛ. Я должен был сдать на самостоятельное управление ПЛ 641 проекта.

Подводные лодки бригады активно участвовали в знаменитом Карибском кризисе. Командиры кораблей охотно делились с нами опытом и своими впечатлениями об этой тяжелейшей эпопее.

Задачи № 1 и № 2 экипаж отрабатывал и сдавал на ПЛ  Б-4 «Челябинский комсомолец», которой единственной удалось уклониться от противолодочных сил ВМС США, действовать скрытно. Сроки поджимали. Отъезд в Ленинград был назначен на начало декабря.

К концу ноября экипаж был сколочен, отработан, офицеры и личный состав сдали положенные зачёты, проверены по практическим вопросам.

В начале декабря мы отправились в Ленинград. Прибыли в знакомое мне здание на проспекте Римского-Корсакова, в 39 бригаду строящихся и ремонтирующихся подводных лодок. Командовал бригадой капитан 1 ранга Папылев.

Оформив все необходимые документы, через несколько дней на Адмиралтейском заводе познакомился со своей будущей «кормилицей». Подводная лодка была уже спущена на воду, достройка продолжалась на плаву. Началась размеренная жизнь. С утра строем на завод, изучение подводной лодки, её особенностей. Личный состав участвовал и в работах, оказывая помощь заводчанам. Готовились и вскоре начали нести дежурство и вахту на подводной лодке. Мне пришлось нести оперативное дежурство на бригаде.

Так прошёл почти год. В это же время строили свои атомные лодки Гена Аббасов и Женя Чернов. Их экипажи находились в особых режимных условиях, жили отдельно от остальных экипажей в закрытых помещениях. Меня, так как мы были хорошо знакомы, они допускали иногда в свои пенаты. Отпраздновали мы вместе и их новоселье. Оба получили по двух-комнатной квартире в новом доме.

Осенью 1965 года начались заводские испытания с выходом в Финский залив, затем докование, размагничивание, проверка на шумность, мерная миля, всё в районе Кронштадта. В конце октября вышли на государственные испытания в Таллин и Лиепаю. Все испытания прошли успешно и без каких-либо происшествий. Председателем Государственной комиссии был контр-адмирал Маслов (имя и отчество, к сожалению, не помню). Он отметил высокую организованность и результативность государственных испытаний.

Возвращаясь Ленинградским каналом, шли самым полным ходом (с разрешения председателя), приурочив это к проверке работы дизелей. Говорят, что пострадали несколько катеров в канале и у входа в порт. За это нас пожурили, но не стали наказывать. Далее подписан был Государственный акт приёмки корабля. Подписание я тянул, сколько мог, чтобы завод устранил все замечания. Был большой банкет от имени генерального директора Объединения Адмиралтейский завод. После торжественного подъёма военно-морского флага, торжественного обеда для экипажа и устранения всех замечаний заводом, ПЛ вышла в Лиепаю для подготовки к переходу на Северный флот.

В полигонах в районе Лиепаи выполнили торпедные стрельбы, в том числе на глубоководном режиме и при выходе в торпедную атаку по одиночному кораблю. Выполняли погружение на глубину до 170 метров, так как глубже полигона на Балтике не было. Загрузили полностью запасы на подводную лодку и были готовы к переходу.

Переход совершали в группе с подводной лодкой 611 проекта. Старший перехода – командир 96 бригады ПЛ капитан 1 ранга О.П, Шадрич. Я шёл вторым на Б-25 (бортовой № 500).

Зона Датских проливов, осень 1965 года.

Подводная лодка Б-25 следует на Северный флот

На входе в проливную зону нас встретили датский СКР и торпедный катер, которые сопровождали нас до пролива Эресунд. Пролив Зунд прошли полным ходом, уклоняясь от паромов, пересекающих этот пролив. При следовании проливом Каттегат по левому борту на мысе Скаген наблюдали замок принца Датского. Далее через пролив Скагеррак вышли в Северное море. Дальнейший переход проходил благополучно, правда, под контролем авиации ПЛО сил НАТО. Опыт пригодился мне в дальнейшем. Не раз пришлось мне проводить подводные лодки после постройки и ремонта этим путем.

В Полярный пришли перед Новым Годом. Оказалось, что нас перевели в 96 бригаду, расположенную в уже знакомой мне казарме «Помни войну», где я начинал службу и прослужил несколько лет.

1966 год прошёл в очень интенсивной боевой подготовке. К осени выполнили весь курс боевой подготовки КПЛ, участвовали в тактических и общефлотских учениях. Все задачи были выполнены с хорошими и отличными оценками. Подводная лодка вошла в число кораблей первой линии постоянной готовности.

Полярный, 1966 год.

Командир подводной лодки Б-25 Капитан 2 ранга Акатов А.В.

Ещё в мае мне была поставлена задача подготовить подводную лодку и экипаж к выполнению задач боевой службы в Северном море к сентябрю 1966 года. Это потребовало ускоренного выполнения всех задач, пройти предпоходовый ремонт, офицерам и мичманам отгулять положенные отпуска, пополнить все запасы до полных норм и боезапас, изучить театр будущих действий. К этому времени офицерский состав экипажа был хорошо подготовлен, и я был уверен в своих офицерах, мичманах, матросах.

Все офицеры были хорошими специалистами. Командир БЧ-5 – капитан-лейтенант инженер Янов Валентин – прекрасный специалист, мастер своего дела, отличный воспитатель. За ним я был, как за каменной стеной. Командир БЧ-1 – сын командира ПЛ, погибшего в годы войны, старший лейтенант Игорь Мохов. Дотошный, аккуратный, знающий специалист-штурман, который ни разу не подвёл меня в море. Помощник командира – капитан-лейтенант Евтихиев Борис – перспективный офицер. Заместитель командира по политической части – Александр Сергеевич Баранов, настоящий политработник, который действительно помогал мне своей работой, настоящая опора командира. Под стать им были и остальные офицеры корабля. В целом экипаж был надёжным.

В сентябре 1966 года, погрузив специальный боезапас, мы вышли в море.

Полярный, сентябрь 1966 года.

Подводная лодка Б-25 выходит из Екатерининской гавани на боевую службу в Средиземном море

Боевая служба на Средиземном море

Переход был трудным. 70% плавания было с использованием РДП. Никогда больше мы столько под РДП не плавали. Приходилось всё время быть в напряжении, так как режим этот не очень приятен, да и ПЛ  С-80 ещё помнили. Имели место и довольно частые провалы на океанской волне. Но зато экипаж был хорошо отработан.

Решать вопросы скрытности в то время очень помогала группа ОСНАЗ. Американские лётчики в то время ещё беседовали со своей базой в открытом режиме. Мы всегда знали, что самолёт взлетел с авиабазы, куда он направляется и когда садится. До Гибралтарского пролива шли около трёх недель.

Атлантический океан,осень 1966 года.

Подводная лодка Б-25 на пути в Средиземное море

Гибралтарский пролив проходили в подводном положении, предварительно надёжно определив своё место. На подходе к проливу произвели разведку, разобрались, как идут суда в пролив и обратно и использовали при движении их шумовой эффект. Форсировали пролив за шесть часов, используя глубинное течение.

Один раз оказались близко к африканскому побережью, что почувствовали по тому, что лодка плохо держала глубину на автоматическом режиме. Быстро подправили курс, и дальше всё было благополучно. Ночью всплыли. Определились по маякам Сеута и Гибралтар. Погода была отличной. Море – гладь, свечение воды вокруг бортов ПЛ, луна светит вовсю, по обоим бортам вдали огни судов. Чувство какое-то насторожённое, как будто ты голый, и тебя все видят. Но делать нечего, надо пополнять запасы воздуха и электроэнергии. Всю ночь прошли в надводном положении, делая зарядку аккумуляторной батареи.

Ещё на подходе к Иберийской зоне получил распоряжения на дельнейшие действия и рассчитал переход в назначенный мне район с задачей поиска подводных лодок вероятного противника. Весь октябрь месяц прошёл в районе поиска ПЛА. Имели три обнаружения ПЛА, которые были подтверждены данными разведки. Время слежения за ПЛА колебалось от 12 до 25 минут. Обнаружения происходили, как правило, в ночное время, один раз – в дневное время. На поверхности в это время целей не наблюдалось ни визуально, ни технически. Поиск производился в подводном положении на экономическом ходу от 32 до 42 часов по времени с последующей зарядкой батареи в ночное время.

Противолодочные силы НАТО действовали активно. В это время у надводных кораблей НАТО низкочастотные ГАК были редко, поэтому уклонялись выходом из их полосы поиска. От авиации ПЛО уклонялись по данным станции «Накат» или группы ОСНАЗ.

В начале ноября нам дали (а для меня это было впервые) деловой заход в порт Алжир. Согласно распоряжению, всплыли в надводное положение, уже не опасаясь нарушить скрытность, и подошли к острову Ла-Галлит. Встретились с отрядом наших кораблей в составе ПБС «Котельников», РКР «Зоркий» и танкер «Днестр». Отрядом командовал капитан 1 ранга Лапшин. В это же время подошла наша ПЛ Б-103, где командиром был мой однокашник Эрик Голованов. Встреча была очень тёплой, с оркестром.

На подходе я услышал знакомый с картавинкой голос: – «Алберхта!». Это, оказывается, мой товарищ по 9 эскадре Борис Белов меня приветствовал. Он исполнял обязанности начальника походного штаба. Начальником политотдела был капитан 2 ранга Копытов. Обе лодки отшвартовались у «Котельникова», осмотрелись, получили приказание привести ПЛ в порядок за двое суток. Получили краску, кое-что из продуктов. Немного подкрасились, что можно – подремонтировали. Корабли выглядели неплохо. 3 ноября снялись со швартовых и якорей и двинулись в Алжир.

В порту Алжир провели около шести суток. За это время привели в порядок материальную часть. Офицеры и личный состав отдохнули, по графику побывали на экскурсиях в городе, в местном зоопарке. Впервые на покупки нам выдали валюту. Командование отряда и командиры кораблей нанесли визиты мэру города, начальнику Генерального штаба страны, Командующему Алжирским флотом, послу СССР в Алжире Пегову Николаю Михайловичу. Приёмы в нашу честь были устроены Главнокомандующим ВМФ Алжира Бен-Мусой в частном французском ресторане, послом СССР – в резиденции советского посла.

Был организован приём и на плавбазе «Котельников». Были выступления нашей художественной самодеятельности в самом крупном кинотеатре Алжира «Сиерра Маэстро». Для поддержания нашего духа нам подбросили на РКР из Севастополя часть ансамбля песни и пляски ЧФ.

На приёме в ресторане мы с Эриком удивились большому количеству ложечек, вилочек, ножичков. Даже вначале не знали, что к чему брать. Официанты тут же доливали пустые рюмки. Получив первое «боевое крещение» на приёме у посла, далее мы действовали более грамотно.

