Служба у Анатолия Васильевича Низовкина проходила весьма переменчиво. По своей специальности морского артиллериста ему пришлось служить недолго, поскольку в 60-е годы Военно-Морской Флот был перестроен на ракетную технику.

Кроме того, в связи с неоднократными массовыми сокращениями кораблей и личного состава флота, он несколько раз был на грани увольнения в запас. Однако он не поддался, как многие, этой кажущейся лёгкой перспективе, а продолжал служить даже на не очень престижных должностях, осуществляя поиск своего места под солнцем.

Со временем его упорство и преданность военной службе были вознаграждены. Анатолий Васильевич получил назначение заместителем начальника планового отдела 24 ЦНИИ Министерства Обороны.

Фактически это подразделение занималось планированием и контролем научно-исследовательских работ по всем направлениям и темам Военно-Морского Флота. Оно охватывало и увязывало все НИРы и ОКРы многочисленных НИИ и лабораторий, планировало их по срокам и финансированию, составляло отчётность о результатах выполненных работ и представляло выводы и предложения командованию ВМФ и МО.

В 1976 году А.В. Низовкин стал начальником планового отдела 24 ЦНИИ МО. В его руках сосредоточилась вся информация о новейших исследованиях по всем направлениям развития ВМФ. Работа была напряжённая и ответственная, связанная с высоким начальством в Москве. Часто приходилось ездить в столицу с отчётами и докладами.

Капитан 1 ранга Низовкин А.В. получил от ВМФ две квартиры: одну в Ленинграде, вторую в Петродворце. Это более значимо, чем награды, должности и звания. Обеспечил жильём своих детей и внуков. Будучи уже в отставке, он продолжает трудиться в ППО 24 ЦНИИ МО.

Многое вспомнишь,

Родное, далёкое…

И.С. Тургенев

Анатолий Низовкин

Далёкое и близкое

Край родной

Моя малая родина – север Вологодской области. В 130 километрах к северо-западу от Вологды среди бескрайних лесов и многочисленных красивейших озёр лежит небольшой старинный городок Кириллов, знаменитый своей средневековой крепостью – Кирилло-Белозерским монастырём, основанным в 1397 году и имеющим богатейшую историю.

Кирилло-Белозерский монастырь

В этом городе прошло моё детство. Но родился я 1 ноября 1931 года в деревне с красивым патриотическим названием Родино, расположенной в 20 км к северу от Кириллова на берегу живописного Бородавского озера.

Дом в деревне Родино, в котором я родился

(современный снимок)

Крестили меня по православному обычаю в церкви Ферапонтова монастыря, расположенного в трёх километрах от родной деревни. Ферапонтов монастырь основан в 1398 году и знаменит фресками Дионисия, выдающегося художника Древней Руси.

Ферапонтов монастырь

Это единственные в России сохранившиеся в полном виде образцы древнерусской настенной живописи. В этих краях мои корни. Здесь моя родная земля.

Надвратные церкви Богоявления и Ферапонта (1641 год) и казённая палата (16-й век)

Город Кириллов, 1933 год.

Первый в жизни снимок

Моя родня

Мой отец, Низовкин Василий Михайлович, родился в 1906 году в этой же деревне Родино в бедной крестьянской семье. Семья моего деда по деревенским меркам того времени была сравнительно небольшой – пять сыновей и дочь. Отец был вторым ребёнком. Долго учиться ему не пришлось. После окончания начальной школы и до призыва в армию работал в хозяйстве своего отца Михаила Николаевича и матери Анны Петровны (крестьянствовал, плотничал, делал гармони).

Недалеко от родной деревни находилось село Благовещенье, в гармонной мастерской которого изготовляли знаменитые в то время Благовещенские Вологодские гармони. Детали к этим гармошкам делали не только в самой мастерской, но и в деревенских крестьянских семьях долгими зимними вечерами. Делая гармони, многие парни и даже девушки хорошо на них играли. Отец тоже был хорошим гармонистом.

Срочную военную службу отец проходил под Ленинградом, где ему удалось продолжить своё образование. После демобилизации он участвовал в создании первых колхозов в родной деревне и в соседних деревнях. Молодого энергичного работника заметили и назначали на различные должности в сёлах Талицы, Ниловицы и в районном центре городе Кириллове.

В 1932 году отец вступил в ВКП(б). В 1938 году его направили на учёбу в сельскохозяйственный институт в город Пушкин, а в 1939 году в связи с началом войны с Финляндией призвали в армию. В боях на Карельском перешейке он был контужен, обморожен, и после окончания войны в 1940 году вернулся домой. Последние годы своей жизни отец тяжело болел, но продолжал работать директором конторы «Заготзерно» Кирилловского района.

Большую часть времени он проводил на работе, работал на износ, дома бывал мало. Шла война. Фронт проходил уже в 120 километрах от Кириллова. На случай прорыва немцев в городе был сформирован партизанский отряд, в котором отца назначили заместителем командира отряда. По выходным дням он обучал оставшихся в городе мужчин и подростков подрывному делу на льду Сиверского озера. В 1944 году отец умер от туберкулёза лёгких.

Моя мать, Низовкина (в девичестве Бибиксарова) Александра Тимофеевна родилась в 1908 году в соседней с деревней отца деревне Щёлково также в крестьянской семье. Она очень рано, в 12 лет, осталась без матери. Моя бабушка Бибиксарова (в девичестве Оконечникова) Елена Васильевна утонула при переправе через реку Шексну вместе с лошадью и маленькой дочерью, сестрой моей мамы.

Мой дед, Бибиксаров Тимофей Васильевич, тяжело переживал смерть жены и долго не женился. Вся тяжесть и крестьянского, и домашнего труда легла на детские плечи моей мамы. Тяжёлое детство выработало в её характере самостоятельность, решительность, трудолюбие, честность и правдивость. Она самостоятельно научилась шить и стала хорошей портнихой. Мама приучала нас к труду, заставляла нас учиться. Она была доброй, заботливой, но требовательной. Умерла в 1981 году в возрасте 73 лет.

Вологодская область, Кирилловский район, деревня Родино, 1934 год.

Семейный снимок слева направо. Сидят: бабушка Анна Петровна, на коленях у неё мой двоюродный брат Николай, затем я, мама Александра Тимофеевна с дочкой Валей. Стоят: мои тётя Анна Михайловна, дядя Александр Михайлович и отец Василий Михайлович

Свою родословную, конечно, нужно знать, но, к сожалению, я не знаю даже своих прадедов. Они умерли ещё до моего рождения. Хорошо помню только свою прабабушку Анфису, мать моего деда Тимофея Васильевича. Она умерла в 1946 году в возрасте 104 лет.

В нашей семье я был старшим. У меня было две сестры и два брата. Младшая сестра Нина умерла совсем маленькой. Остались сестра Валентина и братья Юрий и Владимир.

Город Кириллов, 1934 год.

Отец, мама, я и сестра Валя

После смерти отца мы остались без квартиры. Квартира, в которой мы жили, была ведомственной. Её пришлось освободить, и начались наши квартирные мытарства. Было трудно найти даже комнату с такой большой семьёй. Не знаю как, но как-то это удавалось маме. Жили трудно, голодно, но все стремились учиться и учились хорошо.

Сестра Валентина закончила пединститут, проработала более 30 лет в средней школе учителем математики и черчения, из них 10 лет была завучем школы, сейчас на пенсии. Юрий закончил техникум, работал начальником опытной лаборатории на Череповецком  металлургическом комбинате, сейчас на пенсии.

Мой младший брат Владимир в школьные годы был маленького роста, худенький (кормёшка-то была не ахти какая), но, как сказал известный наш поэт Александр Трифонович Твардовский, он был ладно скроен и крепко сшит. К тому же характер у него был исключительно самолюбивый, в обиду он себя никогда не давал, что вызывало постоянные конфликты с одноклассниками, учителями и даже директором школы Иваном Кирилловичем Быстровым, очень влиятельным человеком в городе.

Возможно, после очередного конфликта, мой братец, не закончив учёбу в школе, тайно от мамы ушёл пешком в Череповец (а это 100 км) на строительство металлургического комбината. Только после службы в армии он закончил среднюю школу рабочей молодёжи и специальные курсы. Работал мастером на комбинате, который строил. Сейчас тоже на пенсии.

У всех хорошие дружные семьи, живут в Череповце. Все мои родственники – настоящие патриоты нашего родного края. Мы любим его природу, город Кириллов и деревни, в которых мы родились и жили, свою родню. Ежегодно, обычно летом, в течение многих лет мы встречались в Кириллове или в Череповце, накрывали стол, пели свои любимые песни. Нам очень нравилась песня в исполнении Ольги Воронец «Деревенька моя».

К сожалению, с января 2005 года у нас отняли последние заработанные многолетним трудом советские льготы, в том числе и на проезд на железнодорожном транспорте. Встречаться стало значительно труднее, поскольку поездки сейчас не всем по карману.

Детство

Самые первые сохранившиеся в моей памяти детские впечатления связаны с селом Ниловицы, в котором мы жили в 1936-1937 годах. Отец там работал председателем местного Совета. К сожалению, село попало в зону затопления и уже много лет лежит на дне Волго-Балта. За селом начинался замечательный лесной массив, который в послевоенные годы был объявлен национальным парком России. Помню прогулки по лесной дороге, окаймлённой уходящими в небо стройными золотистыми соснами. Помню, как я тонул в реке Шексне, и как спас меня оказавшийся поблизости на лодке местный рыбак.

В 1938 году отец уехал на учёбу в город Пушкин, а перед отъездом отправил нас в родную деревню, где в следующем году я стал школьником. Каждое утро толпа мальчишек и девчонок из нескольких деревень шумно и весело шла в село Кнышево, где на берегу реки Лимоновки стояла наша школа. В ней было всего два учебных помещения, в каждом из которых стояли по два ряда парт. В одном помещении занимались ученики первого и третьего, а во втором – второго и четвёртого классов. И учительницы тоже было две. Я их почему-то не запомнил.

В школе со мной учился мальчик, который родился с шестью пальцами на руке. Его бабушка распарила ему кисть руки и отсекла лишний палец. Мальчик вскрикнул и замолчал на целых семь лет. Решили отдать его в школу для глухонемых, которая располагалась в Кириллове. В школе потребовали справку из больницы, а дорога в больницу проходила мимо пристани, от которой отходил пароход. Пароход дал мощный гудок, который был слышен в округе за несколько километров. Мальчик испуганно крикнул: «Мама!», и заговорил. Первое время он говорил медленно, а потом разговорился и стал нормальным парнем.

Зима с 1939 на 1940 год стояла очень морозная. Мороз держался около сорока градусов, а иногда бывало и за пятьдесят. При температуре свыше сорока градусов занятия в школе отменяли. И в избе было холодно, поэтому мы спали на русской печи. К утру замерзала вода в ведре, замерзал и хлеб. Его приходилось оттаивать в печке.

После возвращения отца с финской войны в августе 1940 года, мы переехали в Кириллов, и уже через несколько дней я сидел за партой второго класса Кирилловской средней школы. Мария Александровна Беляева, так звали нашу учительницу, была опытным педагогом. Ей уже было лет за сорок, и нам она казалась старенькой. Никогда не повышая голоса, она сумела подчинить себе три десятка мальчишек и девчонок. Она обращалась с нами как добрая мать, но не была добренькой. Она была строгой и требовательной, но мы ловили каждое её слово. У неё был настоящий талант педагога. Я благодарен судьбе, которая подарила мне такую учительницу.

Через много лет я и мой одноклассник Толя Аполлонов, будучи уже офицерами, разыскали в Ленинграде Марию Александровну. Она уже была на пенсии и жила у своего сына. Радость нашей встречи трудно передать словами.

Моё школьное детство пришлось в основном на военное время. Трудно было и взрослым, и детям. Похоронки шли почти в каждый дом. Конечно, мы, мальчишки, тоже думали о фронте, хотели помочь Красной Армии, мечтали стать разведчиками. В 1942 году старший из нас, Слава Окунев (ему было лет 15), организовал группу из 5-7 пацанов, и мы начали подготовку к поездке на фронт. В это время шли тяжёлые бои в районе Сталинграда, поэтому мы стремились туда, боялись опоздать.

Предыдущим летом мы обнаружили в соседском огороде Шанаевых закопанный в землю ящик с различным оружием. Там были старинные ружья, берданка и револьверы типа наган с вращающимся барабаном. Мы не знали, да и не интересовались, кто зарыл в землю это оружие. Оно было в смазке и хорошо сохранилось. Берданку и ружья мы отнесли в сарай и засыпали мусором, а револьверы распределили между собой. Где-то раздобыли патроны калибра 5,6 мм от винтовки ТОЗ. В барабаны револьверов забили медные трубки под калибр патрона и начали тренировки. В одну из таких тренировок наш «командир» забивал в канал ствола непослушный патрон и прострелил себе колено. Его отправили в больницу, а нас, конечно, разоблачили, наказали и оружие отобрали. Так закончилась моя первая попытка стать военным.

В военное лихолетье мы жили трудно и голодно. Выручало молоко от нашей коровы. Ежегодной проблемой была заготовка сена. Покосы нам давали на лесных полянах в 3-5 километрах от дома. Скошенную утром и подсушенную за день траву носили к дому, где окончательно сушили и убирали в хлев. Плечи болели от этих нош. Косить я научился с 12 лет. Мне сделали косу меньшего размера, и косил я довольно прилично. Мои младшие братики и сестра тоже не бездельничали, добывали себе пропитание: в лесу грибы и ягоды, а на озере рыбу.

Мне привезли из деревни «руси» (рыболовные снасти), я их ставил в апреле-мае 1946 года в речке и каждый день приносил домой рыбу, иногда больше, иногда меньше, но на уху хватало. Пребывание в холодной воде не прошло для меня бесследно – я простудился, тело покрылось фурункулами. Спасибо врачам медкомиссии Подготовительного училища, которые не забраковали меня.

Учился я хорошо, но отличником не был. В 14 лет вступил в комсомол. На совете отрядов меня выбрали председателем совета пионерской дружины школы. В мои обязанности входили выпуск стенгазеты, помощь старшей пионервожатой школы в организации и проведении пионерских слётов, праздничных школьных вечеров, участие в художественной самодеятельности. Ежедневно за 30 минут до начала уроков под наблюдением огненно-рыжей учительницы физкультуры Управителевой Тамары Андреевны я проводил с учениками 5-7 классов физзарядку. Спортзала в школе не было, поэтому зарядка проходила на спортплощадке перед школой. Школа стояла на берегу озера Долгое. Зимой на заснеженном льду озера проводили лыжные соревнования.

Во время войны большое внимание уделялось военной подготовке школьников. Мы изучали воинские уставы, винтовку, противогаз; нас учили оказывать первую помощь при ранениях. Строевые занятия по одиночной подготовке, в строю отделения и взвода проходили на спортплощадке перед школой. Военрук школы, уволенный из армии по ранению лейтенант запаса Михаил Осипов, тренировал нас, как солдат по первому году службы. Стрельбы из боевой винтовки проводили за городом. Щиты с мишенями устанавливали на крутом склоне горы Полати, каждому давали по три патрона. Результаты стрельбы были самые разные, но все были очень довольны. Я не был ворошиловским стрелком, но стрелять умел.

После отца остались три ружья: две двустволки 12 и 16 калибров и одноствольное ружьё 32 калибра, а также запас патронов, пороха и дроби. Сходить на охоту мне не пришлось, но каждую весну я глушил из ружья щук, приходивших на нерест в отдалённый заливчик Сиверского озера под названием Царство. После моего отъезда в Ленинград мама обменяла эти ружья на продукты.

Вспоминая те годы, начинаешь понимать, какое морально-психологическое значение имела военная подготовка школьников для воспитания будущих защитников Родины. У нас и в мыслях не было уклониться от службы в армии, что сплошь и рядом наблюдается сейчас в наше смутное время. Наоборот, мы стремились попасть на фронт и помочь Красной Армии.

Летние каникулы всегда проводил в деревне, в младших классах – всё лето, а в старших – только первый месяц после экзаменов. В остальное время каникул помогал маме. Рыбалка, походы в лес за грибами и ягодами, в ночное с колхозными лошадьми, детские игры – время летело незаметно. В сенокос деревни вымирали: и взрослые, и дети трудились в полях и лугах. Вставали на работу ещё до восхода солнца. В войну в деревнях остались только женщины и дети. Женщины косили, а дети сгребали ещё влажную траву в валки. Чтобы трава быстрее сохла, валки постоянно переворачивали.

Следующим нашим делом был сбор хвороста, разведение костра и приготовление чая. Умаявшись, засыпали в тенёчке под кустом. Во всех шести деревнях от Кнышево до Щёлково жили мои родственники. Я их иногда навещал, но чаще всего по поручению бабушки. Идёшь по деревням, и все с тобою здороваются: и взрослые, и дети, и знакомые, и незнакомые люди. У входных дверей некоторых домов стоят поставленные наискось палки. Это означает, что в доме никого нет. На замки двери не запирали. Эти замечательные вековые традиции деревенских жителей русского Севера могли нарушить только цыгане, но они паслись около городов и в деревнях появлялись только проездом.

Вот сейчас пишу, а перед глазами встаёт моё деревенское босоногое детство, как будто бы всё это было только вчера. Детство – замечательное и незабываемое время!

Город Кириллов, май 1946 года.

Успешно закончен 7-й класс средней школы. Куда идти дальше?

В центре снимка директор школы Капустин, классный руководитель Утышева Августа Павловна и завхоз Кишенин Александр Иванович.

Я сижу во втором ряду справа

Как я стал моряком

В нашем лесном и озёрном крае моряков не было. Речники были, а моряков не было, и в моей родне на флоте никто не служил. В школьные годы я увлекался чтением. Запоем читал романы Жюля Верна, морские рассказы и повести К.М. Станюковича, исторические романы: А.Н Степанова «Порт-Артур», А.С. Новикова-Прибоя «Цусима», «Капитан первого ранга», Л.С. Соболева «Капитальный ремонт» и другие, но о профессии моряка даже не мечтал.

Мою судьбу решило объявление в газете «Красная Звезда», которое я увидел весной 1946 года у районного военкомата. Собрав необходимые документы, выслал их в Ленинградское военно-морское подготовительное училище. Прошли апрель, май, половина июня, а ответа из училища всё не было. Решил искать работу: надо помогать маме, я старший. Но куда пойдёшь в 14 лет в нашем маленьком городке? Выбор невелик: или учеником телеграфиста на почту, или учеником слесаря в судоремонтные мастерские.

Наконец-то, пришёл из училища долгожданный вызов. Вызов пришёл и моему школьному товарищу Юре Волкову. Вдвоём ехать и веселее, и надёжнее. Было радостно и тревожно. Собрала меня мама в дорогу, посадила на пароход, всплакнула. Старенький пароход шёл до Вологды по Северодвинской водной системе около двух суток.

Июль 1946 года. На моём первом пароходе плыву в неизвестность…

Для меня всё было впервые: впервые я так далеко уехал от дома, впервые ехал в поезде, впервые увидел большие города. Вместе со мной ехала в Ленинград большая группа кирилловских ребят и девчат поступать в институты и техникумы. Все хотели учиться. Пассажирские поезда из Вологды в Ленинград ходили редко. Пришлось ехать в теплушке, но все были довольны. Ехали шумно и весело. В Волховстрое перешли на пригородный поезд, и паровичок привёз нас на Московский вокзал.

Подъезжая к Ленинграду, видел много разбитой военной техники, а в пригородах и в самом городе разбитые немецкими снарядами и бомбами дома. С трудом нашли Приютский переулок. На КПП нас встретил старшина Евтухов и приказал дежурному курсанту вначале отвести нас в столовую, а затем в раздевалку клуба, где стояли двухъярусные койки. В столовой были щи, макароны по-флотски, чай с булкой, маслом и сахаром. Я подумал: здесь кормят хорошо, в такое училище надо обязательно поступить. Конечно, сегодня можно улыбнуться и даже посмеяться над моими ещё детскими мыслями. Но тогда, в трудные для нашей семьи послевоенные годы, мне было не до смеха. Такой еды я давно не видел.

Конкурс в училище был очень большой, но вступительные экзамены я выдержал. Поступил в училище и Юра Волков. Первые месяцы учёбы были очень тяжёлыми. Несмотря на то, что я в школе учился вполне прилично, подготовка моя оказалась слабой, особенно по математике. Пришлось пахать и пахать. И только к концу первого курса у меня появились четвёрки. С тех пор прошло уже более 50 лет, но я всегда буду с благодарностью помнить своих командиров и преподавателей, которые помогли мне удержаться в училище.

Учёба и жизнь в Подготии

Я учился в 121 классе, а Юру Волкова определили в другую роту. На первом курсе в нашем классе верховодил москвич по кличке Куцый (его фамилии я не помню). Помогали ему два ленинградца, один из них по кличке Вологодчик. Их «власть» терпели до летней практики 1947 года, которая проходила на берегу Финского залива в форту Серая Лошадь. «Восстание» произошло стихийно. Куцего, который забился под деревянный настил, служивший нам койками, побили в кубрике, а его помощников выпороли крапивой. Эта «троица» в дальнейшем была отчислена. Со второго курса и до окончания училища в классе был дружный коллектив.

Я был тихим, законопослушным курсантом, поэтому мои контакты с командирами были редкими. Начальником курса все годы моего пребывания в училище был капитан-лейтенант, а затем капитан 3 ранга Иван Сергеевич Щёголев, которого я боготворил. Заместителем начальника курса по политчасти – капитан 3 ранга Алексей Исидорович Комиссаров, командиром роты – капитан Афанасий Петрович Моргунов, а старшиной роты – мичман Борис Иванович Иванов.

Главными чертами моих начальников были порядочность и справедливость. Они были и заботливыми, и строгими. Конечно, я и гальюны драил после отбоя, и наряды вне очереди получал, а за что – не помню. Наверное, заслуживал. Но это случалось редко.

ЛВМПУ, декабрь 1946 года.

Так я выглядел на первом курсе

Большинство курсантов были ленинградцами и москвичами, ребят с периферии было меньше. При спорах ленинградцев и москвичей о том, какой город лучше, – Москва или Ленинград, я всегда был на стороне ленинградцев. Ленинград произвёл на меня исключительное впечатление. Решив получше познакомиться с городом, я взял в библиотеке училища путеводитель по Ленинграду издания 1930-х годов (других в библиотеке не было) и ходил в увольнение по городу с путеводителем. Старался не пропускать экскурсии по музеям города, которые организовывало командование. Мне очень нравились лекции-концерты в клубе училища о творчестве русских композиторов, в которых участвовали известные артисты ленинградских оперных театров и консерватории. Конечно, после таких концертов в училище я стал посещать оперу, ходить на различные концерты в городе. Моя любимая опера – «Пиковая дама» П.И. Чайковского.

ЛВМПУ, 1947 год.

«Великолепная семёрка» из 221 класса. Слева направо:

Юра Пузыревич, Толя Низовкин, Генрих Фриденберг, Костя Кононов, Эрик Ильин, Володя Змеев, Боря Френкель

Большое внимание уделялось в училище спорту. В учебной программе были уроки бокса. Из-за слабой реакции я после этих уроков частенько ходил с синяками и ссадинами. А нравились мне лыжи, шлюпки и лёгкая атлетика. По этим видам спорта я имел спортивные разряды.

Запомнились мне и уроки бальных танцев, которые также входили в учебную программу. Танцевать я любил. И в настоящее время, если появляется такая возможность, с удовольствием танцую. Люблю танцевать вальс и танго.

Приобщение к музыкальной культуре

Очень люблю хоровое пение. С удовольствием слушал и слушаю детские хоровые коллективы с их чистыми звонкими голосами. На всю жизнь мне запомнились концерты удивительного по красоте звучания Государственного Академического хора под управлением ректора Московской консерватории профессора Александра Васильевича Свешникова. В те годы транслировали по радио концерты Краснознамённого ансамбля песни и пляски Советской Армии имени А.В. Александрова, Государственного русского народного хора имени М.Е. Пятницкого, Северного народного хора, Воронежского народного хора, в котором солистка Мария Мордасова исполняла искромётные частушки, Омского народного хора и других хоровых коллективов. Иногда удавалось попасть на их концерты в Ленинграде.

Звучали по радио и песни советских композиторов, и романсы, и русские народные песни, и классическая музыка. Музыкальные произведения, как правило, отличались красивыми мелодиями, хорошими стихами и глубоким содержанием. Мы с удовольствием слушали замечательных исполнителей: Лидию Русланову, Клавдию Шульженко, Изабеллу Юрьеву, Зару Долуханову, Надежду Обухову, Фёдора Шаляпина, Максима Михайлова, Марка Рейзена, Сергея Лемешева, Ивана Семёновича Козловского, Павла Лисициана, Леонида Утёсова, Марка Бернеса, Георгия Виноградова, Владимира Трошина и многих, многих других замечательных певцов.