Было очень неудобно на фуршете управляться с тарелкой, ножом и вилкой, да ещё держать рюмку в руке. Поэтому мы сначала закусывали пирожками и каперсами, затем нашли место, куда можно было поставить тарелки, и всё пошло, как по маслу.

Средиземное море, порт Алжир, ноябрь 1966 года.

Капитаны 2 ранга Голованов и Акатов на борту плавбазы «Котельников», а их подводные лодки стоят у борта

Нам нужно было израсходовать динары, полученные за шесть суток нахождения за границей, а времени не было, – шли различные приёмы и другие мероприятия. Поэтому мы договорились с нашим военным атташе-полковником, что он приедет за нами на своём «пежо». Он приехал в рубашке. Мы, получив разрешения, (я, Голованов и командир РКР «Зоркий») сели в машину тоже в рубашках, а тужурки оставили в каюте, взяв с собой цивильные плащи. Увидев такое, ребята из особого отдела, раздобыв машину, помчались за нами нас охранять. Они испугались, что мы поехали не в форме, мало ли что могло случиться. Был случай, когда мы ехали с послом на его машине с флажками СССР на крыльях. На одном из перекрёстков группа из НТС приветствовала нас фашистским приветствием.

Деловой заход был завершён успешно. Все командиры кораблей были поощрены командиром отряда, а позднее и Главнокомандующим ВМФ. Практически мы выполнили основную часть поставленных задач на поход. Постепенно начали двигаться на выход из Средиземного моря. Я шёл впереди, а ПЛ Б-103 на сутки хода сзади. В период следования на базу нам ставили попутно задачи, и мы их выполняли. Новый Год встретили в море, в подводном положении. Все задачи похода были выполнены, подводная лодка получила отличную оценку.

С приходом в Полярный отчитался за поход, сдал все положенные документы, часть офицеров и личный состав отправил в дом отдыха. Командование сообщило, что я утверждён кандидатом для поступления в академию. Новость меня обрадовала, так как по возрасту я уже был на грани. Начал понемногу готовиться по математике. В марте 1967 года получил возможность отдохнуть, поехал в санаторий, где продолжал заниматься. Ещё месяц использовал после санатория для занятий по высшей математике с репетитором, преподавателем высшей школы.

По прибытии из отпуска снова понеслась боевая подготовка, подтверждение линейности, сдача задач КПЛ, стрельбы и так далее. Так до июня. В июне получил «добро» собираться на экзамены в академию. Отправил семью в Ленинград. Они уезжали весёлыми и ждали меня через несколько дней. А я ждал только прибытия командира эскадры контр-адмирала Сергея Григорьевича Егорова, который поехал к Командующему флотом, чтобы взять «добро» на мой отъезд. Ждал его у штаба эскадры.

Мне было сказано, что Командующий отказал в убытии на учёбу и приказал к августу готовиться на боевую службу. Эта новость меня не обрадовала, так как таяла последняя надежда поучиться. Но ничего не поделаешь, надо выполнять приказ. Только потом я узнал, что Командующий такого решения не принимал, а это было вынужденное решение лично командира эскадры. Не было командиров, кого можно было бы послать на это задание. А меня ждали в академии до ноября и даже условно зачислили с последующей сдачей экзаменов. Но я возвратился много позже.

Сразу начались трудности. Часть офицеров убыли к новому месту службы, на повышение. Ушли: помощник командира Евтихиев, командир БЧ-5 Янов. Сменилось около 30% экипажа. Это уже плохо, так как требует заново начинать отработку задач. Часть офицеров получили новые назначения на нашем корабле, пришли новые люди, которых я знал недостаточно хорошо как офицеров и специалистов, что потом и сказалось, к сожалению, на качестве плавания.

Пришлось ускоренно отрабатывать экипаж и готовиться к выполнению поставленных задач. К заданному сроку выполнили весь план подготовки, в том числе и контрольный выход. Пополнили все запасы до полных норм, погрузили специальный боезапас, и в конце августа вышли на боевую службу.

Я понимал, что часть офицеров и экипажа не имеют опыта плавания на нашей подводной лодке, поэтому надо было посвятить первые недели плавания сплачиванию экипажа. Начал, как бы это ни было трудно, не нарушая скрытности, отработку по сути задач № 1, № 2 и мероприятий по борьбе за живучесть. В этот период, прямо скажу, тяжело пришлось всем, но особенно лично мне, так как все дни были заполнены учениями и тренировками. Так прошли примерно две недели. Только после такой работы я почувствовал уверенность в офицерах и экипаже.

Вероятный противник дал нам хорошую практику в уклонении от обнаружения силами ПЛО. Много по-прежнему плавали под РДП, даже в ночное время, в плохую погоду и видимость, что было вызвано средней скоростью перехода. Переход характеризовался усилением деятельности базовой патрульной авиации вероятного противника и появлением мощных низкочастотных гидроакустических станций на кораблях, стационарных станций, гидроакустических барьеров, управляемых с берега.

На подходе к ВМБ Рота (Испания) имел касание в подводном положении с каким-то предметом (предположительно приёмник ГАС), о чём доложил командованию радиограммой. Правда, последующая проверка не дала результатов. Так что, что это было, осталось тайной.

Гибралтар форсировали в подводном положении. Опыт уже был и трудностей он не представлял. В этот раз на боевой службе мне пришлось пробыть около четырёх месяцев. Имели обнаружения иностранных ПЛ, но хочется отметить несколько контактов с противолодочными силами НАТО.

В ноябре я выполнял задачи в районе Сицилии, и даже определялся по вулкану Этна. Уже подходило время окончания пребывания в этом районе, как получили РДО о возможном выходе в наш район из Неаполя АУГ во главе с АВУ «Рузвельт». За день до выхода из района, в ночное время всплыли на сеансе связи, горизонт был чист. Я оставил на перископах старшего помощника командира капитана 3 ранга Синюхина и начальника РТС старшего лейтенанта Иванова. Уже начали готовиться к всплытию, чтобы провентилировать лодку и выбросить мусор, которого за двое суток под водой вместе с отработанной регенерацией скапливается до тонны.

Вдруг, внезапно, был обнаружен шум винтов приближающегося корабля. Старпом в перископ обнаружил силуэт большого корабля, освещённого цветными огнями. Сверились по справочнику, оказалось, обнаружен авианосец. Потом разглядели и освещённую полётную палубу. Возможно, он или принимал, или поднимал авиацию, либо принимал топливо. Охранение визуально не наблюдалось. Срочно погрузились, выполнили условную торпедную атаку по авианосцу. Донесли об обнаружении и выполнении условной атаки на ЦКП ВМФ.

Тут начали прослушивать шум винтов и работу гидролокаторов, очевидно, кораблей охранения. Решили выходить из района на его восточную кромку, так как скрытность в данном случае – главное. Уходили всю ночь и следующий день на экономическом ходу. Обнаружены не были. К ночи следующих суток, разрядив батарею, всплыли, встали под РДП и начали первую ступень зарядки. Погода была отличная: море гладь, небо чистое, луна светила. Пар на первой ступени зарядки был густой и стлался далеко за ПЛ. Так прошёл час – полтора. Я сижу на раскладушке в центральном посту. Вдруг доклад из боевой рубки:

– Товарищ командир! Море горит!

Бросился к перископу. Оказалось, самолёт ПЛО «Треккер» набросал маркеры по линии дыма от РДП. Так нас обнаружили по дыму на курсе 90 градусов. Решил выходить из района, несмотря на то, что ещё должен был в нём находиться, но в сторону Италии, а не Греции. Тем более, что следующий район должен был располагаться в районе залива Таранто. Выходил на самом малом ходу, так как плотность батареи была почти на нуле. Через 12 часов несколько раз пытался подвсплыть под перископ, но всё время обнаруживал работу РЛС авиации ПЛО.

Как оказалось, по нашему обнаружению началось учение «Белый орёл». Но поиск они производили не там, где я находился фактически.

Только через полтора суток нам всё-таки удалось кое-как подзарядить батарею.

Во время очередного сеанса связи получил изменение дальнейшего плана действий. Во-первых, мне отменили район действий в заливе Таранто, чему я был очень рад, так как находиться в такой близости от побережья, почти в территориальных водах страны НАТО, не очень приятно. Во-вторых, мне было приказано следовать скрытно к заливу Манфредония для встречи с БПК. К назначенному времени подошёл к точке встречи. Это было под утро, часов в пять. В перископ обнаружил корабль, силуэт которого был мне незнаком. Только подойдя ближе, разглядел, что это наш БПК 61 проекта. Я раньше не видел таких кораблей. Отсюда некоторая неуверенность.

Всплыли, обменялись опознавательными и позывными. Получили приказание швартоваться к танкеру «Десна». На танкере нас встретили командир нашей 96 бригады ПЛ СФ, штаб бригады. После встречи, соответствующего приветствия, инструктажа, получили распоряжение готовиться к деловому заходу в порт Сплит Народной Республики Югославия вместе с ПЛ Б-21 нашей бригады, которой командовал мой товарищ Женя Мальков. Сначала экипаж помыли на танкере пресной водой, немного отдохнули от двухмесячного плавания. Дали нам двое суток на подготовку. Подкрасили, что могли, подремонтировали и вскоре были готовы к заходу в Сплит.

В порт пошли в составе отряда кораблей: БПК «Отрадный» 61 проекта (командир Джемс Чулков, мой однокашник по училищу), ЭМ УРО «Зоркий» (командир капитан 2 ранга Лёгкий, на год старше меня по выпуску из нашего училища), ПЛ Б-25, ПЛ Б-21 и танкер «Десна».

БПК «Отрадный» и эсминец УРО «Зоркий» отшвартовались у стационарного причала, а подводные лодки – к танкеру «Десна», который стоял у плавпричала.

От командира бригады я узнал, что назначен командиром 51.1 оперативной группы ПЛ 51 оперативного соединения ПЛ. Поэтому на меня возложены все обязанности по организации и обеспечению захода ПЛ в Сплит.

В Сплите нас встретил наш посол, военный атташе при посольстве СССР, командующий Адриатическим флотом Югославии и другие официальные лица.

Началась целая неделя различных мероприятий. Для личного состава отдых, ревизия и ремонт механизмов, экскурсии по городу. Что касается нас, командиров кораблей, то это сплошные визиты и приёмы. Мы побывали с визитами в мэрии, на обеде у Командующего Адриатическим флотом, на обеде у командира отряда наших кораблей (я, к сожалению, забыл его фамилию, это был командир бригады надводных кораблей ДКБФ). Даже мне предложили дать небольшой приём в честь военного атташе и югославских офицеров связи. С помощью командира БПК «Отрадный» Джемса Чулкова, и пошарив по сусекам подводных лодок, удалось выполнить эту задачу на должном уровне. Приём прошёл в салоне командира танкера «Десна». Все, в том числе мой комбриг капитан 1 ранга Шадрич О.П., остались очень довольны. Такой опыт мне пригодился в будущем, когда я командовал отрядами кораблей в иностранных портах.