В нашей семье любили и уважали песню. Про отца и его гармонь я уже писал. И мама, и моя тётя Анна Михайловна обладали сильными и красивыми голосами. По вечерам мама за швейной машиной, а тётя за своей работой пели старинные русские народные песни. Я с большим удовольствием слушал их. Мои троюродные сёстры Карандеевы хорошо играли на гармони и на гитаре, участвовали в художественной самодеятельности в ДК города Кириллова и, конечно, пели. Они пели романсы, военные песни (шла война), русские народные песни, частушки, лихо плясали. Моя детская память сохранила почти весь их репертуар.

В школьный хор я пришёл в пятом классе, и три года был его участником. Участвуя в художественной самодеятельности, мы с Юрой Волковым пели и дуэтом, и соло на школьных праздничных вечерах и в местном техникуме – культпросветучилище. Пели в основном военные песни. Песни военных лет – это целый пласт советской культуры.

Я пишу об этом в 2005 году, когда наша страна праздновала 60-ю годовщину Великой Победы советского народа над фашистской Германией. В течение нескольких месяцев по телевидению и радио звучали знакомые мне с детства песни военных лет. Я их с удовольствием слушал. Помню, как во время войны и дома, и в школе, и на улицах города звучали по радио то мощные как набат, то напевно-лирические замечательные песни той поры. Они помогали людям жить в то суровое время, укрепляли веру в нашу Победу. Многие из них я помню до сих пор. Это прежде всего «Священная война» в исполнении Краснознамённого ансамбля песни и пляски Советской Армии имени А.В. Александрова и «Катюша», ставшая народной песней, а также «Огонёк», «В землянке», «Моя любимая», «Синий платочек», «Тёмная ночь», «Дороги», «Соловьи», «Случайный вальс», «В лесу прифронтовом», «Давно мы дома не были», «До свиданья, города и хаты», «Волховская застольная», «Прощайте, скалистые горы» и десятки других песен.

Создавали эти удивительные по силе духа произведения композиторы Александр Васильевич Александров, Матвей Исаакович Блантер, Никита Владимирович Богословский, Василий Павлович Соловьёв-Седой, Владимир Григорьевич Захаров и поэты-песенники Михаил Васильевич Исаковский, Алексей Иванович Фатьянов, Евгений Аронович Долматовский и многие другие. Перечислить всех композиторов и поэтов я просто не имею возможности. Теме войны посвящены многие песни, созданные и в послевоенное время. Всегда берёт за душу замечательная песня Матвея Блантера на стихи Михаила Исаковского «Враги сожгли родную хату». На судьбе одного солдата они показали потрясающую картину горя народного и наших потерь в той войне.

Оркестр народных инструментов

Особая страница о хоре, оркестре народных инструментов и русской народной музыке. В 1946 году я стал участником и хора, и оркестра народных инструментов училища. В оркестре я играл на контрабасе и малом басе.

ЛВМПУ, 1947 год.

Струнный оркестр училища во главе с руководителем

Виртуозами были Юра Калинников, который играл на пикколо, Саша Згурский – играл на домбре и Боря Емельянов – на бубне. Конечно, ни один праздничный вечер в училище не проходил без концертов хора и струнного оркестра.

Наш оркестр занял первое место среди оркестров ВМУЗов. Он дал несколько концертов в ЭПРОНе по просьбе первого начальника ЛВМПУ капитана 1 ранга Николая Юрьевича Авраамова и даже в студии радиокомитета Ленинграда.

К сожалению, наших виртуозов – Юры, Саши и Бори среди нас уже нет. Капитан 1 ранга Калинников Юрий Сергеевич и капитан 2 ранга Згурский Александр Яковлевич ушли из жизни в 1995 году, а капитан 1 ранга Боркомин Николаевич Емельянов в 2004 году.

Вечная вам память, ребята!

Следует добавить, что Саша после увольнения в запас жил с семьёй в Таллине. Эстонские власти не разрешили приехать на похороны даже его родному брату Степану. Капитан 1 ранга Згурский Степан Яковлевич к 1995 году уже закончил службу и находился в запасе. В настоящее время он работает в одном из научно-исследовательских институтов ВМФ.

Хор училища также принимал участие в концертах в домах культуры Ленинграда.

ЛВМПУ, 1947 год.

Группа курсантов на «ходовом мостике» слева направо:

Боря Френкель, Володя Змеев, Генрих Фриденберг, Эрнст Ильин, Боря Петров,

старшина-сверхсрочник, Юра Пузыревич, Боря Емельянов, Толя Низовкин

Плавание на шхунах «Учёба» и «Надежда»

Наконец занятия закончены, экзамены за второй курс ЛВМПУ сданы. Впереди летняя практика и отпуск. Вторую летнюю практику мы проходили на шхунах «Учёба» и «Надежда». Хотя наше плавание было не далее Выборга, но, говоря словами мичмана Б.И Иванова, мы «уморячились». Борис Иванович был прав: на шхунах мы получили хорошую морскую практику.

Финский залив, август 1948 года.

Учебные парусно-моторные шхуны «Учёба» и «Надежда» с курсантами ЛВМПУ,

проходящими летнюю практику, стоят у пирса острова Гогланд после перехода из Ленинграда

Проходя мимо Кронштадта, видели у стенки эскадренный броненосец царского флота «Пётр Великий» водоизмещением 10105 т, построенный ещё в 1877 году по проекту вице-адмирала А.А. Попова. В то время он был сильнейшим в мире кораблём своего класса. Броненосец участвовал в первой мировой и гражданской войнах, обеспечивая базирование подводных лодок. 26 февраля 1918 года в тяжёлых ледовых условиях он перешёл из Ревеля (Таллина) в Гельсингфорс (Хельсинки), а оттуда в Кронштадт, где был переоборудован в минный блокшив (склад). И только в 1959 году его корпус был разобран на металлолом. Да, крепкие корабли строили русские корабелы!

Эскадренный броненосец «Пётр Великий» служил на флоте 82 года!

Финский залив, август 1948 года.

Шхуна «Надежда».

Беру пеленга на ориентиры Койвисто для определения места якорной стоянки в гавани

Отпуск – святое слово

Их было два: зимний (2 недели) и летний (целый месяц). Летний отпуск – одно удовольствие. Летом пароходик от Череповца доставлял меня прямо к дому. Но зимой… Запомнились мне два зимних отпуска 1947 и 1948 годов. Из Ленинграда в Череповец мы с Юрой Волковым ехали поездом, от Череповца до Кириллова (100 км) перевозку пассажиров и их грузы обеспечивали грузотакси (грузовики с крытым брезентом кузовом). Автобусы в те годы по такому бездорожью ещё не ходили.

Итак, 30 декабря 1946 года около 18 часов мы сошли с поезда в Череповце. Узнаём на вокзале, что из-за снежных заносов сообщения с Кирилловом нет. Решаем идти пешком! Уже стемнело. Прошли километров 15 – совсем темно. Заходим в какую-то деревню. Огней нет. Стучим в окна, просимся на ночлег. Испуганные женские голоса нам отказывают – боятся. Выясняем, что в деревне один-единственный мужчина, да и тот весьма преклонного возраста. Переночевав у него, утром пошли дальше. Ветер, метель, местами дорогу совсем не видно. Ориентируемся по ёлкам, посаженным для защиты дороги от снежных заносов.

К вечеру прошли половину оставшегося пути. В одной из деревень нас пустили на ночлег, даже чаем напоили, правда, без сахара, которого в деревне не было. Узнав, что в деревне морячки, мальчишки и девчонки приглашают нас на улицу, но нет сил даже голову поднять: проваливаюсь в сон. Вечером следующего дня, первого дня 1947 года, мы пришли благополучно домой.

Даже сейчас я не удивляюсь, что прошёл тогда эти трудные 100 км. Тяга к родным местам, родственникам и друзьям была очень велика. Удивительно другое. В наших краях много волков, лис, зайцев, мы же за двое суток не встретили ни одного зверя. Возвращались из отпуска уже на грузотакси, но через Вологду.

Много лет спустя, мне рассказали, что в 1980-е годы в наших краях зимней ночью волки разорвали возвращавшегося домой демобилизованного солдата. Впрочем, встреча с волком у меня была. Мне было лет 12, я шёл в деревню на летние каникулы. Решив сократить дорогу, свернул на тропинку, которая шла по берегу озера. Рядом зеленел весенний лес. Я задумался и неожиданно увидел перед собой огромного зверя. На меня нашёл столбняк. Я смотрю на волка, он смотрит на меня. Слышу позади себя крики: «Волк, волк!». Бежит ко мне незнакомый мужик и кроет меня отборнейшим матом. Волк нехотя поворачивается и медленно идёт к лесу. Хорошо вижу большие соски на животе волка. Кормящая волчица! Если бы не этот мужчина, скормила бы она меня своим волчатам. До деревни мы уже шли вдвоём.

В декабре 1947 года я шёл в Кириллов один. В том году у Юры Волкова умерла младшая и единственная сестра Рита, тяжело заболела его мама Лидия Александровна, и по требованию отца Константина Арсентьевича Юра был вынужден уйти из училища. После окончания Кирилловской средней школы он закончил Московский химико-технологический институт имени Д.И. Менделеева и вскоре женился на выпускнице этого же института умной и интеллигентной девушке Ларисе.

Они жили в городе Щёлково под Москвой и работали там же на химическом комбинате. Юра защитил диссертацию, стал кандидатом наук, начальником крупной лаборатории. В 1970-1980-е годы, проходя службу в научно-исследовательском институте ВМФ, я довольно часто бывал по служебным делам в Москве, и мы с ним встречались или у него дома, или на Ленинградском вокзале, если время моей командировки не позволяло мне съездить в Щёлково. К сожалению, он очень рано, в 1992 году, ушёл из жизни. Светлая ему память.

Но вернусь в 1947 год. Переход в Кириллов в этом году был для меня легче. Во-первых, я стал старше, во-вторых, около 30 км меня подвезли на лошади, а в-третьих, дорога мне уже была знакома. Проходя по деревням Вологодской области, я видел, какой ущерб нанесла война нашему народу. В деревнях остались только женщины и дети.

Понесла потери и моя родня. Не вернулся с войны муж моей тёти Анны Михайловны Иван Васильевич Романов. Погиб на Ленинградском фронте старший брат отца Георгий Михайлович, у которого остались сиротами три сына. Их старшая сестра Александра умерла в 16 лет от воспаления лёгких, простудившись зимой на государственных лесозаготовках. Вернулись домой с фронта израненными братья отца Дмитрий Михайлович и Иван Михайлович, но сказались ранения, и они ушли из жизни, не дожив и до 60 лет.

Приятно вспомнить юность

Почему я так подробно рассказал о годах учёбы в ЛВМПУ? Во-первых, приятно вспомнить юность, своих товарищей. Во-вторых, показать, что даже в условиях послевоенной разрухи, в разорённой четырёхлетней войной стране, подготовке кадров для строящегося океанского флота руководством страны уделялось исключительное внимание.

Ленинград, ЛВМПУ, 9 февраля 1948 года.

221 класс слева направо.

Первый ряд: Женя Шиханцов, Марк Гурович, Эрик Ильин, Гена Бедяев, Генрих Фриденберг, Миша Круглов.

Второй ряд: Юра Пузыревич, Коля Кочеров, Толя Сенюшкин, Олег Виноградов, Боря Петров, старшина 2 статьи Парфёнов, Володя Бельский, Миша Астафьев.

Третий ряд: Виталий Вожлаков, Толя Пикалёв, Рудик Козлов, Герман Горчаков, Боря Емельянов, Коля Верешков, Костя Кононов, Володя Змеев, Толя Низовкин

Сравнивая те тяжёлые послевоенные времена с состоянием обескровленных Военно-Морского Флота и Высших Военно-Морских учебных заведений в нынешней «демократической» России, становится горько и обидно за страну, за флот и за людей в погонах.

ЛВМПУ, 1949 год.

Так выглядели помещения кафедры военно-морской подготовки.

Группа курсантов нашего класса после занятий. Слева направо:

Гена Бедяев, Юра Пузыревич, Марк Гурович, Толя Низовкин, Коля Верешков, капитан 3 ранга – преподаватель,

Женя Шиханцов, Виталий Вожлаков, Генрих Фриденберг

Подготовительное училище (10-й класс) я закончил успешно. До медали не дотянул: получил четвёрки по сочинению и по физике. По остальным предметам были пятёрки. В те годы даже серебряную медаль давали только при отличной оценке за сочинение.

После окончания ЛВМПУ летней практики не было. Впереди был большой летний отпуск 1949 года. Навестил родную деревню, в которой не был три года. Побывал в гостях у всей своей многочисленной деревенской родни, побродил по окрестностям, порыбачил на родном Бородавском озере. Вспомнил рано ушедшего из жизни деда Михаила Николаевича, с которым я когда-то дневал и ночевал на озере.

В один из тёплых солнечных дней собрал я с десяток своих малолетних родных и двоюродных братьев и сестёр, и мы отправились в тайгу по малину. Тайга тянется от наших деревень на север до Белого моря, а на восток до Урала. Малинники на вырубках были очень богатые и тянулись на 10-15 км. Семь километров до леса прошли легко. Малина была спелой, крупной и очень сладкой. День заканчивался. Собрал я своих пацанов, но обратную дорогу найти не мог. Пошли в южном направлении через бурелом. Дети плакали, я успокаивал их, как мог.

Уже в сумерках вышли к лесной Чёрной речке, по её берегу вышли на речку Лимоновку, а по ней в деревню Кнышево, где в 1940 году я закончил первый класс Кнышевской начальной школы. От Кнышево до Родино три километра. Вспомнил, как в суровую зиму 1939-40 годов эти три километра я каждый день проходил на тяжёлых самодельных лыжах. Моим пацанам было не до моих воспоминаний. Они еле плелись, но в три часа ночи были дома.

В деревне был полный переполох, нас искали. За нас волновались ещё и потому, что эти малинники облюбовали медведи, но я этого не знал. Мне удивительно везло, ни одного зверя мы в этот раз не встретили.

Встреча с медведем произошла в том же малиннике, но в следующем, 1950 году. В очередном отпуске я опять был в родной деревне. С местным жителем Леонидом Игнашиным я отправился в лес за дровами, и, конечно, мы зашли в малинник. Большой бурый медведь прошёл довольно близко, но нас не заметил, потому что ветер дул со стороны медведя. Когда мишка, поедая малину, зачавкал, мы очень осторожно выбрались из малинника и дали дёру.

О друзьях-товарищах

Этот рассказ о моих друзьях по училищу. Состав нашего класса был стабильным в течение пяти лет. Только на третьем курсе высшего училища в связи со специализацией произошли некоторые изменения.

Мои отношения с ребятами в классе были ровными. Дружил я с Мишей Кругловым, Эриком Молчановым, Юрой Пузыревичем и Борисом Френкелем.

С Мишей Кругловым я подружился с первых же дней моего пребывания в училище. Мы с ним сидели за одним столом и на учебных занятиях, и на самоподготовке. Миша коренной ленинградец. Два его старших брата погибли на фронте. Все 900 дней блокады он провёл в Ленинграде, дежурил на крыше дома, при бомбёжках тушил немецкие зажигалки, награждён медалью «За оборону Ленинграда».

Миша рассказывал, что медаль он получал вместе с Виктором Конецким, учившимся на старшем курсе училища, из рук начальника училища Бориса Викторовича Никитина. Я часто бывал у Миши дома на улице Декабристов. Меня всегда приветливо встречала его мама Прасковья Ивановна (я её звал тётя Паня), очень гостеприимная женщина.

ЛВМПУ, весна 1949 года.

321 выпускной класс. Слева направо.

Первый ряд: Коля Верешков, Женя Шиханцов, Виталий Вожлаков, Володя Бельский, Толя Сенюшкин, Боря Петров.

Второй ряд: Гена Бедяев, Юра Пузыревич, Эрик Ильин, Толя Белобров, Толя Пикалёв, Коля Кочеров, Костя Кононов.

Третий ряд: Толя Низовкин, Миша Астафьев, Боря Френкель, Боря Емельянов, Генрих Фриденберг

Миша Круглов был очень весёлым, жизнерадостным человеком. Просто загляденье, как лихо они вместе с Толей Сенюшкиным исполняли чечётку. После окончания училища он служил в Порккала-Удде вначале помощником, затем  командиром сторожевого катера, а после ликвидации ВМБ Порккала-Удд – помощником командира роты учебного отряда в Кронштадте.

Ленинград, январь 1954 года.

Два друга: Миша Круглов и Толя Низовкин

Миша женился. Появилась прелестная дочь Машенька, которая, к сожалению, страдала астмой. По совету врачей Мишу перевели служить в Ульяновскую область. С переменой климата Маша выздоровела, окончила институт, вышла замуж и подарила ему внука Максима.

Миша закончил службу в гражданской обороне города Ульяновска в звании капитана 2 ранга и приехал в родной Ленинград. Мы дружили семьями и часто встречались. Указом Президента России в 1995 году ему было присвоено звание капитана 1 ранга. Жизнь моего друга окончилась трагически. 3 июля 2003 года он ушёл в лес за грибами в Тихвинском районе Ленинградской области и не вернулся. Найти его не удалось.

На четвёртом курсе училища я сдружился с Эриком Молчановым. Он выделялся из ребят класса своим увлечением техникой. На самоподготовке он обычно ремонтировал чьи-нибудь часы или шёл в училищный гараж, где помогал шоферам. Увлекался он и фотографией. В увольнение я ездил к нему в Ломоносов, где жила его мама. Жили они в коммунальной квартире очень скромно. Я не помню, где работала его мама, но на выходные она приносила домой незаконченные чертежи, и мы втроём трудились над ними. Это был её дополнительный заработок.

Город Ломоносов, сентябрь 1952 года.

Эрнст Молчанов и я вместе проводили время в увольнении

Удивительно, но о своей семье Эрик почти ничего не рассказывал, хотя был довольно общительным человеком. Выяснилось кое-что, много лет спустя. На очередной юбилейной встрече нашего выпуска он рассказал мне свою историю. По национальности он немец. По этой причине в 1949 году после окончания Подготовительного училища у Эрика возникли проблемы в особом отделе училища. И только благодаря Ивану Сергеевичу Щёголеву, Эрик стал курсантом Высшего училища и закончил его.

После выпуска из училища он окончил Высшие радиолокационные офицерские курсы (ВРОК), но служил недолго. Уволившись из рядов ВМФ, он закончил Северо-Западный политехнический институт. Работая в НИИ «Электронстандарт», Эрнст Дмитриевич защитил кандидатскую диссертацию в области защиты космических аппаратов от радиации, ушёл на пенсию с должности главного инженера НИИ. В 1998 году Эрик трагически погиб. Это был талантливый, замечательный человек и хороший товарищ.

Юра Пузыревич был способным человеком, науки ему давались легко, но он никогда этим не гордился. Его скромность и доброе ко мне отношение сблизили нас. Не часто, но я бывал у него дома в Финском переулке у Финляндского вокзала, где жили его мама и младшая сестра. Он много читал, и я с удовольствием слушал его рассказы о Ленинграде.

Ленинград, 20 января 1949 года.

Эту фотографию Юра Пузыревич подарил мне с надписью: «Толе на память, лучшему из товарищей»

Мы с ним закончили училище по артиллерийской специальности, но артиллерия в 1950-х годах оказалась не нужна новому руководству страны, и, несмотря на золотую медаль, диплом с отличием и занесение на Доску Почёта училища, Юру назначили командиром речного бронекатера на Дунайскую военную флотилию. К сожалению, я его больше не видел. В первые годы офицерской службы мы были далеко друг от друга, а в дальнейшем ни у памятника «Стерегущему», ни на юбилейных встречах его не было. От ребят я узнал, что он после увольнения в запас закончил институт, работал в нём преподавателем и очень рано умер.

Общими интересами у нас с Борей Френкелем были театр и музыка. Он был театралом и любителем классической музыки. Мы с ним всегда обсуждали спектакли и концерты, на которых бывали вместе или порознь. Иногда к нашим беседам подключался Марк Гурович. Я прислушивался к мнению Бориса, не всегда с ним соглашался, но эти разговоры были для меня очень интересны.

Ленинград, 21 ноября 1950 года.

Боря Френкель подписал эту фотографию так:

«Другу Анатолию Борис. Эта маленькая подпись очень много значит»

На третьем курсе Боря перешёл на штурманский факультет, и после окончания училища служил на подводных лодках. После увольнения в запас он работал в научно-производственном объединении оборонной промышленности ЦНИИ «Агат» в Москве. По служебным делам иногда приезжал в Петродворец в 24 НИИ ВМФ, где я служил начальником планового отдела. Мы встречались с ним и на юбилейных встречах нашего выпуска. Я всегда был очень рад этим встречам. К сожалению, и он в 2000 году ушёл из жизни.

Светлая вам память, мои дорогие друзья!

Из нашей пятёрки остался один я. Грустно и печально.

Мы все были подготы

Несколько слов о национальном вопросе. Некоторые мои однокашники в своих воспоминаниях упоминают о нём. Наблюдая современные национальные распри, приведшие к многочисленным жертвам на территории нашего, к великому сожалению, бывшего Союза, которому мы верно служили всю свою жизнь, я могу твёрдо сказать, что ни в Подготовительном, ни в Высшем училищах национальный вопрос у нас не обсуждался. Мы даже не задумывались, кто из нас какой национальности.

Все мы были одной национальности – вначале подготы, потом первобалты. В этом большая заслуга и наших командиров, и наших преподавателей. Конечно, мы не были «Иванами, не помнящими своего родства», а просто вопрос о национальности считали делом второстепенным, необходимым только для составления анкет, других документов, но не для повседневной нашей жизни. Возможно, кто-нибудь из моих однокашников думал иначе, но я этого не замечал.

Напомню, что мои лучшие друзья в училище – это русский Миша Круглов, немец Эрик Молчанов, белорус Юра Пузыревич и еврей Боря Френкель. Этим я и закрываю национальный вопрос в нашем училище.

Курсантские годы

Мы приняли военную присягу, и нас зачислили курсантами первого курса 1-го Балтийского Высшего Военно-Морского училища (воинская часть 62651). Большинство ребят нашего подготского класса остались в родном училище. В другие училища ушли двое: Марк Гурович ушёл в Дзержинку, а Владимир Бельский пошёл по стопам своего отца-политработника в Политическое училище.

Судьба Гуровича мне неизвестна. Бельский после окончания политучилища приходил к нам в новенькой лейтенантской форме, а мы ещё учились на четвёртом курсе. Мне рассказывали, что он рано ушёл со службы, а после демобилизации работал на «Ленфильме».

В сентябре 1949 года вместо летней практики большинство ребят нашего курса совершили шлюпочный переход на десятивёсельных баркасах вверх по Неве от крейсера «Аврора», стоявшего тогда у набережной Красного Флота, до маяка Осиновец на Ладожском озере и обратно.

Нева, сентябрь 1949 года.

Наш баркас отваливает от крейсера «Аврора» для перехода в Ладожское озеро

Сентябрь выдался холодным и дождливым. Спали в шлюпках, накрывшись брезентом. Шутили: и под нами вода, и над нами вода – кругом вода. Но я не помню, чтобы кто-то из нас заболел, хотя нагрузки были приличные. Тяжёлое вальковое весло за день так накрутит руки, что к вечеру всё тело гудит. Шли против течения. В районе Ивановских порогов и острова Орешек из-за очень сильного течения наши шлюпки буксировал сопровождавший нас буксир. В Ладожском озере дождь прекратился. Поставили паруса, и настроение у всех повысилось.

Уже будучи зачисленным в курсанты 1-го БВВМУ, я пытался получить и гражданскую специальность. Зная, что некоторые ребята со старшего курса учатся заочно в ленинградских институтах, я написал рапорт на имя начальника училища с просьбой разрешить мне учиться на заочном отделении Ленинградского Государственного Университета имени А.А. Жданова. Меня интересовала историческая наука. С волнением я ждал решения командования, но не предполагал, что меня вызовет на личную беседу начальник училища, о чём мне сообщил командир роты капитан А.П. Моргунов.

Интерес к истории Российского Флота у меня возник ещё в училище вначале под впечатлением прочитанных книг, затем под влиянием изучения истории. Да и сама обстановка в училище способствовала этому интересу. В коридорах и учебных помещениях стояли модели кораблей, на стенах висели картины с изображением выдающихся побед отечественного флота, портреты прославленных флотоводцев и героев-моряков.

Начальник училища Борис Викторович Никитин поздоровался со мной за руку, усадил меня напротив и объяснил, что в соответствии с таким-то приказом Министра Обороны курсантам и военнослужащим срочной службы разрешено учиться только по определённым специальностям. Специальность, выбранная мной, в этот перечень не входит, поэтому он вынужден мне отказать. Он по-отечески мягко посоветовал мне не расстраиваться, больше внимания уделять учёбе в училище и пожелал стать полноценным морским офицером. Беседа с начальником училища произвела на меня большое впечатление. Я до сих пор с уважением вспоминаю Бориса Викторовича Никитина.