Большое впечатление у меня оставила экскурсия на подземную электростанцию под Сплитом, на которой использовалась энергия падающей воды горной реки. Станция была расположена полностью в скале, и только административное здание было в предгорье. Эта станция была неуязвима даже при нанесении ядерных ударов.

Интересной была поездка в Далмацию, в горы, где нам показали военный санаторий. Должен сказать, что я много отдыхал в наших военных санаториях, но в этом санатории всё было сделано лучше для отдыха и лечения военнослужащих. Богаче были и номера для отдыхающих, великолепная обслуга, питание, интерьер.

Памятна экскурсия на остров Вис. Это опорный пункт, где располагался во время войны штаб Иосипа Броз Тито, который немцы так и не смоги захватить.

В экскурсии по городу и магазинам мне довелось побывать только однажды, чтобы потратить полученные динары. Впечатляли базары, архитектура города, соборы, памятник Кириллу и Мефодию – отцам славянской письменности.

Великолепны были приёмы в Доме офицеров гарнизона от имени Командующего Адриатическим флотом. Я даже один раз искупался на пустынном пляже, хотя ноябрь – это уже не купальный сезон в этих краях.

26 ноября надводные корабли экстренно вышли из порта, что было связано с резким обострением обстановки в восточной части Средиземного моря. В это время египетский ракетный катер нашими ракетами потопил израильский эсминец.

Подводные лодки остались ещё на два дня. Мы заканчивали свои дела, ремонтировались и готовились к выходу по своим планам.

Хорошо отдохнув, и, как нам казалось, качественно отремонтировав и проверив материальную часть, вечером 27 ноября 1967 года мы вышли из порта Сплит. Мы вышли самостоятельно. Прошли уже известным красивейшим маршрутом между островами и вышли в Адриатическое море.

Накануне мы получили боевое распоряжение.

Выйдя из территориальных вод Югославии, мы обнаружили, что нас ждут. Очевидно, у НАТО разведка работала неплохо, и они кое-что знали о наших планах. Нас встретили два эсминца: один типа «Гиринг» – «Меридит» и второй типа «Чарльз Адамс», название не помню.

ПЛ Б-21 пошла своим маршрутом. За ней пошел ЭМ “Чарльз Адамс”, а ЭМ “Меридит” сопровождал меня в 10 кабельтовых по корме. Так, не отставая, он сопровождал меня почти до точки погружения. Прикрыть нас было некому. Танкер остался в Сплите. Дал радио об обстановке и моих действиях. Получил приказание действовать самостоятельно по плану. Удифферентовал подводную лодку, всплыл, донёс, что действую по плану и решил самостоятельно погружаться, маневром уклониться от поиска и оторваться от преследования. Срочно погрузился, и тут обнаружил, что вышла из строя вся слаботочная система, то есть не работает вся сигнализация. Времени ещё было достаточно. Погружаться вслепую не захотел. Экстренно всплыл. Эсминец находился по корме в 10-15 кабельтовых.

Разобрались с повреждением, устранили и стали тянуть время. Курсы располагали так, чтобы они вели в точку по заданию. Эсминец не отставал, всё время работал гидролокатор. Так прошло несколько часов. Неожиданно эсминец начал отворачивать, увеличил ход и начал уходить в сторону, куда ушла Б-21. Я воспользовался этим, срочно погрузился, увеличил скорость. И переменными курсами начал отрываться. Эсминец, обнаружив погружение ПЛ, повернул обратно, начал поиск, но было уже поздно. Подводная лодка в течение часа оторвалась и пошла по плану.

Эта первая неприятность с неисправностью меня насторожила, но оказалось, что это не последнее испытание. Проведя поиск в очередном заданном районе, я практически окончил выполнять задачи боевой службы и получил приказание следовать в базу с попутным поиском. На переходе, в районе острова Мальта, обнаружилась течь первого запора гальюна 7 отсека. Это уже было серьёзно, так как погружаться на большую глубину с такой неисправностью было нельзя. Проанализировав обстановку, решили всё же устранить неисправность. Море было 4-5 баллов, дождь, гроза. Сделали дифферент на нос, задрали корму, дали противодавление в 7 отсек 1кг/см2. Затем командир БЧ-5 с трюмным стал устранять неисправность.

Было очень тревожно и за людей, и за лодку, и вероятность обнаружения была. Идёт час, другой, работа продолжается. Оказалось, что-то попало под клапан и повредило его герметичность. На всякий случай подготовил радио о неисправности и всплытии. В это время обнаружили работу РЛС самолёта ПЛО «Нимрод». Сигнал начал увеличиваться, вырос до опасного. Нервы не выдержали. Приказал передать РДО. Как назло, тут же получил квитанцию. Сигнал же РЛС стал уменьшаться. То есть самолёт меня не обнаружил. Из седьмого отсека доложили, что неисправность устранена.

Выровняли подводную лодку. Днём дали радио на ЦКП ВМФ, что у нас всё в порядке и следуем по плану.

Это уже второй раз проявился результат некачественного ремонта в Сплите. Новому командиру БЧ-5, оказалось, нельзя было доверять так, как я доверял Янову Валентину.

На выходе из Средиземного моря получил боевой приказ (фактический) о занятии района, подготовки оружия с задачей ведения боевых действий. ПЛ в это время находилась в районе острова Альдебаран. Не поверил, решил, что это ошибка. Попросил повторить РДО. Через некоторое время пришло отменительное распоряжение, и я спокойно следовал дальше. Без особых приключений форсировал Гибралтарский пролив. Далее до Великобритании следовал, периодически уклоняясь от обнаружения средствами ПЛО НАТО.

Около Англии опять появилась неисправность. Оказалась негерметична захлопка подачи воздуха к дизелям. Снова это огрехи некачественного ремонта в Сплите. Погода штормовая, активно работает авиация ПЛО ВМС Великобритании. Решили устранить неисправность. Создали бригаду добровольцев во главе с командиром группы движения и старшиной команды мотористов. После соответствующего инструктажа на крепких капроновых концах выпустили ремонтников на кормовую надстройку. Старался располагать курсы так, чтобы как можно меньше заливало корму. Но волна была океанская, и всё равно заливало надстройку, где работали люди. Работали около трёх часов в дневное время. На счастье, не было авиации. Только после устранения неисправности, когда был убран в лодку личный состав, обнаружили работу РЛС самолета ПЛО «Нимрод». Погрузились и продолжили следовать домой.

Вскоре у одного из моряков случился острый приступ аппендицита. Дали радио о больном и погружении на операцию. Оперировали в подводном положении, так как море было штормовое. Тут выяснилось, что штатный санитар, он же вестовой кают-компании, боится крови и не может быть ассистентом хирурга. Роль ассистента великолепно выполнил старпом капитан 3 ранга Синюхин Борис Сергеевич. Операцию отлично провёл старший лейтенант Щёголев Виталий. Операция прошла успешно, без осложнений. Матроса поместили в каюту старпома, дали радио об окончании операции и всплыли. Щёголев после наблюдения за больным высказал беспокойство за его состояние и пожелание как можно быстрее отдать его под наблюдение врачей госпиталя.

Я решил всплыть и дал радио, что ввиду такой обстановки следую дальше в надводном положении, не соблюдая скрытность и скоростью больше заданной. В базу пришли раньше срока. Встретили нас командование и санитарная машина. Больного забрали в госпиталь. У него было всё в порядке, а меня пожурили за нарушение графика движения. Тут же я узнал о награждении меня орденом Боевого Красного знамени «за качественное выполнение задач боевой службы, боевой подготовки и испытание новой техники». Так в тексте. Все офицеры корабля были так же отмечены командованием.

Подводная лодка с приходом в базу сдала задачу № 1 КПЛ. Все офицеры и я отчитались за поход, сдали все положенные отчёты. Мне же сообщили, что в академию я не поеду, поздно. Личный состав и часть офицеров уехали в дом отдыха. Я с одной сменой остался в Полярном.

В январе 1968 года было общефлотское собрание командиров кораблей под руководством Главнокомандующего ВМФ. Пришлось выступить и мне с анализом боевой службы и своими предложениями. Кажется, мои предложения понравились адмиралу флота Советского Союза (так мне, по крайней мере, передали). Здесь же вручили орден.

В конце января на флот приехала большая делегация ЦК комсомола во главе с первым секретарём. Делегация побывала на нашей подводной лодке, посмотрела как выглядит она после четырёхмесячного океанского плавания. Кто-то из командования рассказал секретарю о моей неудаче с поступлением в академию. Он, якобы, обещал помочь в этом вопросе. Я, конечно, не очень поверил, но был благодарен за внимание. В феврале, однако, получил сведения, что я включён в список кандидатов для поступления в академию и утверждён Командующим флотом и Главкомом ВМФ. В феврале поехал в отпуск и снова взял с собой учебники по высшей математике. Весь отпуск интенсивно готовился к экзаменам, в том числе и у своего старого репетитора.

В дальнейшем дело пошло более благополучно. Своевременно сдал дела старпому, и как положено, за два месяца убыл в академию для подготовки и сдачи экзаменов.

Конкурс был два человека на место. Готовился основательно. Все экзамены сдал на «отлично».

И тут меня подвёл старпом. Что-то он начудил на подводной лодке, то ли не пустил на ПЛ какого-то начальника, то ли комиссию. Командир эскадры Егоров прислал начальнику академии телеграмму с просьбой откомандировать меня к месту службы. Начальник академии адмирал Орёл вызвал меня, ознакомил с содержанием телеграммы и сказал:

– Вы сдали все экзамены на «отлично», а я подчиняюсь Главнокомандующему ВМФ, поэтому ждите его Приказа.

Приказ о зачислении меня в академию появился через несколько дней, а я убыл на Север сдавать дела окончательно. Прямо скажу, повезло, что начальником академии был адмирал Орёл. Он помнил меня как командира, когда был командующим подводными силами Северного флота. Другой мог бы и отправить исправлять положение дел на подводной лодке.

Приехал, рассчитался с базой, подводной лодкой, сдал дела, но снова командир эскадры куда-то хотел направить меня на несколько дней на ПЛ. Но тут я уже с полным правом отказался: приказ есть, дела я сдал, с частью рассчитался. В качестве кого же я пойду? Вобщем, от меня отстали, и я со спокойной совестью уехал в Ленинград.

Два года учёбы в академии пролетели незаметно. Успешно сдав экзамены и на «отлично» защитив диплом (руководителем к меня был контр-адмирал Игнатов), я был назначен начальником штаба 42 бригады 9 эскадры ПЛ, в посёлок Лиинахамари. После отпуска в конце августа прибыл к месту новой службы.

Штаб бригады располагался на плавбазе «Н. Столбов». Принял дела у известного мне по Баку Виктора Зинченко, убывающего к новому месту службы, и стал входить в курс дела, знакомиться со штабом, командованием бригады, командирами и офицерами кораблей. Бригада располагалась на самой границе с Норвегией. Хотя она входила в состав 9 эскадры ПЛ СФ, штат был отдельной бригады. В бригаду входили 15 подводных лодок, ПБС «Д. Галкин», ПБ «Н. Столбов», ПМ-21, береговой учебный центр, 4 торпедолова и другие вспомогательные суда. Командовал бригадой мой бывший начальник штаба 162 бригады капитан 1 ранга Кузнецов Юрий Алексеевич. Район ответственности бригады простирался до рубежа мыс Нордкап – остров Медвежий. В основном, на этом рубеже подводные лодки бригады несли боевую службу.

Подводные лодки бригады успешно выполняли все задачи боевой службы, боевой и политической подготовки. Срывов плана не было. В этом была существенная заслуга штаба бригады.

Большую работу пришлось проводить по строительству казармы и штаба бригады, по строительству водовода к пирсам. Строительство казармы и помещений для штаба было закончено к августу 1971 года, и в октябре штаб перебрался с ПБ «Н. Столбов” в новое помещение. Переселились, наконец, и подводники в благоустроенное помещение. Большой моей мечтой было оборудовать защищённый командный пункт в подземном каземате немецкой батареи военного времени, но не хватило средств, и подошёл срок моего убытия к новому месту службы.

За период службы в Лиинахамари я дважды выходил старшим на борту на выполнение задач боевой службы в зоне ответственности бригады. В июне-июле 1971 года на ПЛ С-281 (командир капитан 3 ранга Олег Кувалдин) – 30 суток. В сентябре-октябре – на ПЛ С-192 (командир капитан 3 ранга Гаврилов Ю.А.) – 45 суток. Обе подводные лодки отлично выполнили поставленные задачи.

Плавание в эти районах, конечно, было проще, чем в Атлантике и Средиземном море, хотя интенсивность работы авиации ПЛО Норвегии была значительной. За эти походы имели несколько обнаружений дизельных и атомных подводных лодок. Один раз проверили слежение за нашей ПЛА по наведению штаба Северного флота.

Применяли различные виды поиска, в том числе использовали мой опыт поиска в Средиземном море. Применяли дискретный поиск на стопе методом зависания и другие. Много пришлось маневрировать, уклоняясь от рыбаков, деятельность которых в этом районе всегда очень велика. Уклонялись и от надводных кораблей ВМС Норвегии. Боевую службу всегда несли со спецоружием.

С приходом в октябре 1971 года после боевой службы на моей бывшей когда-то ПЛ С-192, я получил назначение на должность командира 211 бригады ПЛ 4 эскадры ПЛ Северного флота.

Конечно, я был рад вернуться на родную для меня эскадру. Сдал дела новому начальнику штаба и на грузовике со своими нехитрыми пожитками, так как я жил один, перебрался в город Полярный.

Командую бригадой подводных лодок.

Опыт несения боевой службы соединением подводных лодок

27 октября 1971 года я прибыл в Полярный. Представился командиру эскадры контр-адмиралу Ромненко Петру Николаевичу, известному мне по совместной службе в 9 эскадре ПЛ СФ. Представился и начальнику штаба капитану 1 ранга Шадричу Олегу Петровичу, которого хорошо знал и по учёбе на ВОЛСОК ВМФ, и по совместной службе в 96 бригаде ПЛ.

Мне сразу была поставлена задача принять дела и готовить бригаду в полном составе на боевую службу на Средиземном море на июнь-июль 1972 года на срок 6-8 месяцев.

Полярный, 1971 год.

Командир 211 бригады  4 эскадры ПЛ Северного флота капитан 1 ранга Акатов Альберт Васильевич

Познакомился с командованием, офицерами штаба и командирами подводных лодок. Начальником штаба был капитан 1 ранга Жук Александр Захарович, опытный подводник, командовал отличной подводной лодкой Б-26, но не имел академического образования. Заместителем командира бригады по подготовке командиров служил капитан 1 ранга Стрюков Игорь Михайлович, опытный офицер-подводник, имеющий большой опыт плавания. Награждён орденом Ленина. Заместитель командира бригады по политической части – капитан 1 ранга Сидоренко. Заместитель командира бригады по электромеханической части – капитан второго ранга инженер Кораблёв. Все опытные офицеры с большим стажем плавания на боевой службе. Офицеры штаба бригады тоже были опытными специалистами.

Однако готовить бригаду на боевую службу – это не то, что готовить одну-две подводные лодки. Работы хватало. Я и мои заместители не вылезали из моря. Потом это было обычной работой перед каждой боевой службой. Половина командиров бригады были линейные, опытные, а остальных надо было готовить и отрабатывать сначала.

Полярный, начало лета 1972 года.

Подводные лодки 641 проекта готовятся к боевой службе в Средиземном море

Кроме того, надо было предоставить отпуска всему офицерскому составу и мичманам. С огромным трудом бригада была подготовлена к назначенному сроку. На всех подводных лодках я выходил на контрольные выходы и убедился лично в готовности командиров и личного состава, а так же материальной части подводных лодок. Несколько дней длилась эпопея загрузки оружия и спецоружия, и я, как начальник пункта погрузки, всё время был на пирсах и руководил этим мероприятием. Выходили на боевую службу всем составом бригады: 9 подводных лодок нашей бригады и одна ПЛ 651 проекта 9 эскадры ПЛ СФ. Охранение осуществляли 6 кораблей 7 оперативной эскадры Северного флота (ОПЭСК). Старшим перехода назначен командир 4 эскадры ПЛ контр-адмирал Романенко П.Н.

Шли сложным построением: в центре плавбаза «Тобол», по бортам в кильватер по 5 подводных лодок, а по наружной окружности корабли охранения. Вот когда пришлось вспомнить руководство по совместному плаванию (ПСП), все флажные сигналы (в том числе и международные), сигнальный семафор и так далее. Подводные лодки сначала не очень чётко выполняли сигналы. Через двое суток всё пришло в норму. Никаких неприятностей в этом вопросе не было за весь переход, а он длился почти месяц. Контр-адмирал Романенко П.Н. и я находились на «Тоболе».

Силы ПЛО НАТО начали нас тревожить сразу после прохода рубежа Нордкап-Медвежий. Авиация и отдельные корабли НАТО вели себя нагло, приближались на опасные расстояния, пролетали, едва не касаясь мачт. Приходилось разворачивать артиллерию, выстреливать сигнальные ракеты, поднимать флажные сигналы по Международному своду, чтобы как-то воздействовать на недружественные действия. На траверзе Португалии к нам подошла Атлантическая эскадра кораблей НАТО в составе 8 кораблей различных классов и стран. Теперь мы шли уже в двойном охранении.

Петр Николаевич Романенко давал мне полную свободу действий и только иногда давал мне отдохнуть. Все мои заместители шли на подводных лодках, где командиры не имели достаточного опыта плавания.

На подходе к Гибралтару перестроились в две кильватерные колонны и так прошли пролив. Эскадра НАТО шла с нами, но в проливе не мешала. Дальше надо было думать, как погрузить подводные лодки, чтобы они могли выполнять свои задачи. Составили совместный план со штабом 5 эскадры ВМФ и 69 бригадой ПЛ СФ, где командиром был капитан 1 ранга Паргамон Иван Николаевич. План назывался «слоёный пирог».

С приходом на нулевой меридиан в Средиземном море застопорили движение, удифферентовали все подводные лодки под прикрытием надводных кораблей, не давая «врагу» приближаться. Потом на катере я обошёл все подводные лодки и надводные корабли. Проинструктировал каждого командира и старшего на борту о действиях по этому плану. Все это заняло несколько часов времени. В ноль часов все подводные лодки внезапно погрузились в обеспечении надводных кораблей, которые поднимали предупредительные сигналы по Международному своду и прикрывали ПЛ своими бортами. Такая баталия продолжалась около двух часов. За это время мои подводные лодки отошли от района, а столько же ПЛ 69 бригады И.Н. Паргамона всплыли. Так как лодки были без бортовых номеров, сразу понять, что это другие лодки, было невозможно. Корабли НАТО успокоились. А мы собрали все всплывшие подводные лодки и пошли на якорную стоянку к побережью Алжира.

В этой операции я познакомился с командиром 5 эскадры ВМФ вице-адмиралом Волобуевым Евгением Ивановичем, начальником штаба эскадры контр-адмиралом Капитанцем Иваном Матвеевичем и другими адмиралами и офицерами эскадры. Атлантическая эскадра НАТО сначала последовала за нами. Потом часов через 5 они поняли, очевидно, свою ошибку, и бросились перекрывать Тунисский пролив и узкую часть Средиземного моря в районе остров Сардинья – остров Ла-Галит.

Понимая, что в этой узости подводным лодкам трудно будет преодолеть созданный рубеж ПЛО, я обратился к командиру 5 эскадры с просьбой доложить обстановку Главкому ВМФ и задержать подводные лодки на несколько дней до прохода узкой части моря в специальных районах. Такая телеграмма была отправлена. Но, очевидно, у Главнокомандующего были свои мысли в этом вопросе. Он приказал действовать по плану.

Придя в точку якорной стоянки, мы с И.Н. Паргамоном произвели смену. Он познакомил меня с обстановкой и рассказал об особенностях работы в штабе эскадры.

После смены Паргамон отправился на свою плавбазу. Штаб 5 эскадры перешёл к нам на ПБС «Тобол», и началась боевая служба на Средиземном море.

В это же время получили сведения о неприятных событиях. Шестой флот США и силы НАТО создали противолодочный рубеж большой протяжённости. На нём находилось 24 надводных корабля, 2-3 подводные лодки и до 16 самолётовылетов непрерывно авиации ПЛО. Дело было плохо. Подводные лодки были скованы в своём маневре шириной маршрутов, не имея права выходить из них. И вот, сначала была вынуждена всплыть Б-94, полностью разрядив свою батарею, уклоняясь от противолодочных сил. Подводная лодка не смога скрытно сделать зарядку аккумуляторной батареи. Старшим на борту был мой начальник штаба Жук А.З.

Через некоторое время была вынуждена всплыть по тем же причинам и ракетная дизельная ПЛ 651 проекта. Старший на борту –контр-адмирал Карачев Иван Иванович. Он потом рассказывал: куда бы мы ни отворачивали, везде прослушивалась работа ГЛС, а когда всплывали, сразу появлялся самолёт ПЛО. Разрядились полностью и всплыли.