Начались занятия на первом курсе. Обычные училищные будни от подъёма до отбоя, о чём очень хорошо и подробно рассказал в своих воспоминаниях Костя Селигерский. Первый курс я закончил удачно. До сих пор храню свою фотографию с надписью дорогого мне человека.

На обороте фотографии надпись:

 «Отличнику учёбы за 1949-1950 учебный год».

 Начальник курса капитан 3 ранга Щёголев. 28.11.50 г. 

Подпись и печать

Практика на Черноморском флоте

После окончания первого курса морская практика проходила на Черноморском флоте. Целую неделю мы ехали в теплушках через всю страну. После войны прошло пять лет, но её следы виднелись всюду. Гитлеровцы разграбили и разрушили 1710 городов и посёлков страны, сожгли 70 тысяч сёл и деревень, уничтожили 32 тысячи промышленных предприятий. Во время войны погибли 27 миллионов советских граждан. Был уничтожен цвет народов нашей страны и, прежде всего, русского народа.

Поезд пришёл в главную военно-морскую базу Черноморского флота город Севастополь. К 1950 году в Севастополе было восстановлено около половины разрушенных немцами зданий, но полгорода ещё лежало в руинах. Несколько слов об истории Севастополя. В результате блестящих побед русских армий при Ларге и Кагуле и русского флота в Чесменской бухте над турецкими войсками и флотом в 1770 году, а также успешных боевых действий в последующие годы, в 1783 году Крым был присоединён к России.

Наличие в юго-западной части Крымского полуострова обширных, хорошо защищённых от волн и ветра бухт, сразу же обратило на себя внимание морского командования России. 10 февраля 1783 года императрица Екатерина II подписала Указ об основании города, а 3 июня 1783 года на западном берегу бухты, названной Южной, были заложены первые каменные сооружения будущего города. Эта дата и считается днём его рождения. В Петербурге приняли решение назвать новый город Севастополем, что в переводе с греческого на русский язык означает: «севастос» – величественный, «полис» город. Величественный город!

Кстати, первоначально северная столица Российского государства также получила аналогичное название Петрополь, а уже потом Петербург и Санкт-Петербург.

Горько говорить, но русский город Севастополь, большинство улиц которого носит имена русских генералов, адмиралов, матросов или знаменитых кораблей, сейчас находится на территории иностранного государства. Исторически ориентированный на решение оборонной задачи, Севастополь хиреет и, в прямом смысле слова, умирает – ежегодно число его жителей сокращается примерно на 10 тысяч человек.

Тяжёлые времена переживает Черноморский флот. Командовавший ЧФ в 1991-1992 годах адмирал Игорь Владимирович Касатонов в своей книге «Записки командующего Черноморским флотом» пишет, что до ликвидации Советского Союза в 1991 году ЧФ значительно  превосходил ВМС члена НАТО Турции, а в 1999 году боевой потенциал ЧФ РФ упал более чем в 6 раз. Флот Турции получил четырёхкратное превосходство над ослабленным ЧФ. И это превосходство без учёта сил НАТО в регионе. С учётом вступивших в НАТО Болгарии и Румынии превосходство ВМС этих стран над ЧФ России ещё более возросло.

Но я забежал далеко вперёд. Возвращаюсь в Севастополь 1950 года. Наш класс проходил практику на гвардейском крейсере «Красный Крым». Крейсер был спущен со стапелей Ревельского судостроительного завода в 1915 году, где ему было присвоено название «Светлана». В 1918 году корабль получил название «Профинтерн», а в 1939 году переименован в «Красный Крым».

Водоизмещение крейсера 8000 тонн, скорость – 29 узлов, дальность плавания – 3700 миль, экипаж – 700 человек. Вооружение: пятнадцать 130 мм орудий, четыре 100 мм орудия, четыре 76 мм орудия, 9 торпедных аппаратов.

Крейсер участвовал в Великой Отечественной войне. 58 боевых заданий выполнил «Красный Крым» за годы войны. Крейсер провёл 52 артиллерийские стрельбы по позициям и укреплениям противника, перевёз 20 тысяч человек войскового состава, в четырёх десантных операциях высадил на берег около 10 тысяч десантников, отразил атаки более 200 самолётов.

В 1942 году крейсер «Красный Крым» был удостоен гвардейского звания.

На художественной открытке показан эпизод боя крейсера «Красный Крым» с немецкими самолётами

В ноябре 1954 года корабль был переформирован в учебный крейсер, 7 мая 1957 года – в опытовое судно «ОС –20», 18 марта 1958 года превращён в плавказарму «ПКЗ –144», а в июле 1959 года как окончательно устаревший исключён из корабельного состава ВМФ.

Следуя традициям русского флота, название «Красный Крым» было присвоено построенному в 1960-х годах большому противолодочному кораблю проекта 61. Водоизмещение БПК «Красный Крым» – 4390 т, скорость – 34 узла, дальность плавания –3500 миль, экипаж – 266 человек, в том числе 22 офицера. Вооружение: 2x2 ПУ ЗРК «Волна», 2х2 76, 2 мм артустановки, 1х5 533 мм торпедных аппаратов, 2х12 РБУ – 6000 и 2х6 РБУ – 1000. Имелась вертолётная площадка для вертолёта Ка-25. Но и БПК «Красный Крым» отслужил свой срок и в 1995 году был сдан в ОФИ для разделки на металл.

А наша практика шла обычно: изучение устройства корабля, его оружия, морская подготовка. К концу практики требовалось заполнить корабельную книжку курсанта и сдать зачёты по вышеперечисленным вопросам. Значительную часть времени занимали приборки и боевые тревоги. Спали мы на подвесных брезентовых койках, на рострах в районе трубы, где была адская жара, но сон был крепкий. Выручали наши молодые организмы и усталость.

Выполняли мы и артиллерийские упражнения, так называемые стволиковые стрельбы. На ствол орудия хомутиками крепили винтовочный ствол. Стреляли патронами 7,62 мм калибра по щиту, установленному на определённом расстоянии от корабля. Достигался двойной эффект: во-первых, обеспечивалась тренировка всего артрасчёта, а во-вторых, экономился боезапас главного калибра.

Запомнилась штурманская практика на учебном судне «Волга». Это бывший испанский пароход «Хуан Себастьян Элькано» водоизмещением около 10 тысяч тонн, вывозивший испанских детей из охваченной в 1936-1939 годах гражданской войной Испании и доставшийся затем Советскому Союзу. Условия для практики были хорошие: на верхней палубе достаточное количество репитеров гирокомпаса и прокладочных столов с картами Чёрного моря и штурманскими инструментами.

Батуми, август 1950 года.

Учебное судно «Волга» стоит у причала, а нас отпустили в город

Дисциплина была менее строгой, чем на крейсере, а условия для отдыха намного лучше. Настроение портили только ночные занятия по астрономии. Секстаном «ловили» звёзды и определяли местонахождение корабля в море. Хотелось спать, мы пытались схитрить, но строгие преподаватели разоблачали нас. Приходилось снова брать секстан и решать эти надоевшие задачи.

Скрашивали нашу жизнь купания в тёплой черноморской воде. Безопасность купания обеспечивала дежурная шлюпка.

Севастополь, июль 1950 года.

Загораем и купаемся на водной станции

Во время практики крейсер «Красный Крым» и учебное судно «Волга» обошли всё советское побережье Чёрного моря. Впечатлений было много. День Военно-Морского Флота мы встретили в Одессе.

Чёрное море. УК «Волга»

на рейде Одессы в день ВМФ 23 июля 1950 года.

Лёня Немцов, Юра Пузыревич и Толя Низовкин у кормового флага

По случаю праздника был организован массовый заплыв с кораблей на одесский пляж, в котором и я участвовал. Мы плыли и даже буксировали праздничные транспаранты.

Парады

За 7 лет учёбы их было много. Я участвовал во всех парадах. Много времени отнимали тренировки при подготовке к парадам. Особенно утомительными были ночные тренировки.

Подготовка к параду во дворе училища

И всё-таки, несмотря на эти неудобства, прохождение торжественным маршем под гром оркестров по праздничным площадям мне очень нравилось.

Особенно запомнились первомайские военные парады в Москве на Красной площади в 1950 и 1952 годах. Накануне 1 мая 1950 года всех участников первомайского парада собрали в клубе Главного штаба ВМФ, где к нам обратился Военно-Морской министр адмирал И.С. Юмашев. Он поздравил нас с праздником и сказал, что мы должны оправдать то высокое доверие, которое нам оказано – представить ВМФ на главном параде страны.

В справочнике я прочитал, что Военно-Морское министерство СССР было образовано 25 февраля 1950 года, а 15 марта 1953 года (сразу после смерти И.В. Сталина) оно было ликвидировано и вошло в состав Министерства обороны СССР. С 20 июля 1951 года до 15 марта 1953 года Военно-Морским министром был Николай Герасимович Кузнецов, а с ликвидацией Военно-Морского министерства – заместителем министра обороны, Главнокомандующим ВМФ. 24 июля 2004 года мы отмечали 100-летие нашего легендарного Главкома ВМФ.

Подготовка к параду проходила на площади перед Речным вокзалом в Химках и продолжалась около месяца. Стояла хорошая солнечная погода. Наши лица стали бронзовыми от загара. Руководил подготовкой курсантов помощник начальника училища по организационно-строевой части полковник Б.А. Соколов. Его безупречный внешний вид и строевая выправка вызывали уважение.

Москва, Химки, апрель 1950 года.

В перерыв между тренировками. Слева направо.

Первый ряд: Володя Змеев, Юра Назаров, Юра Ионов, Толя Осипов.

Второй ряд: Боря Френкель, Толя Пикалёв, Игорь Владимиров, Женя Золотарёв, Эрнст Молчанов, Толя Низовкин, Гена Травкин

В свободное от тренировок время мы посещали музеи, театры, выставки. В одно из увольнений в город произошла смешная история. Едем в метро. Маленькая девочка, увидев курсантов, спросила бабушку, почему у моряков такие красные лица. Старушка громко на весь вагон объяснила ей, что все моряки – пьяницы, а у пьяниц всегда красные лица. Мы её разубеждать не стали. Мы гордились тем, что нам доверили пройти по главной площади страны мимо мавзолея В.И. Ленина, с которого нас приветствовали руководители государства во главе с И.В. Сталиным.

Специализация. Корабельная артиллерия

Первые два курса были общеобразовательными. Специализация началась с третьего курса. Я выбрал артиллерийскую специальность. Артиллерии в годы войны и в послевоенные годы уделялось большое внимание. Нам говорили, что строятся самые современные артиллерийские крейсера, эскадренные миноносцы, сторожевые корабли. Кроме того, я уже был в ладах с математикой, знание которой необходимо артиллеристу.

Ленинград, 1-е Балтийское ВВМУ, 15 января 1951 года.

Наш класс после госэкзаменов по высшей математике. Слева направо.

Первый ряд: Коля Лапцевич, к3р Савельев И.И., к1р Назаров М.К., полковник Рыбаков, преподаватель Бубенок Ю.Т., Коля Верешков.

Второй ряд: Боря Френкель, Олег Долгушин, Володя Запатрин, Саша Гамзов, Эрнст Молчанов, Володя Змеев, Володя Шустров, Серёжа Никифоров, Гена Травкин, Костя Кононов, Юра Талызин.

Третий ряд: Олег Кузнецов, Толя Белобров, Дима Кузнецов, Коля Зимин, Юра Пузыревич, Толя Низовкин, Миша Круглов, Толя Осипов, Лёня Немцов

Десятилетним планом военного кораблестроения на 1946-1955 годы была определена программа строительства (сдачи) ВМФ 4-х тяжёлых (фактически линейных) крейсеров проекта 82, 30 лёгких КР проектов 68К и 68-бис, 188 ЭМ проектов 30 и 41, 177 СКР, 430 эскадренных и базовых ТЩ, 367 ПЛ и более 2000 малых кораблей и катеров. Масштабы этой программы поражают воображение. Нельзя забывать, что это были трудные послевоенные годы.

В первую очередь в 1945-1950 годах были достроены 5 лёгких крейсеров проекта 68К, 2 ЭМ проекта 7У, 10 ЭМ проекта 30К, 5 СКР проекта 29, 61 ПЛ и 3 ТЩ. Кроме того, продолжалось строительство БО проекта 122, ТЩ проектов 255 и 255К, ТКА проекта 123 и кораблей обеспечения.