Только одна ПЛ из этой группы – Б-31, под командованием опытного командира капитана 2 ранга Смирнова вышла из полосы движения и, прикрываясь подводным хребтом под Сардинией, прорвалась в свой район. Очевидно, надо давать командирам свободу маневра. Это мы учли на будущее.

Видя такую обстановку, штаб ВМФ дал команду задержать последующие эшелоны лодок в специальных районах. Противолодочный рубеж продержался ещё трое суток. На большее сил, очевидно, не хватило. Корабли и ПЛ  НАТО ушли. Самолёты ПЛО перешли на повседневное патрулирование. После этого остальные ПЛ бригады получили разрешение следовать в свои районы. Все они благополучно прошли Тунисский пролив и своевременно начали поиск в своих зонах. Я с частью штаба остался на плавбазе «Тобол» в штабе 5 эскадры, где руководил штабным постом управления подводными лодками (ШП ПЛ).

Работа в штабе бригады под руководством вице-адмирала Волобуева Е.И. и контр-адмирала Капитанца И.М. была хорошей школой для меня, молодого командира соединения.

От нас требовали предложений по управлению подводными лодками, по скрытному выводу их из пунктов захода (иностранных портов), скрытного развёртывания из точек якорных стоянок. Отвечали мы и за снабжение ПЛ всеми видами довольствия и ремонт в точках якорных стоянок и в портах захода. Для таких предложений мы обязаны были знать всю обстановку на кораблях, их нагрузку, состояние материальной части, их планы, вопросы дисциплины личного состава, его моральное состояние и здоровье. Все это личный состав поста усиленно добывал сразу после всплытия ПЛ с приходом в точку якорной стоянки или перед заходом в порт.

После первых неудач при форсировании Сардинской узости и Тунисского пролива, мы научились отрывать ПЛ от преследования ПЛС НАТО, выводить под транспортами или использовали для развёртывания нестандартные маршруты, которыми раньше не пользовались. Придумывали другие хитрые приёмы. Вобщем больше преследований и всплытия под воздействием ПЛС НАТО не было.

Запомнились утренние доклады в штабе 5 эскадры, как заслушивал командир эскадры своих подчинённых. Начиналось с доклада начальника гидрометеорологической службы, потом оперативного дежурного, флагманского артиллериста и остальных флагманских специалистов. Первых трёх всегда заслушивали дотошно, вникая в обстановку. Вице-адмирал Волобуев В.И. был опытным моряком и знал, что от погоды в море зависит очень многое, так как всё базирование эскадры было в море, как и судоремонт и снабжение. Он помнил все ошибки начальника ГМС и последующие неудачи действия сил в море по этой причине. Он хорошо знал нашего противника и требовал от начальника разведки тщательного анализа обстановки и сил вероятного противника. Он прекрасно знал артиллерийское и ракетное вооружение своих кораблей и противника, поэтому не допускал ошибок и упущений в докладах специалистов.

Вобщем это была хорошая школа, и я воспользовался полученными знаниями в последующем, когда самостоятельно руководил кораблями в точках якорных стоянок и иностранных портах. За период нахождения в штабе 5 эскадры удалось побывать в портах Латания, Тартус (Сирия), Александрия (Египет).

С приходом в Александрию, произошёл пожар между бортами ПМ-9 и ПБС «Тобол». Пожар был вызван куском раскалённой окалины из трубы «Тобола» на замазученую поверхность рейда Александрии. В этом эпизоде ПБС «Тобол» проявила полную неготовность к борьбе с пожарами и другими чрезвычайными происшествиями такого рода. Надо было срочно устранять этот недостаток.

В штабе эскадры я оставался до ноября 1972 года. За всё время не было ни одного недостатка при руководстве штабным постом и управлением подводными лодками. Должен заметить, что начиная с 1962 года вся тяжесть несения службы на Средиземном море легла на плечи подводников СФ, и, особенно, 4 эскадры ПЛ. Сначала одна, две, а затем группы по 3-4 ПЛ, а начиная с 1967 года и особенно с 1970, несение боевой службы целыми бригадами ПЛ стало будничным делом 4 эскадры. Так, сменяя друг друга, мы несли боевую службу до 1992 года по 6-8 месяцев.

В ноябре мне было приказано с плавмастерской ПМ-24 и ПЛ Б-26 прибыть в порт Тартус (Сирийская арабская республика) с задачей проведения межпоходового ремонта и отдыха личного состава. Это был первый опыт в порту Тартус. Надо было завязать добрые отношения с властями города и военно-морской базы. С прибытием в порт познакомились с нашими представителями в САР, старшим советником командующего флотом САР, контр-адмиралом Быковым, Героем Советского Союза, знаменитым катерников ВОВ. Нанёс визит командиру ВМБ, бригадному генералу. С ним обговорил все вопросы нашей стоянки, обеспечения, связи и другие вопросы. К нам относились очень доброжелательно. Обеспечили всем. Водопровод мы провели сами, силами ПМ.

Через несколько дней я устроил обед для командования и офицеров базы. Прибыли 12 человек во главе с генералом. Обед прошёл очень хорошо. Отношения стали ещё более доброжелательными.

ПМ-24 (ЧФ) имела очень хороших специалистов. Мы помогли сирийским морякам в ремонте на их кораблях, и даже отремонтировали береговую РЛС. Нам были очень благодарны. Местные власти отвели нам участок пляжа для отдыха, определили время его использования, поставили автобус, который ремонтировали мы сами, дали возможность увольнять личный состав в город. Была организована экскурсия в горные районы Сирии. Посетили ряд небольших городов, и я даже побывал в семье моего офицера связи вместе со своим заместителем по политической части. Впечатлений было много, весь личный состав хорошо отдохнул.

Мои офицеры штаба и подводной лодки приняли участие в подготовке масштабного для Сирии учения по высадке десанта. Десант высаживался на сирийское побережье и порт усиленным батальоном морской пехоты КЧФ, с кораблей бригады десантных кораблей КЧФ. Противодесантная оборона была организована силами войск Сирии. Первый раз в жизни сирийцы стреляли в этом учении по морской цели (по щиту). Учение прошло очень организованно, без происшествий. Сирийское командование осталось очень довольно.

По окончании учения был устроен большой приём от Командующего сирийским флотом, на котором присутствовало командование 5 эскадры ВМФ, пригласили меня и часть офицеров моего штаба.

За период нахождения в порту два раза мы были свидетелями нападения израильской авиации на порт. Было много стрельбы зениток, взрывов ракет по объектам порта и ПВО. Мы, к счастью, не пострадали, хотя было беспокойно и неприятно.

Прошёл месяц, подводная лодка была хорошо отремонтирована, личный состав отдохнул. Все почти побывали на экскурсиях в Тартус, некоторые – в Латакию, в горные районы, и ежедневно отдыхали на пляже. Очень тепло распрощались и вышли из порта.

С выходом из Тартуса мы дали возможность кораблям ВМС Сирии и вертолёту потренироваться по поиску и обнаружению ПЛ в специально отведённом полигоне в территориальных водах Сирии. После, получив благодарность от командования ВМС Сирии, пошли по своему плану. С выходом из территориальных вод обеспечили скрытное погружение ПЛ и её отход.

С приходом в точку встречи с 5 эскадрой доложил командиру эскадры о выполнении задания. Через день бригада получила разрешение на возвращение в базу.

Подводные лодки возвращались самостоятельно. Все наши действия были оценены, несмотря на первичные неудачи, положительно. Подводные лодки бригады имели по 4-5 обнаружений ПЛА.

Штаб бригады перешёл с ПМ-24 и штабного корабля 5 эскадры на СКР «Бодрый» проекта 1135 Балтийского флота. Командовал кораблём капитан 2 ранга Попеко Эдуард – мой хороший знакомый ещё по Лиепае. Я познакомился также с командиром бригады надводных кораблей ДКБФ капитаном первого ранга Никитиным. На «Бодром» мы шли до пролива Ла-Манш, где СКР должен был изменить курс на Балтику. Нам предстояло перебраться на ПБС «Тобол», которая следовала на Северный флот из Конакри (республика Конго).

Своевременно встретились с плавбазой. Океан был неспокоен, штормило. Швартоваться кораблям было невозможно. С ПБС спустили катер. Он подошёл, кое-как пришвартовался. Надо было перебираться. Перейти на катер должны были 16 человек с вещами, сейфом с секретными документами т тубусом с картами. Волной катер то подбрасывало выше борта, то он падал почти до киля СКР. Вобщем, было жутковато. Кое-как перебрались со всеми секретами. Отошли от СКР, а на «Тобол» нас уже поднимали краном вместе с катером. Этот способ на ПБС был хорошо отработан ещё при мне. Я больше никогда так не боялся за людей и документы, как в этот раз. Хорошо, что всё прошло благополучно.

Встретил нас контр-адмирал Карачев Иван Иванович, командир дивизии ПЛ 651 проекта СФ. Вот тогда он и рассказал мне о своих переживаниях при уклонении от ПЛС НАТО в Тунисском проливе.

С приходом в базу отчитались за боевую службу. Я несколько раз докладывал по опыту преодоления рубежа ПЛО остров Сардиния – остров Ла-Галит, Туниский пролив. Думаю, опыт был поучительный и интересный. Все последующие бригады действовали исходя из этого опыта. Меня сменила бригада капитана 1 ранга Малькова Е.Г.

Начался 1973 год. Бригаде капитана 1 ранга Паргамона И.Н. была поставлена задача готовиться к выполнению задач боевой службы к сентябрю текущего года. Срок продолжительности боевой службы был увеличен до 12 месяцев. Готовили 8 кораблей и плавбазу. Пришлось подключиться к этой работе и мне со штабом. Все мы только что вернулись из отпусков, подводные лодки ремонтировались и отрабатывали свои задачи согласно плана боевой подготовки. Всё время приходилось быть в море, на кораблях то своей бригады, то – Парагмона.

Случилось, что даже не побывал на выпускном вечере своей дочери Марины, так как, придя с моря в 19 часов, в 21 уже ушёл на другой ПЛ. Ночью пришлось уже в полигоне перейти на третий корабль. Так продолжалось до сентября 1973 года. В это время бригада Парагмона И.Н. ушла на боевую службу.

Я и штаб бригады начали вплотную заниматься своими кораблями, так как следующая очередь идти на годовую службу была наша. Подготовка была ещё более сложной, чем в 1972 году. Готовили тоже восемь ПЛ и плавбазу “Галкин”. Помощи от офицеров других соединений было мало. Вся тяжесть легла на наши плечи. Некоторые подводные лодки требовали серьёзного ремонта, поэтому бригады переформировались. Пришли в бригаду несколько подводных лодок из других соединений, так как судоремонт не смог обеспечить такой цикл использования ПЛ. Кстати, переход на годичную боевую службу произошёл по причине большой изношенности материальной части ПЛ и невозможности обеспечить полугодовой цикл. Большие трудности имели место и при подготовке ПБС «Галкин».