В общем, перспективы для службы будущему морскому офицеру, корабельному артиллеристу, были многообещающими. К сожалению, они не оправдались.

Но вернусь к занятиям по специальности. Запомнились практические занятия на кафедре боевого использования корабельной артиллерии. Начальником кафедры был участник войны в Корее в качестве военного советника в Корейской Народно-Демократической республике капитан 1 ранга Анатолий Александрович Мешалкин. Он сумел создать самую современную по тому времени учебно-лабораторную базу. В кабинетах кафедры были установлены приборы управления стрельбой орудий главного 152 мм калибра лёгкого артиллерийского крейсера проекта 68-бис «Молния – АЦ-68-бис», универсального 100 мм калибра «Зенит-68-бис», ПУС главного 130 мм калибра ЭМ проекта 30-бис «Мина-30-бис».

Расчёт центрального артиллерийского поста и управляющий огнём артиллерии занимали свои места, и начинался бой. Занятия проходили живо, интересно. За управление артиллерийским огнём преподаватель ставил оценку. Нужно было не только уметь управлять артогнём, но и уложиться в жёсткий временной норматив. Преподаватель кафедры капитан 2 ранга С.П. Хватов выжимал из нас все соки, но научил управлять огнём корабельной артиллерии.

Замечательный специалист и преподаватель, мастер своего дела, капитан 2 ранга Хватов С.П.

Практика на Северном флоте

Морская практика после второго и третьего курсов проходила на Северном флоте.

Мурманск, июнь 1951 года.

Сидим на брёвнах и ждём «пароход» для перехода в Полярный.

У нас уже появились знакомые.

Слева направо: Толя Низовкин, ?, Коля Лапцевич, Валя Кривиженко, Аркаша Сакулин, Юра Панов, Толя Смирнов, Толя Балаухин,

Толя Белобров, Саша Гамзов, Боря Букин, Боря Петров, ?

В июне 1951 года мы прибыли в город Полярный.

Построить город-порт у входа в незамерзающий Кольский залив задумал ещё император Александр III, который считал, что у России только два союзника – её армия и флот. 24 июня 1899 года брат царя великий князь Владимир Александрович лично возглавил церемонию открытия нового города. По высочайшему указу молодой город нарекли Александровском и назначили столицей уезда.

В начале 1918 года англо-французские и американские интервенты начали наступление на севере страны. После тяжёлых продолжительных боёв интервенты были разгромлены и изгнаны. Англичане, уходя, захватили и увели из Мурманска корабли боевого ядра флотилии Северного Ледовитого океана: броненосец «Чесма», крейсер «Аскольд», 4 миноносца и несколько тральщиков. Флота на Севере страны не стало. Его нужно было создавать заново. Такая же картина была и на Чёрном море, и на Дальнем Востоке.

Через 34 года после основания города по решению Советского правительства в Екатерининской гавани всего за 2 года была построена военно-морская база, где и разместился штаб вновь создаваемого Северного флота. Летом 1933 года по вступившему в строй Беломоро-Балтийскому каналу перешли на Север с Балтики первые боевые корабли: эскадренные миноносцы типа «Новик», – «Урицкий» и «Куйбышев», сторожевые корабли «Ураган» и «Смерч», подводные лодки типа «Декабрист» – Д-1, Д-2 и Д-3, а затем ЭМ «Карл Либкнехт», тральщики «Форель», «Налим» и СКР «Гроза». Эти корабли и составили основу создаваемого Северного флота.

Я с любопытством рассматривал эсминец типа «Новик», который стоял у пирса в Екатерининской гавани. Он уже не плавал, но сорокалетний ветеран ещё служил флоту: на нём аварийные партии отрабатывали борьбу за живучесть корабля. Об этих кораблях стоит рассказать особо. Они строились после поражения царской России в русско-японской войне 1904-1905 годов, в которой погиб почти весь русский флот.

В октябре 1913 года с гранитных набережных Невы жители Петербурга любовались стоявшим на якоре кораблём. Это был эскадренный миноносец «Новик», пришедший на Невский рейд с ходовых испытаний, на которых корабль перекрыл все достигнутые к тому времени скорости, показав 37,3 узла. При водоизмещении в 1600 тонн он был вооружён четырьмя 102 мм орудиями, 4 пулемётами и имел 8 торпедных аппаратов. Это был лучший в мире корабль своего класса того времени. Эсминец унаследовал имя крейсера «Новик», блестяще проявившего себя в русско-японской войне. Крейсер систематически выходил в море и неоднократно участвовал в сражениях с японскими кораблями.

Любопытно происхождение названия «Новик» в русском флоте. Согласно словарю, слово «новик» означает всё новое, свежее. В старину – новобранец, новичок. В CVI веке дворянин обыкновенно начинал службу в 15 лет, а до этого числился в недорослях. Попав на службу, и будучи занесён в служебный список, он становился «новиком». Новик – синоним нового, прогрессивного. Эсминцы типа «Новик» активно участвовали в первой мировой и гражданской войнах, а пройдя капитальный ремонт и модернизацию, в советско-финляндской войне 1939-1940 годов и в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов.

Нас временно разместили в кубриках СКР «Гроза». Эти маленькие корабли занимают особую страницу в истории советского ВМФ. Они были первыми единицами советского надводного военного флота, построенными в начале 1930-х годов на ленинградских судостроительных заводах целиком из материалов и механизмов отечественного производства. Их полное водоизмещение – 670 тонн, длина – 71 м, ширина – 7,4 м, осадка – 3,9 м, скорость – 26,5 узла, дальность плавания – 1200 миль, вооружение – два 102 мм орудия, три 37 мм орудия, три 12,7 мм пулемёта, один трёхтрубный 450 мм торпедный аппарат и два бомбомёта. Экипаж – 108 человек.

СКРы типа «Ураган», называемые на Северном флоте «дивизионом плохой погоды», участвовали в войне с фашистской Германией на Балтийском, Черноморском и Северном флотах, а на Тихоокеанском флоте – с Японией. Всего было построено 18 кораблей. Интересны их названия: «Бурун», «Буря», «Вихрь», «Вьюга», «Гроза», «Гром», «Зарница», «Метель», «Молния», «Пурга», «Снег», «Смерч», «Тайфун», «Туча», «Ураган», «Циклон», «Шквал», «Шторм».

Через несколько дней мы перешли с СКР «Гроза» на большие охотники американского производства, полученные от США в 1943-1945 годах по ленд-лизу. Их водоизмещение – 126 т, длина – 34,2 м, ширина - 5,47 м, осадка – 1,87 м, скорость – 17 узлов, дальность плавания – 1450 миль, экипаж –32 человека. Вооружение: одно 40 мм орудие Бофорс, три 20 мм орудия Эрликон, два реактивных бомбомёта. Они участвовали в боевых действиях на СФ.

Из 46 полученных кораблей три были потоплены немецкими подводными лодками, десять возвращены США в 1954 году, 32 потоплены в 1956 году на Кильдинском плёсе по договору с США, а БО-226 передан в ОФИ для разделки на металл.

На «бобиках», как мы их называли, несли дозорную службу у входа в Кольский залив, выполняли практические стрельбы из 40 мм орудий «Бофорс» и 20 мм орудий «Эрликон».

Затем нас перевели на плавбазу «Печора» в губу Долгая, где базировались торпедные катера, и дали почувствовать все «прелести» плавания на них в свежую погоду. В это же время на самолётах морской авиации нас познакомили с воздуха с морским театром Северного флота.

Практика закончилась на современном в то время эскадренном миноносце проекта 30-бис «Охраняющий». Корабль был построен на заводе № 402 в городе Молотовске и вступил в строй 13 января 1951 года. Его полное водоизмещение – 3066 тонн, скорость – 35 узлов, дальность плавания – 3660 миль, экипаж – 280 человек. Вооружение корабля – две двухорудийные башенные артустановки Б-2-ЛМ 130 мм калибра, одна двухорудийная башенная артустановка 92-К 85 мм калибра, 7 автоматов 70-К 37 мм калибра, два пятитрубных 533 мм торпедных аппарата. За период с 1948 по 1953 год было построено 70 ЭМ этого проекта. Это самая большая серия крупных надводных кораблей, построенных по одному проекту, за всю историю кораблестроения в России. В 1957-1962 годах за рубеж было передано 15 ЭМ проекта 30-бис, в том числе 9 кораблей Индонезии, 4 корабля Египту и 2 корабля Польше.

ЭМ «Охраняющий», отрабатывая курсовые задачи, часто выходил в море. Курсанты были расписаны по боевым постам и участвовали в боевой подготовке вместе с личным составом корабля. Практика была хорошая. Всю группу курсантов разместили в носовом матросском кубрике. На корабле жил любимец команды медвежонок. Днём он где-то прятался, спал, а ночью бродил по кораблю и повадился ходить в наш кубрик. Тихо пройдёт мимо спящего дневального (а это случалось частенько) и начинает снимать одеяла со спящих курсантов. Все просыпаются, стараются его поймать, а он доволен, думает, что с ним играют. Поймаем его, отшлёпаем и выставим за дверь. И такое повторялось почти каждую ночь.

Особо запомнилась учебная практика после третьего курса в июле-августе 1952 года на морских тральщиках типа «АМ» американского производства, переданных СССР в 1943-1945 годах по ленд-лизу и вошедших в состав СФ. Их ТТХ: водоизмещение –914,4 т, длина – 56,06 м, ширина – 10,2 м, осадка – 2,84 м, скорость – 15 узлов, дальность плавания –3500 миль, вооружение – одно 75 мм орудие, два 40 мм орудия, шесть 20 мм орудий, один 24-ствольный реактивный бомбомёт и два пятиствольных бомбомёта. На этих кораблях (мы их называли «амиками») мы перешли в Архангельск, где встретили День Военно-Морского Флота.

Нас готовили к флотской службе серьёзно и основательно. Даже простое перечисление кораблей, на которых мы проходили практику, и тот факт, что в День ВМФ в 1950 году мы были в Одессе, а в 1952 году в Архангельске, говорит об этом.

В 1952 году наш класс принял участие в проводке морских буксиров и лихтеров (самоходных барж) за тралами из Архангельска в речные пароходства на востоке страны. После войны прошло уже семь лет, но течение Гольфстрим всё ещё выносило в Баренцево и Карское моря мины военного времени.

Погода нам благоприятствовала. Спокойное море, безоблачное небо, круглосуточное солнце радовали глаз. По курсу движения кораблей льдов не было. Только на горизонте севернее острова Белый всеми цветами радуги сверкали освещённые медленно катившимся по горизонту солнцем бриллианты льдин. Отпустив в Обской губе буксиры и лихтеры, тральщики на обратном пути зашли на Диксон, а затем направились к проливу Югорский Шар. И вот тут-то Карское море и показало свой крутой нрав. Разыгравшаяся буря, как разъярённый зверь, трепала наши корабли. С трудом тральщики дошли до пролива и укрылись за островом Вайгач. Через несколько дней буря утихла, и мы уже без приключений пришли в Североморск.

Стажировка

Государственные экзамены позади. Нам присвоили звания «мичман» (ныне оно носит название «главный корабельный старшина») и направили на стажировку на Северный флот.

Мурманск, август 1953 года.

Мичман Анатолий Низовкин проходит стажировку на крейсере

Я попал на крейсер проекта 68К «Железняков». КРЛ «Железняков» был заложен 31 октября 1939 года на ССЗ в городе Николаеве и спущен на воду 25 июня 1941 года. В начале войны он был выведен вместе с другими недостроенными кораблями в порты Кавказского побережья.

Вступил в строй 19 апреля 1950 года в числе пяти крейсеров проекта 68К: КРЛ «Чапаев» в 1949 году, а «Чкалов», «Фрунзе» и «Куйбышев» вступили в строй также в 1950 году. Их полное водоизмещение – 13420 тонн, скорость – 32 узла, дальность плавания – 9000 миль, автономность – 30 суток, экипаж – 1184 человека. Вооружение корабля: – четыре трёхорудийные башенные артустановки МК-5 главного 152 мм калибра, четыре двухорудийные башенные стабилизированные артустановки СМ-5 универсального 100 мм калибра и 16 автоматов В-11 зенитного 37 мм калибра.

Лёгкий крейсер проекта 68К

Мой друг Миша Круглов стажировался на командира башни главного калибра на более современном крейсере проекта 68-бис «Александр Невский». По сравнению с КРЛ проекта 68К он отличался полностью сварным корпусом, продлённым полубаком, усиленным зенитным вооружением (шесть башен СМ-5-бис) и увеличением полного водоизмещения до 17000 тонн.