И всё же к назначенному сроку все подводные лодки и плавбаза были готовы к выполнению задачи. Офицеры, мичмана и другой личный состав кое-как отгуляли отпуска.

В этот раз я шёл самостоятельно на плавбазе моей бригады. Со мной шли шесть ПЛ, а две вышли раньше и шли самостоятельно.

В начале перехода при очередной дифферентовке ПЛ выявилась негерметичность в районе погрузочного люка носовой группы аккумуляторной батареи. Устранить замечание в море не удалось. Поэтому решил, с ведома командования, отправить ПЛ (командир капитан 2 ранга Ярёменко) форсированным ходом в базу. Там быстро устранили неисправность. ПЛ в дальнейшем своевременно заняла свой район и успешно выполнила свою задачу. Мне это стоило больших неприятностей.

Переход был очень интересный. Моей задачей было вызвать интенсивность действий сил ПЛО вероятного противника против подводных лодок бригады. Было нарезано несколько районов, где мы погружали подводные лодки, имитировали работу с ними, проводку под кораблями, поиск ПЛ. Потом в других районах ПЛ всплывали и присоединялись к ордеру. В следующих районах уже другие ПЛ погружались, выполняя различные задачи.

Все эти действия вызвали активизацию работы авиации ПЛО США и Великобритании. В сутки было по 15-20 самолётовылетов на высотах от 50 до 800 метров, по 2-4 самолёта одновременно. Начиная от рубежа ПЛО Гренландия – Фарерские острова – Норвегия наш отряд всё время сопровождался авиацией НАТО. Я начал подозревать, что наша работа по УКВ ЗАС, которая имелась на ПЛ, не только прослушивается, но и расшифровывается. Решил проверить, так ли это.

С флагманским связистом и командиром БЧ-4 плавбазы мы начали небольшую радио-игру, имитируя радиообмен между ПЛ и плавбазой. Для этого использовали две радиостанции УКВ ЗАС плавбазы и разные, разнесённые по кораблю, антенны. Всё это происходило в период отсутствия авиации ПЛО в районе.

Через полчаса после «радиообмена» появился самолёт ПЛО ВМС Великобритании, затем второй самолёт, которые начали активный поиск ПЛ, снижаясь до высоты 50-100 метров. Так мы поняли, что станции УКВ  ЗАС  ПЛ не обеспечивают скрытность переговоров. Больше переговоров с ПЛ по УКВ ЗАС мы не проводили.

На переходе обнаружили работу в радиосети АВУ «Америка» и работу РЛС AN/SPS-37 АВУ «Форрестол». Об этом с определённой периодичностью докладывали на ЦКП ВМФ и КП Северного флота.

В Средиземное море мы вошли в составе отряда с частью ПЛ. Пришли в точку якорной стоянки в заливе Салум. Дальше подводные лодки развертывались самостоятельно, скрытно погружаясь, как правило, на границе территориальных вод, в ночное время. Обнаружений и преследования ПЛ не было.

На этот раз в штабе 5 эскадры находился один из моих заместителей и с ним оперативная группа. Остальной штаб вместе со мной находился на плавбазе, где велось оперативное дежурство. Точки якорных стоянок менялись, но я всегда был старшим. Пришлось заниматься организацией ПДО и ПЛО в точках стоянок, снабжением кораблей, обеспечением ремонта и другими вопросами. В точках стоянок со мной всегда находились плавмастерская, 2-3 корабля охранения и 1-2 подводные лодки. Очень помог выполнить задачу старшего морского начальника опыт, полученный в период нахождения на штабном корабле 5 эскадры ВМФ.

Здесь я впервые познакомился с капитаном 3 ранга Игорем Касатоновым, который командовал тогда БПК проекта 1134 «Очаков». Впоследствии он стал адмиралом и первым заместителем ГК ВМФ.

Большой и трудной была подготовка ПЛ к межпоходовому ремонту в иностранных портах. Вся эта работа выполнялась в точках якорных стоянок в заливе Ас-Салум или в заливе Хамомет. Особенно трудно было выгружать кормовой боезапас (как и грузить) на ПЛ 651 проекта.

В этот же период мне поставили задачу обеспечить выгрузку и хранение спецбоезапаса на ПБ «Галкин». Мы с флагманским минёром, группой специалистов по спецоружию, и командиром БЧ-3 ПБ «Галкин» нашли место, где можно хранить этот боезапас, специально оборудовали его всем необходимым, обеспечив необходимый температурный режим, охрану и так далее. Это была трудная работа, и она была выполнена. Все ПЛ перед заходом в порты иностранных государств на межпоходовый ремонт теперь выгружали спецбоезапас на ПБС. Этот опыт был использован и на других плавбазах с помощью заводов.

В декабре штаб 5 эскадры временно перешёл на ПБС «Галкин», а меня отправили со штабом в Александрию. Надо сказать, что в Александрии командир 51 оперативной бригады, коим я являлся, был старшим начальником стоявших там кораблей и судов.

Кроме того, в Александрии в это время заканчивала текущий ремонт на судостроительном заводе, построенном Советским Союзом в подарок дружественному народу Египта, ПЛ под командованием капитана 2 ранга Эрика Голованова. Ремонт лодки на этом заводе был первым опытом в Александрии, поэтому офицеры штаба бригады вместе с техническими советниками (нашими офицерами) на заводе тщательно контролировали всё. ПЛ была отремонтирована, прошла докование. Штаб бригады обеспечил все ходовые испытания и принятие после ремонта. По этому случаю руководством фирмы был устроен обед. На обеде присутствовали офицеры штабов эскадры и бригады, руководители фирмы, офицеры подводной лодки.

В этот же период, в конце декабря, ожидался официальный визит Л.И. Брежнева в Египет. Египетское руководство во время официального визита командира 5 эскадры ВМФ в Александрию, сделало нам отличный подарок – экскурсию на автобусе в город Каир, столицу Египта. Около 50 офицеров штаба эскадры и штаба бригады участвовали в этом мероприятии. Поездка проходила вдоль берегов Нила через города и посёлки, и даже через родину тогдашнего президента Египта – Садата.

В Каире мы осмотрели город, мечеть Али, мёртвый город, место пребывания палестинских беженцев, национальный музей и Газу – город пирамид. Впечатлений было масса. Посмотрели пирамиды, много фотографировались. Пытались даже забраться наверх по блокам пирамиды Хеопса, увидели пирамиду Сфинкса и другие. Некоторые покатались на верблюдах.

Посетили и Посольство Советского Союза в Египте. Обратно возвращались через пустыню Сахара. Это была благоустроенная её часть с облагороженными оазисами и таксофонами через каждые несколько километров.

1975 год я встретил так же в Александрии. Наблюдал, как Новый Год встречают в Египте. Было три встречи Нового Года: сначала – по московскому времени, потом – по Египетскому, затем – по среднеевропейскому. В это время в порту было много кораблей. Все корабли салютовали ракетами, звучали сирены, гудки судов. Я всё время опасался, что может загореться мазут в гавани. Опыт уже был. Но всё прошло благополучно. Нам на плавбазу к этому празднику привезли сосенку из Союза, которую мы установили на верхней палубе плавказармы и украсили, чем смогли. До этого наблюдали, как проходит Рамадан, как режут баранов, мажут кровью лица, жгут костры и танцуют возле них.

В этот же период с ПЛ ушёл на повышение командир Эрик Голованов (назначен начальником разведки эскадры). Новому командиру требовалось обеспечение старшего начальника. Штаб бригады обеспечил все испытания, проверки, отработку задач и подготовку ПЛ, вышедшей из ремонта, к боевой службе.

В это же время мы решали вопросы межпоходового ремонта и отдыха личного состава подводных лодок и штаба бригады. Был составлен график отдыха и ремонта, который с небольшими изменениями доложен Главнокомандующему ВМФ и утверждён им.

Так поочередно, по два экипажа, с передачей ПЛ для ремонта резервным экипажам, прибывшим из Полярного, весь личный состав отдохнул на базе отдыха на мысе Фиолент, а офицеры с семьями – в Ялте.

В конце февраля повезло и мне. С двумя экипажами и частью штаба я отправился на отдых. Добирались до Севастополя либо на возвращающихся с боевой службы плавмастерских, либо на теплоходе «Михаил Калинин», плавучем госпитале ЧФ.

Месячный отдых, встреча с семьями очень нужны. Однако потом офицеры и мичманы с трудом входят в рабочее русло.

Возвратившись из Севастополя, снова принялись за работу, оставалось еще 5 месяцев до окончания боевой службы.

Главной задачей в это время было качественно принять корабль после ремонта. Проверить качество самого ремонта. Убедиться, что экипаж не потерял навыки. Проводились контрольные проверки по задаче № 1 КПЛ и контрольный выход в море. Только после всех этих мероприятий докладывали о готовности к выполнению задач боевой службы. На все эти вопросы уходило 10-15 суток. Кроме этого решали задачи оперативного дежурства, были текущие дела, решались кадровые вопросы.

Были отдельные офицеры, мичманы, матросы и старшины срочной службы, которые не выдерживали тягот такой службы. Поэтому их отправляли на Север, и требовалась замена. Чуть не сорвала выполнение задач боевой службы подводная лодка 651 проекта 9 эскадры ПЛ СФ. После межпоходового ремонта на ней вдруг почти половина экипажа заболела дизентерией. Мой флагманский врач, майор медицинской службы Ларионов Виталий Тихонович, проявил исключительный профессионализм, трудолюбие, старание, чтобы исключить такие заболевания на других экипажах в Александрии и вылечить заболевших. Заменять пришлось почти пятую часть экипажа. Подводная лодка с 10-ти дневным опозданием всё же вышла на выполнение своих задач.

В конце моего пребывания в Александрии старшим морским начальником был назначен командир бригады вспомогательных судов ЧФ капитан 1 ранга Николай Мясоедов. Я с удовольствием сдал ему дела. Однако ответственность за подводные лодки осталась за мной. С Колей Мясоедовым мы подружились и поддерживали хорошие отношения. Впоследствии мы оба стали адмиралами и помощниками командующих флотами. Он – Черноморского, а я – Северного.

За период после того, как я покинул Александрию, находился вместе с плавмастерской или плавбазой «Галкин» в одной из точек якорных стоянок. В это время мне посчастливилось познакомиться с нашими акванавтами. Они выполняли свои задачи в наших районах, а жили у меня на ПБС «Галкин». Очень интересные люди, большинство – Герои Советского Союза.

Подводные лодки, кроме своих непосредственных задач, участвовали в маневрах «Океан-75». Все четыре ПЛ получили за участие хорошие и отличные оценки. Бригада получила отличную оценку от командира 5 эскадры контр-адмирала Акимова за выполнение задач боевой службы на Средиземном море.