Баренцево море, сентябрь 1953 года.

Миша Круглов стажировался на крейсере «Александр Невский»

Крейсера стояли на рейде Североморска – главной базы Северного флота. Я исполняю обязанности командира кормовой группы управления главного калибра (в группе не было офицера). Носовой группой управления командует старший лейтенант Владлен Эммануилович Белоцерковский – умный, интеллигентный, но не строевого вида офицер. Специалист он отменный и человек хороший. Учиться у него интересно. С удовольствием во время выходов в море участвую в командно- дальномерных учениях.

Живу в каюте вместе с командиром зенитной батареи МЗА лейтенантом Виктором Щербаковым. Возвращаемся в базу. К лейтенанту приезжает невеста. Намечается свадьба. Получаю официальное приглашение на свадьбу, которая состоится в Мурманске. Получив разрешение, оформляю установленным порядком увольнение на берег. И в последний момент перед посадкой в баркас старший помощник командира корабля капитан 2 ранга Дадан возвращает меня на корабль. Обида страшная. Бесцельно брожу по палубе крейсера и вдруг вижу у выстрела командирский катер. Узнаю у вахтенного офицера, что командир корабля капитан 1 ранга Роминов через несколько минут идёт на берег. Быстро спускаюсь по штормтрапу в командирский катер и прохожу в моторное отделение. Затаился, жду.

По трансляции раздаётся приказание: – «Команде командирского катера – в катер. Катер к трапу». Старшина катера, увидев меня, обомлел. Заикаясь, предупреждает меня, что Роминов посадит меня на губу, что выйти из катера мне всё равно не удастся – меня заметят, а катер сразу же вернётся на корабль. Следует сказать, что командир корабля и старпом командира были очень строгие. На корабле их боялись. Но мне повезло. Роминов был с каким-то контр-адмиралом и по катеру ходить не стал. У пирса стоял торпедный катер, швартоваться пришлось к нему. И, как только высокое начальство перешло через торпедный катер, я нырнул в кубрик этого катера, где матросы играли в домино. Они дружно смеялись, узнав, почему я скатился по трапу в их кубрик. Выждав, когда начальники отойдут на приличное расстояние, я их обогнал, лихо им козырнул и даже успел на последний автобус в Мурманск.

Свадьба была молодёжная, шумная и весёлая.

Мурманск, проспект Сталина, сентябрь 1953 года.

Прогулка после свадьбы лейтенанта Виктора Щербакова и его жены Валентины

Но везенье моё на этом закончилось. Я всё-таки опоздал на последний автобус в Североморск. Удалось переночевать в общежитии строителей, а рано утром в понедельник на попутной машине добраться до Североморска. В 8.00 я уже стоял в строю на подъёме флага и гюйса, но политзанятия провести не смог. Отдав конспект старшине команды, пошёл спать. Конечно, я ещё был мальчишкой. Чувство ответственности за свои поступки пришло позднее.

Северный флот, рейд Североморска 6 сентября 1953 года.

На крейсере «Железняков» корабельный праздник – юбилей корабля.

Личный состав БЧ-2 фотографируется на баке

По результатам стажировки командир БЧ-2 крейсера дал мне очень приличную характеристику. Я надеялся получить назначение на большой артиллерийский корабль. Но судьба сложилась иначе.

Выпуск артиллеристов

Половина выпуска нашей артиллерийской роты получила назначение на бронекатера в военно-морскую базу Порккала-Удд и на Дунайскую военную флотилию, а остальных ребят направили переучиваться на радиолокационные курсы и курсы химиков.

Мы ожидали других назначений: нас готовили к службе на крупных артиллерийских кораблях. В результате целый выпуск хорошо подготовленных корабельных артиллеристов оказался невостребованным на флоте по своей специальности. Конечно, сказалось и то, что все вакантные артиллерийские должности на крейсерах и эсминцах были заняты выпускниками других училищ, так как выпуск артиллеристов нашего училища состоялся позднее.

Но были и другие, более глубокие причины. Следует сказать, что на развитие отечественного флота самое непосредственное влияние всегда оказывали первые лица государства. В 1930-40-х годах и до своей смерти в 1953 году основное влияние на развитие ВМФ оказывал И.В. Сталин, который был единственным высшим советским руководителем, правильно оценившим в военно-политическом плане роль и место ВМФ как особого инструмента государства. Он стремился создать мощный океанский военный флот, достойный великой морской державы.

Планируя строительство кораблей других классов, он предпочтение всё же отдавал крупным артиллерийским надводным кораблям. По первой послевоенной 10-летней программе военного кораблестроения предполагалось строительство 7 тяжёлых крейсеров проекта 82 с артиллерией 305 мм калибра. Головной КР «Сталинград» был заложен 31 декабря 1951 года на Черноморском судостроительном заводе. Были заложены ещё два корабля на других ССЗ. Однако после смерти И.В. Сталина их строительство было прекращено. В дальнейшем они были разрезаны на металл. Из корпуса КР «Сталинград» был сделан плавающий отсек – мишень для испытания ракетного оружия. Судьба лёгких крейсеров проекта 68-бис оказалась немного счастливее. Из 25 запланированных КРЛ успели построить к 1955 году 14 кораблей.

С приходом после смерти И.В. Сталина к руководству страной Н.С. Хрущёва изменились взгляды на строительство и использование ВМФ. Предпочтение было отдано развитию подводного флота в ущерб кораблям других классов. Отношение Н.С. Хрущёва к развитию ВМФ было странным. По его представлению, корабль должен быть одновременно летающим, ныряющим и плавающим, а на вооружении иметь только ракеты. Главнокомандующий ВМФ Адмирал Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов, будучи сторонником строительства сбалансированного ВМФ, в составе которого, кроме ПЛ, должно быть и достаточное количество надводных кораблей, тяжело переживал отношение к флоту Н.С. Хрущёва и ряда военных руководителей. Известна реплика Н.Г. Кузнецова в лицо Н.С. Хрущёву: – «История вам не простит».

В таких неблагоприятных для артиллеристов условиях состоялся наш выпуск в 1953 году.

Между тем, когда в СССР уничтожали свои крейсера, в США корпуса недостроенных линкоров пускали под авианосцы, а уже построенные линкоры на время законсервировали, затем использовали их в своих агрессивных локальных войнах, а в последующем вместо части артиллерийских башен оснастили эти корабли крылатыми ракетами «Томагавк». Опыт использования американцами своих, построенных ещё в 1942 – 1944 годах, линкоров в Корее, Вьетнаме, Ливане и Ираке показал, что только крупные артиллерийские корабли обладают способностью длительно воздействовать на объекты противника, поражая любые цели с высокой точностью (конечно, в пределах дальности стрельбы).

В начале 1950-х годов было развёрнуто массовое строительство дизель-электрических подводных лодок проектов 611, 613 и 615. Головная ПЛ проекта 613 вступила в строй в 1951 году, а головные ПЛ проектов 611 и 615 вступили в строй в 1953 году. Всего было построено в 1950-е годы 215 ПЛ проекта 613, 26 ПЛ проекта 611 и 29 ПЛ проекта 615.

В связи с широкой программой строительства подводного флота наше училище было перепрофилировано с 1952-1953 учебного года на подготовку офицеров-подводников. 80 подводников из нашего выпуска 1953 года были выпущены досрочно и направлены на флот даже без стажировки.

Служба в Порккала-Удде

Я был назначен командиром БЧ-2 морского бронекатера МБК-525 104-й бригады шхерных кораблей (БШК) ВМБ Порккала-Удд и провёл там первые два года своей офицерской службы. Хочу рассказать о них несколько подробнее.

Интересна история создания этой базы. Порккала-Удд – полуостров в южной части Финляндии площадью 393,44 квадратных километра.

Военно-морская база успешно выполнила свою задачу в военные годы. Но её строительство продолжалось и в послевоенный период, особенно после назначения командиром базы генерал-лейтенанта артиллерии С.И. Кабанова, командовавшего в годы войны прославленным гарнизоном ВМБ Ханко, а затем защищавшего полуостров Рыбачий в Заполярье. При его деятельном участии были возведены подземный командный пункт и электростанция, школа и больница. Одних только долговременных железобетонных огневых точек было построено более двухсот.

По условиям соглашения о перемирии (статья 8), заключённого 19.09.1944 года между Финляндией и СССР, подтверждённого мирным договором с Финляндией в 1947 году, территорию полуострова Порккала-Удд и водные пространства вокруг него Финляндия предоставила СССР на правах аренды в пользование и управление сроком на 50 лет для создания там советской военно-морской базы. ВМБ располагалась в 18 км от финской столицы Хельсинки.

4 октября 1944 года туда прибыл первый эшелон советского гарнизона. На территории полуострова разместились пулемётно-артиллерийские части, батареи береговой артиллерии, у пирсов стояли шхерные корабли. Была установлена стационарная однобашенная батарея 305 мм орудий, созданная знаменитым Обуховским заводом ещё в 1911 году.

Назначение в БШК ВМБ Порккала-Удд получили также мои однокашники Александр Гамзов, Олег Кузнецов, Александр Кулешов, Валерий Никитин, Анатолий Осипов, Владимир Рыбин, Евгений Шаров, а в бригаду ОВРа – Борис Емельянов, Михаил Круглов, Игорь Жильцов и Виктор Федюшкин. Учившийся с нами и после 3-го курса переведённый в Каспийское Высшее Военно-Морское училище Генрих Пластилин был назначен на броненосец береговой обороны (ББО) «Выборг», который был флагманом БШК и базировался в минной гавани ВМБ Таллин.

Корабль построен в 1930-х годах, получил название «Вайнемайне» и был включён в состав ВМС Финляндии. Его водоизмещение 3900 тонн, скорость 16 узлов. Вооружение: – четыре 254 мм орудия в двух башнях, шесть орудий 100 мм калибра и четыре орудия 40 мм калибра Бофорс. Экипаж – 250 человек, в том числе 33 офицера. В 1944 году корабль в качестве трофея вошёл в состав ВМФ СССР и был переименован в ББО «Выборг».

Оформление виз (разрешений на въезд в ВМБ Порккала-Удд) заняло около двух месяцев, поэтому мы прибыли к месту своей службы уже зимой. Бригада шхерных кораблей базировалась в бухте Западная Драгэ, а бригада ОВРа – в бухте Восточная Драгэ. В БШК было три дивизиона шхерных кораблей: два дивизиона бронекатеров и дивизион малых десантных кораблей. Дивизион бронекатеров состоял из четырёх звеньев по три МБК в каждом звене, то есть всего в дивизионе было 12 бронекатеров.

За время училищных практик и стажировки нас познакомили почти со всеми классами и типами кораблей. Но морской бронекатер я увидел впервые. Это был боевой артиллерийский корабль небольшого водоизмещения, предназначенный для огневой поддержки береговых частей и десантов, обстрела прибрежных позиций, дозорной, посыльной, разведывательной службы и для постановки мин. Его водоизмещение 165 тонн, длина – 36,2 м, ширина – 5,2 м, осадка –1,5 м, скорость –14 узлов, дальность плавания –750 миль. Вооружение: – два 85 мм орудия в двух башнях, одно 37 мм орудие и два спаренных пулемёта ДШК 12,7 мм в двух башенках по бортам. У этого маленького корабля были весьма приличные мореходные качества, в чём я убедился при переходах из Порккала-Удда в Таллин, Палдиски и обратно в весьма свежую погоду.

Решение о строительстве морских бронекатеров было принято 2 февраля 1942 года военным советом КБФ. Головной МБК проекта 161 был заложен на заводе 194 в осаждённом немцами блокадном Ленинграде в октябре 1942 года, а последний бронекатер вступил в строй 30 октября 1944 года. Испытания головного катера проекта 161 выявили недобор скорости хода (13 узлов вместо 15 по проекту) и ограниченные возможности установленных на нём танковых пушек при стрельбе по морским целям. Всего было построено 20 кораблей. Они довольно успешно участвовали в боевых действиях на Балтике.

Учитывая недостатки проекта 161, Главный Морской штаб в октябре 1943 года выдал задание на проектирование нового МБК с 76 и 85 мм орудиями в универсальных башнях и бронёй, защищавшей от попадания 20-37 мм снарядов. Конструкторское бюро завода 194 (главный конструктор Ю.Г. Деревянко) разработало по этому заданию усовершенствованный проект 161У малой канонерской лодки. Управление кораблестроения и Минсудпром утвердили проект и дали ему номер 186.