Боевая служба была завершена успешно и результативно. За время боевой службы происшествий, аварий, срывов выполнения боевых задач не было. За период боевой службы ПЛ имели до 50 обнаружений ПЛА.

В конце июня я на плавбазе «Галкин» и частью подводных лодок отправился на Северный флот. Переход был труден, в штормовых условиях, но опыт уже был, и мы своевременно прибыли в Полярный в составе плавбазы и пяти ПЛ.

В отличие от 1972 года, встреча была торжественной и праздничной. Впервые нашим семьям была разрешена встреча своих мужей и отцов. Для встречи прибыли командующий флотом Адмирал Флота Егоров Г.М., член военного совета флота, вице-адмирал Сорокин, командир и штаб эскадры в полном составе. Всем офицерам штаба и командирам подводных лодок тут же на пирсе были вручены ордена и медали, а бригаде – переходящее Красное Знамя Военного совета флота. Торжественный обед с вручением жареного поросёнка был заключительным аккордом этой встречи. На обеде от флота присутствовал 1-й заместитель Командующего флотом вице-адмирал Кругляков В.С.

Полярный, 1974 год.

Командир 211 БПЛ капитан 1 ранга Акатов А.В. докладывает Командующему 4-й эскадрой контр-адмиралу Чернавину Л.Д. о возвращении подводных лодок бригады с боевой службы в Средиземном море.

Справа – замполит бригады капитан 2 ранга Марченко

 Осенью 1975 года корабельный боевой расчёт (КБР) ПЛ  Б-205 занял второе место по торпедной подготовке. Торпедных стрельб в этот период почему-то не было. Весь 1976 год был посвящён ремонту ПЛ после похода. Одновременно поочередно личный состав использовал послепоходовый отпуск. Часть ПЛ убыли на заводы, в ремонт.

К концу 1976 года бригаду снова переформировали. В состав бригады пришли другие корабли. Все это потребовало активной работы штаба по изучению кораблей, отработки экипажей и молодых командиров подводных лодок.

В 1976 году произошло несколько значительных событий, которые остались в моей памяти. Командование флота направило одну из ПЛ бригады (командир капитан 2 ранга Александр Ярёменко) на ответственное учение, которое проводила аварийно-спасательная служба (АСС) флота. Старшим на борту был назначен я, командир бригады. Цель учения – проверить штатные возможности по выходу из затонувшей подводной лодки. С этой целью ПЛ легла на грунт на глубине 130 метров в губе Ура. Состояние моря и видимости были отличными. Такими же были условия для работы. Над местом покладки встал спасатель АСС «Алтай». С него спустились на корму ПЛ водолазы-глубоководники. Они приняли и состыковали с комингс-площадкой аварийного люка 7 отсека спасательный колокол. Было неприятно слышать шаги тяжёлых свинцовых калош над головой. Их грохот разносился по всем отсекам.

Что-то у спасателей не получалось. Подводная лодка к этому времени была слишком изношена, требовала ремонта. Аккумуляторная батарея требовала замены, «газовала», травил тройной клапан ВВД, отсеки надувались, то и дело приходилось пускать электрокомпрессор, чтобы снять давление в отсеках. Прошли первые сутки, вторые... Водолазы работали с перерывами на декомпрессию через 20 минут работы на глубине. Только на третьи сутки колокол был пристыкован, и дана команда на осушение комингс-площадки. Но помпа не смогла её осушить. Следовательно, стыковка была не герметична. Колокол убрали. Дали нам «добро» на всплытие.

Продули среднюю группу цистерн главного балласта. Лодка ни с места! За трое суток лодку могло сильно присосать к грунту. Получалось, что ни от грунта не оторваться, ни в колокол не перейти. Давление в средней группе оставалось всего 40 кг/см2, так как клапан за трое суток стравил много воздуха. Батарея разряжена. Время будто бы замедлилось, каждое мгновение растянулось. Хотя я уже имел опыт всплытия с грунта, с глубины 100 метров, здесь было что-то другое. Немного было тревожно.

Вдруг лодка вздрогнула и стремительно понеслась вверх. «Алтайцы» рассказывали позже, как у них на глазах вырвался из воды огромный пузырь воздуха, а затем выскочила до киля туша подводной лодки с креном под 40 градусов и дифферентом на корму, потом плюхнулась обратно и закачалась, как брошенный мяч.

Проверка комингс-площадки ничего не дала, она была тщательно отшлифована. Затем обнаружили свищ в спускной трубе осушения комингс-площадки в междубортном пространстве. Заглушили, стали проверять герметичность арматуры. Труба выдержала. Спасатели стали искать другую причину, но не нашли. С приходом в базу трубы заварили, поставили на место.

Через три дня нас снова направили в Ура-Губу на продолжение учений. Снова легли на грунт, опять тяжелые шаги водолазов и томительное ожидание. Но и на этот раз пристыковать спасательный колокол водолазам не удалось: не был отцентрован ходовой конец колокола. Так ничем и закончилось это учение по спасению жизни личного состава «затонувшей» ПЛ. А ведь в то время этому вопросу уделялось достаточно внимания и тренировки проходили регулярно.

С нами эти учения проходили в идеальных условиях, в закрытой бухте, со всей полнотой информации и штатными средствами. Вспомнилось это в те дни, когда спасали затонувшую АПЛ «Курск». Там была, правда, другая ситуация и другие спасатели.

В сентябре 1976 года одна из ПЛ бригады (командир капитан 3 ранга Богомолов, старший на борту капитан 1 ранга Акатов) участвовала в состязании по огневой подготовлена на приз Главнокомандующего ВМФ. Подводная лодка своевременно обнаружила отряд боевых кораблей и уверенно атаковала главную цель. С корабля-цели наблюдали наведение торпеды на кильватерную струю корабля. Подводная лодка за атаку получила отличную оценку. Впоследствии по анализу отчётных документов, записей хода торпеды, визуальных наблюдений, магнитофонных записей атаки, комиссия присудила ПЛ Б-205 первое место среди дизельных ПЛ Военно-Морского Флота. ПЛ была награждена переходящим призом Главнокомандующего ВМФ. Были отмечены и поощрены ценными подарками Командующего флотом и Главнокомандующего ВМФ все активные участники торпедной атаки.

В этот же период была подготовлена и отправлена в ремонт в город Тиват (Югославия) плавбаза «Галкин».

В 1977 году бригаде снова поставили задачу подготовиться к несению боевой службы составом бригады к августу месяцу. Поэтому понятно, что конец 1976 и начало 1977 года был периодом переформирования, кадровых перемещений, предпоходовых ремонтов, интенсивной боевой подготовки. Снова всё время в море. Контрольные выходы сменялись загрузкой запасов топлива, воды, продовольствия и прочих, а также корректировкой документов. Несколько суток ушло у меня на погрузку спецоружия, поскольку командир соединения являлся ещё и начальником пункта погрузки. Эта ответственная и напряжённая работа сопровождала нас перед каждым выходом соединений на БС. Всё это настолько изматывало командование, штаб, офицерский и личный состав, что все с нетерпением ждали выхода в море.

14 августа на встречу с личным составом бригады, уходящей в море, прибыл Командующий флотом Адмирал Флота Егоров Г.М. и член Военного совета флота. Командующий тепло побеседовал с подводниками, пожелал успехов и дал указание, как мне потом сказали, командиру эскадры написать на меня представление к присвоению звания контр-адмирал. Это было уже третье представление, и я не особенно надеялся на положительный исход.

В этот раз каждая подводная лодка выходила самостоятельно, имея индивидуальное задание. Некоторые ПЛ действовали самостоятельно в районе Карибского моря, другие – у побережья Анголы и Конго. Остальные – в знакомом Средиземном море.

Я шёл старшим на борту бывшей моей ПЛ Б-25, с задачей обеспечения серьёзных испытаний по организации связи с подводными лодками в подводном положении на сверхдлинных волнах. Вторая задача – подготовить и допустить к самостоятельному выполнению задач БС молодого командира капитана 3 ранга Баскакова. На ПЛ прибыла группа специалистов для обеспечения испытаний. Вышли из базы все подводные лодки по графику, начиная с 15 августа. Мои заместители и офицеры штаба были распределены по подводным лодкам. Больше месяца плавали в Атлантике, параллельно на переходе проводя испытания новой антенны и приёмной аппаратуры. Определяли эффективность приёма в подводном положении на СДВ.

Так как не было специальных устройств, антенну длиной более километра приходилось выбрасывать в надводном положении. Это затрудняло последующее погружение из опасений намотать антенну на винт и тем самым сорвать испытания. Испытания были закончены с приходом в Средиземное море. Погружались до глубины возможности приёма. Были получены фактические результаты связи на СДВ под водой.

За полтора месяца плавания я проверил командира и личный состав и с приходом в точку якорной стоянки дал донесение о допуске командира капитана 3 ранга Баскакова к самостоятельному решению поставленных задач. В командире я не ошибся.

ПЛ капитана 2 ранга Золотникова успешно действовала по отдельному плану в районе острова Куба. Три ПЛ участвовали в действиях по учению в районе Канарских островов, позднее две из них действовали в районе Анголы.

В период этой боевой службы отдельным подводным лодкам были спланированы задачи боевой подготовки. Три подводные лодки под моим руководством выполнили торпедные стрельбы практическими торпедами по одиночному кораблю и ОБК (плавбаза и два корабля охранения). Две ПЛ выполнили боевое упражнение по атаке ПЛ в подводном положении. Практические торпеды готовил торпедный расчёт ПБС «Галкин», который к тому времени пришёл из ремонта.

Впервые по нашему плану и под моим руководством три ПЛ выполнили задачу «поиск и атака ОБК в завесах» при наведении ПЛ в тактической радиосети с ПБС «Галкин» и КП 5 эскадры ВМФ. Большие работы были связаны с подготовкой перехода на Северный флот ПБС «Видяев» после ремонта в порту города Тиват.

Не помню, в какой точке якорной стоянки я находился на ПМ-26 (командир капитан-лейтенант Бакурадзе), но вечером меня пригласил к аппарату БПЧ (буквопечатания) мой бывший подчинённый мичман Воробьёв, служивший в Главном Управлении кадров МО СССР. Раньше всех начальников он сообщил мне, что подписано Постановление Совета Министров СССР о присвоении мне звания контр-адмирал.

Присвоение воинского звания, тем более адмиральского, всегда большое событие в жизни офицера, а присвоение звания в море – это событие вдвойне. Чувствуешь себя моряком и понимаешь, за что тебя повысили в звании. Через день мой однокашник из управления кадров ВМФ Володя Гарин подтвердил это сообщение. К 7 ноября я уже был в соответствующей форме. Не было только фуражки. Её мне прислали уже после Туниса.

Должен сказать, что в звании контр-адмирала мне уже легче было общаться, особенно в иностранных портах, когда руководил отрядами кораблей во время деловых заходов.

Дважды с отрядами кораблей в составе ПЛ, СКР, ПМ или ПРТБ заходил в порт Аннаба (республика Алжир) для отдыха личного состава и ремонта кораблей. Познакомился с арабским руководством этого города, с генеральным Консулом СССР в Аннабе. Дал обед, на котором присутствовало 11 офицеров ВМС Алжира во главе с начальником ВМБ. Завязал хорошие отношения с ними и Генеральным консулом, что помогло особенно при повторном заходе. Второй раз заход был с серьёзным ремонтом ПЛ капитана 3 ранга Щербакова.

Пришлось ремонтировать мачту РЛК-101, а это требовало кран с большим вылетом стрелы. Такой кран был только на ПРТБ. Но после выгрузки потребовалась обработка мачты антенны на станке, что можно было выполнить только в заводских условиях. Поэтому через Генерального консула Новосардяна А.Г договорились с Гененральным директором строящегося советскими специалистами металлургического комбината Кургашиным В.В.

Нам прислали машину, погрузили мачту антенны, и на другой день привезли всё в отличном состоянии. Большая заслуга в этом и моего заместителя по ЭМЧ капитана 2 ранга Лаврова. Правда, своей самодеятельностью я вызвал недовольство командира ВМБ и начальника порта. Но отношения были добрые, и до скандала не дошло. Главное дело, ради которого мы и пришли в Аннабу, было сделано.

С разрешения командования эскадры, я позволил осмотреть корабли офицерам и мичманам базы. На этом инцидент был исчерпан. В этот период в Аннабе гастролировал балет Большого театра. Нам, всему личному составу, дали возможность посетить их выступление. Познакомились мы и с инженерно-техническим персоналом, строящим завод. Дали им концерт силами художественной самодеятельности личного состава кораблей.

Оба деловых захода получили высокую оценку командования, Посольства и арабской стороны.

Кроме Аннабы, я руководил деловыми заходами отрядов кораблей в Тартус (Сирия), Александрию (Египет), и, наконец, в ноябре 1977 года в республику Тунис город Бизерта-Мензель-Бургиба.

В городе Бизерта-Мензель-Бургиба мы находились в период ноября-декабря 1977 года. Это был первый опыт ремонта военных кораблей СССР в Тунисе, а главное, первый опыт докования там подводной лодки не совсем обычным способом. Заключается он в том, что в сухом доке набираются только «подушки» для киля ПЛ. Далее борта ПЛ укрепляются разновеликими брёвнами соответственно обводам лёгкого корпуса корабля. Так называемый «мальтийский» способ постановки в док. Интересно, что расположение и размеры доков, даже их количество, напомнило Кронштадтские доки.

Я имел счастливую возможность посетить города Тунис, Бизерту, Катраж (где находятся развалины Карфагена), Ла-Галлит, Сус. В Тунисе посетили с моим заместителем Посла СССР Колокова Б.Л., где были радушно приняты им и его женой. Были с визитами у Консула Торгунакова В.М., торгпреда Конопатчикова. Договорились по всем вопросам нашего пребывания, ремонта, связи, обеспечения отдыха офицеров и личного состава.

Весь личный состав, кроме работ, хорошо отдохнул. Все не по одному разу побывали в Бизерте, Мензель-Бургибе и Тунисе. Очень хорошие отношения завязались и с руководством фирмы Со-Ко-Мела, которая проводила ремонт и докование ПМ и ПЛ. Генеральный директор фирмы Дуик очень эрудированный человек и инженер. Он хорошо знал нашего Главнокомандующего и с большим уважением отзывался о нём. Главный инженер фирмы Шериф Джерби, бывший старпом эсминца, компетентный руководитель. Все вопросы с ними решались оперативно, хотя и были трудности, особенно на первом этапе.

Как и положено, пришлось давать обед в честь Посла СССР и наших представителей в Тунисе, в честь Генерального директора и руководства фирмы. Всё это происходило на большой плавмастерской. Условия там были.

Генеральный директор фирмы также устроил в нашу честь приём в ресторане города Бизерта. С военным руководством Туниса в этот раз контактов не было, да и наши представители не рекомендовали встречаться с ними. В это время там сменился Командующий флотом, который не очень хотел таких встреч.

В целом заход был очень насыщенным и результативным. Задача ремонта кораблей и докования была выполнена полностью, в срок и с высокой оценкой. Полезен был и поучительный опыт организации ремонта и докования ПЛ и ПМ, который был доложен командованию и использован в дальнейшем с другими кораблями.

Хочется рассказать, хотя бы на одном примере, как мы обеспечивали скрытность выхода ПЛ из точек якорных стоянок.

Я находился на ПБ «Галкин» недалеко от побережья Морокко. На бакштове находилась ПЛ, где командиром был капитан 2 ранга Ярёменко. В этой точке якорной стоянки находился и БПК проекта 1134 7 ОПЭСК Северного флота. ПЛ прибыла в точку для ремонта и пополнения запасов. Все работы с ПЛ были закончены. В это время в точку подошёл английский СКР и начал маневрировать по корме ПЛ в 10 кабельтовых.

Я побывал на подводной лодке со штабом. Проверил ПЛ, проинструктировал командира. Днём ПЛ снялась с бакштова и удифферентовалась при нашем обеспечении. Затем снова стала на бакштов. Скрытный выход решили осуществить ночью, накануне подхода новой ПЛ на ремонт и заправку. План был составлен так, чтобы приучить СКР к постоянному нахождению ПЛ на месте, чтобы его командир успокоился и потерял бдительность. Для имитации ПЛ получил с БПК уголковые отражатели, но они оказались неисправными, не надувались.

Решили ограничиться примитивной металлической тарой из-под сухарей. Сначала лодка несколько раз гасила якорные огни. СКР, приближаясь, проверял её присутствие в тёмное время. Затем огни включали. Так было несколько раз. Затем гасили или включали только один якорный огонь. Так и приучили «противника», что горит один огонь. Ночью подготовили шлюпку, нагрузили её металлической тарой. Проверили идентичность сигнала от шлюпки и ПЛ с помощью РЛС БПК. Сигнал соответствовал полю ПЛ.

С наступлением темноты в ночь выхода ПЛ по плану, одновременно, по сигналу, ПЛ снялась с бакштова, выключила якорный огонь. В это же время от плавбазы отошла шлюпка с включённым фонарём. Она очень убедительно имитировала стоящую на бакштове ПЛ. БПК подтвердил, что всё нормально. ПЛ срочно погрузилась и пошла по плану. Мы видели по спокойному поведению СКР, что всё у нас получилось. Через три часа подошла другая ПЛ и встала на бакштов. Шлюпку мы подтянули к борту и выключили фонарь. ПЛ включила якорные огни, и тут СКР забеспокоился. Подошёл к ПЛ, осветил её прожектором. Затем произвёл в течение четырёх часов поиск ПЛ, но было уже поздно. ПЛ уже действовала по своему плану, а англичанину пришлось уйти ни с чем. Таких примеров, разнообразных по сути и содержанию, было много.

В результате несения боевой службы бригадой были выполнены все задачи, поставленные командованием. Был выполнен и план боевой и политической подготовки, составленный на 1977-1978 учебный год. У всех кораблей были приняты задачи № 1 и № 2 КПЛ. Четыре ПЛ выполнили задачи по торпедным стрельбам по одиночному кораблю (ПБС «Галкин») и ОБК (СКР проекта 159 и ПБС «Галкин»), по подводной лодке в подводном положении. Причём три боевых упражнения с фактической стрельбой практическими торпедами. Все ПЛ имели высокие оценки по зачётному тактическому учению (ЗТУ). Подводные лодки имели и высокую результативность по поиску и обнаружению ПЛА. Всего было 42 подтверждённых контакта. Случаев обнаружения наших ПЛ не имели.

В период несения боевой службы были встречи и с нашими АПЛ. Мы их принимали к борту плавбазы, снабжали свежими продуктами и патронами регенерации воздуха, разбирали вместе результаты действий, проверяли корабли и личный состав. После этого инструктировали и обеспечивали скрытный выход.

Все задачи были выполнены. Нас сменила бригада ПЛ капитана 1 ранга Юрия Данькова. Это была его первая боевая служба в должности комбрига, а моя, как оказалось, последняя.

Все лодки моего соединения возвращались из разных точек Атлантики на этот раз самостоятельно. Я же отправился на ПМ-26 через Севастополь на Родину. Результаты боевой службы и на этот раз были высоко оценены Командованием 5 эскадры ВМФ (командир контр-адмирал Рябинский) и командованием Северного Флота. Бригада по итогам года по боевой и политической подготовке была объявлена лучшей среди дизельных подводных соединений флота и повторно награждена Переходящим Красным знаменем Военного совета Северного флота. Но получал его уже новый комбриг.

Я был назначен приказом Министра обороны СССР Помощником Командующего Краснознаменным Северным Флотом

Североморск, 1978 год.

Помощник Командующего Краснознаменным Северным Флотом Контр-адмирал Акатов Альберт Васильевич

На этой должности я тоже не расставался с морем. Помимо своих прямых обязанностей Помощника Командующего и Начальника гарнизона города Североморска, я исполнял обязанности командира сил высадки. То есть всё, что связано с высадкой десанта, находилось в моей ответственности. Пришлось руководить четырьмя крупными высадками десантов, причём, одна высадка во время инспектирования флота инспекцией Министра Обороны, но это уже другая история.

Так закончилась моя 25-ти летняя служба на подводных лодках, из которой 9 лет я командовал подводными лодками 613 и 641 проектов, полтора года был начальником штаба бригады ПЛ 613 проекта и 7 лет командовал бригадой ПЛ 641 проекта. Только на боевой службе в Средиземном море я пробыл более трёх лет.

Уже нет тех подводных лодок, которыми я командовал. ПЛ С-192 и С-155 где-то ржавеют или уже разрезаны на металлолом в Лиепае. ПЛ     Б-825, проданная в Финляндию, затонула при буксировке её в иностранный порт. Очевидно, не пожелала идти за границу.

211 бригада ПЛ расформирована, на её штате и под её войсковой частью сейчас действует дивизия ПЛА на Северном флоте. От бывшей могучей 4 эскадры ПЛ осталась одна бригада, правда, с новыми проектами лодок. Все это очень грустно.

Самым трудным при руководстве соединением было то, что выполняя план-график боевой службы мы ежегодно переформировывали корабельный состав, а, следовательно, и личный состав. То есть каждый год всё по боевой подготовке надо было начинать с самого начала.

Но если бы меня спросили, какой службой я был более всего удовлетворён, я ответил бы однозначно: – командованием кораблём и соединением в Средиземном море. И если бы мне пришлось повторить свой жизненный путь, не задумываясь, сделал бы это.

Может быть, более ответственно отнёсся бы к начальному этапу моего офицерского пути.

Рига

2009 год

Продолжение следует