В отличие от МБК 161 проекта бронекатера проекта 186 имели более сильное артвооружение. Головной МБК-521 «Комсомолец Армении» был заложен на заводе 194  31 августа 1944 года и сдан флоту в сентябре 1945 года. МБК-525 был заложен в конце 1944 года, спущен на воду летом 1945 года, вступил в строй в сентябре того же года и 19 декабря 1945 года включён в состав БФ. Строительство всей серии (58 единиц) завершилось уже в послевоенные годы. Вот на таком корабле я и начал свою офицерскую службу.

Командир звена капитан-лейтенант Вадим Хребтов представил меня командиру корабля, помощнику командира и команде. Экипаж корабля состоял из трёх офицеров, пяти старшин и 40 матросов. Командир бронекатера старший лейтенант Николай Дмитриевич Попов был грамотным офицером и очень порядочным человеком. Помощник командира старший лейтенант Станислав Соболев, боксёр-перворазрядник, часто участвовал в соревнованиях и потому службе не мог уделять должного внимания. Станислав оказался моим земляком, родом из Вологды.

На корабле служил хорошо подготовленный старшинский состав. Старшина команды БЧ-2 старшина 2 статьи Виктор Гурьевич Кологреев, коренной ленинградец, грамотный специалист и хороший спортсмен. Он имел первый разряд по лыжам. С его помощью удалось создать на корабле хорошую лыжную команду. Командир отделения рулевых старшина 1 статьи Иван Иванович Дибривный, командир отделения сигнальщиков старшина 1 статьи Иван Кузьмич Подгорный и старшина команды мотористов старшина 2-й стаьи Виктор Замуруев тоже были отличными специалистами. Они были старше меня, и я всегда прислушивался к их мнению. При таких старшинах особых проблем по работе с личным составом, как правило, не возникало.

Практически сразу после нашего прибытия в БШК началось зимнее учение по рассредоточению кораблей. Ледокол, взломав лёд, вывел бронекатера из бухты Западная Драгэ в шхеры, где мы и простояли несколько дней. Морозы стояли приличные. Корабельный отопительный котёл еле поддерживал в каютах и кубриках положительную температуру. Спали, не раздеваясь и накрывшись двумя одеялами, хотя и спать-то приходилось по 3-4 часа в сутки. Молодые организмы всё выдерживали. Но такие учения были редкими. Повседневная служба заключалась в занятиях по специальности, политзанятиях, тренировках на боевых постах, уходе за матчастью, приборках, хозяйственных работах и многочисленных дежурствах.

В тот год в БШК готовились к замене стрелкового оружия. Винтовки образца 1891/1930 годов заменяли автоматами Калашникова и карабинами Симонова, а пистолеты ТТ пистолетами Макарова и Стечкина. Было приказано израсходовать весь старый стрелковый боезапас. Почти каждый день по щитам, установленным на льду, стреляли из винтовок старшины и матросы, а из пистолетов офицеры. Такой стрелковой подготовки в моей дальнейшей службе уже не было.

Стрельбы на приз Главкома

Следует рассказать об участии нашего звена МБК в стрельбе из 85 мм орудий по невидимой береговой цели на приз Главнокомандующего ВМФ среди артиллерийских кораблей 4 ранга. Готовил корабли к призовой стрельбе дивизионный артиллерист капитан-лейтенант Шаймуратов, хороший специалист, исключительно вежливый, но очень требовательный офицер. Управляющим огнём трёх кораблей назначили моего однокашника командира БЧ-2 МБК-524 Кузнецова Олега. Контролировали подготовку звена бронекатеров к призовой стрельбе командир дивизиона капитан 3 ранга М.Л. Сафронов и начальник штаба дивизиона капитан-лейтенант Верзунов. Командира дивизиона побаивались. Он был очень энергичный и требовательный офицер.

Выходы в шхеры, занятие в установленный временной норматив огневой позиции, маскировка корабля, бесчисленные тренировки отнимали много времени, но наши труды не пропали даром. Мы заняли первое место и завоевали приз Главнокомандующего ВМФ. Олегу был вручён ценный подарок – бинокль, а я получил первую офицерскую благодарность. Олег закончил службу в звании контр-адмирала. К сожалению, он рано ушёл из жизни.

Здесь можно служить долго

По воскресным и праздничным дням я ходил в бригаду ОВРа к своим друзьям Мише Круглову и Игорю Жильцову, которые вскоре из помощников командиров стали командирами сторожевых катеров. Иногда и они приходили в БШК на плавбазу «София», где смотрели кинофильмы. Зимой в хорошую погоду наша лыжная команда отправлялась на лыжах в лес. Пройдём 10-15 км и вернёмся на корабль, – аппетит зверский. На нашем корабле служил лучший в бригаде кок – матрос Пётр Иванович Шаталов. Как он готовил! Пальчики оближешь!

Однажды в БШК в сопровождении командира бригады капитана 1 ранга Осовского прибыл командир базы генерал-лейтенант артиллерии С.И. Кабанов. Обедать ему предложили на нашем корабле. Большой, грузный генерал еле проник в нашу маленькую кают-компанию. Пётр Шаталов постарался – генерал был доволен обедом.

Сурова северная природа Порккала-Удда зимой. Но летом – красота! Много тёплых солнечных дней, живописные скалы, красивый хвойный лес, чистый воздух и тишина.

Порккала-Удд, бухта Западная Драгэ, 1 мая 1954 года.

Праздничный обед личного состава на баке МБК-525

В шхерах острова, покрытые шапками деревьев. А сколько ягод, грибов, уток, рыбы! В общем, райский уголок. Но любоваться красотами природы было некогда. Летом навёрстывали упущенное зимой. Ежедневные выходы в шхеры, в море, отработка и сдача командованию дивизиона курсовых задач. К тому же меня назначили командиром корректировочного поста дивизиона. Частенько приходилось корректировать огонь артиллерии бронекатеров по морским и береговым целям, и даже совместный огонь кораблей и береговой артиллерии по морским целям. Постоянной проблемой была плохая связь. Старенькая радиостанция РБМ еле обеспечивала работу корректировочного поста.

В октябре 1954 года я был назначен помощником командира этого же бронекатера. Обязанностей прибавилось, но они мне уже были знакомы.

Ликвидация ВМБ Порккала-Удд

В 1955 году Правительство Советского Союза приняло решение о закрытии базы Порккала-Удд. Она стала одной из первых наших баз за границей, откуда мы уходили после второй мировой войны. Посол СССР в Финляндии Лебедев прибыл на базу и привёз с собой кинофильм, снятый финнами в 1944 году. В нём было запечатлено, в каком идеальном порядке была передана нам территория. Личному составу базы предстояло провести огромный объём работ по эвакуации. Боевая подготовка была приостановлена. Личный состав бригады вместе с другими частями базы длительное время трудился на уборке территории. Материальные ценности были вывезены, доты взорваны, воронки засыпаны землёй и одернованы. За три месяца вид базы был полностью изменён. У финской комиссии, принимавшей территорию Порккала-Удда, претензий не было.

Корабли бригады перешли финскими шхерами в Кронштадт, но я в этом переходе не участвовал, так как был в командировке, а затем в отпуске. Начальник штаба дивизиона вручил мне командировочное предписание и 32 матроса по третьему году службы для отправки их в учебный отряд Кронштадта. В учебном отряде готовили командиров отделений и старшин команд. Посадка на поезд в посёлке Кирконумми прошла благополучно. Финляндию проехали ночью, утром прибыли на Финляндский вокзал Ленинграда. На городском транспорте добрались до Балтийского вокзала.

Был воскресный день, и по просьбе ленинградцев я отпустил их повидаться с родными. Матросы обещали приехать в Ломоносов к назначенному мной времени. Оставшихся ребят знакомил в течение дня с городом Ломоносовом. Конечно, я рисковал, но ленинградцы меня не подвели. Правда, с опозданием, но приехали все. На последнем пароме всей командой попали в Кронштадт. Так как автобусы уже не ходили, то пошли пешком. Холодный осенний дождь промочил нас до нитки.

Я предъявил документы дежурному по учебному отряду – подполковнику, но он отказался пропустить нас через КПП на территорию отряда. Тогда возмущённые матросы сняли входные ворота, вошли в здание, нашли свободное помещение с койками и легли спать. Подполковник угрожал отдать нас под суд, размахивал пистолетом, но все были такие мокрые и уставшие, что на него не обращали внимания. К нашему удивлению, он был нетрезв. Предчувствуя серьёзные неприятности, я написал рапорт на имя командира учебного отряда и тоже лёг спать.

Утром, не ожидая вызова, пошёл к начальству. Меня там уже ждали. Командир отряда устроил мне разнос и тоже обещал отдать меня под суд, но, ознакомившись с содержанием рапорта, отпустил меня, пообещав разобраться. Сдав матросов и документы, я поспешил покинуть Кронштадт и уехал в отпуск на родину.

После отпуска я обратился в отдел кадров с просьбой перевести меня на большой артиллерийский корабль. В декабре 1955 года был назначен командиром зенитной батареи эскадренного миноносца проекта 7У «Строгий», который базировался в ВМБ Таллин.

Семья

В Таллин я ехал уже женатым человеком.

Познакомился со своей будущей женой 31 декабря 1949 года ещё курсантом первого курса. Меня уволили на встречу Нового года к тёте, но к тёте я не попал. По пути к ней зашёл поздравить с наступающим Новым годом своих земляков по Кириллову. В большой коммунальной квартире на Театральной площади её жильцы встречали Новый год единой семьёй. Там же оказались и две сестры из соседнего дома. Одна из них по имени Тамара мне понравилась. Я проводил сестёр до их дома и обещал через некоторое время прийти к ним.

Вернулся к своим землякам, застал их за общим столом и сообщил, что ухожу в соседний дом. Мне предложили выпить вместе с ними за уходящий год и поднесли стакан домашней настойки. Я выпил, вышел в коридор, присел на скамью и уснул. Оказывается, в квартире был мой соперник, который и подпоил меня настойкой крепче водки. Я проснулся утром на ягодном пироге, – и брюки, и суконка были в ягодах. Пришлось бежать по безлюдным улицам Ленинграда в училище, выстирать одежду и лечь спать.

К сожалению, пропали и новогодний праздник, и билет в Мариинку на балет П.И. Чайковского «Щелкунчик». Конечно, после такого конфуза к Тамаре я не пошёл. Прошло четыре года. В ноябре 1953 года в новенькой офицерской форме я зашёл показаться своим землякам, которые всё ещё жили на Театральной площади. Как положено, «обмыли» мои лейтенантские звёздочки.

Мне напомнили про Новый год четырёхлетней давности и, между прочим, о Тамаре. Я вспомнил красивую белокурую девушку и решил зайти к ней. Тамара оказалась дома. Мы познакомились вторично и подружились. Наша дружба продолжалась два года, и в январе 1956 года мы поженились.

Ленинград, январь 1956 года.

Мы сфотографировались в день свадьбы

Тамара подарила мне сына и дочь.

Город Кириллов, август 1966 года.

Мы с Тамарой отдыхаем у моей матери вместе с детьми –Виктором и Леной

Сын погиб в автомобильной катастрофе. Его смерть была для нас страшным ударом.

Радует дочь.

Петродворец, октябрь 1975 года.

Леночка вместе с нами

Она окончила Педагогический институт имени Герцена и преподаёт в средней школе русский язык, литературу и английский язык, так как имеет два высших образования. У нас три внука, но прадедом я ещё пока не стал.

Служба в Таллине

В 1956 году на Таллинском судоремонтном заводе проходили капитальный ремонт и модернизацию однотипные эсминцы проекта 7У «Строгий» и «Стройный». Их полное водоизмещение около 2500 тонн, максимальная скорость 38 узлов, дальность плавания 1800 миль. Вооружение: – четыре 130 мм орудия, два 76,2 мм, семь 37 мм орудий, восемь 12,7 мм пулемётов, два 533 мм торпедных аппарата и два бомбомёта. Экипаж 271 человек. Эсминцы были первоначально заложены в 1936 году по проекту 7, но в 1938 году перезаложены по проекту 7У. По состоянию на 22 июня 1941 года они находились в достройке.

Уникальна история этих кораблей. Они одновременно и достраивались, и воевали. Поставленные на достройку на Неве в районе лесопарка и Саратовской колонии, эсминцы огнём своих орудий сдерживали натиск фашистов. За меткую стрельбу, наносившую большой урон живой силе и технике противника, оба корабля неоднократно получали благодарность командования Ленинградского фронта.

В ноябре 1942 года эсминцы вошли в боевое ядро флота. Они участвовали в прорыве блокады Ленинграда в январе 1943 года и в снятии блокады в январе 1944 года. С августа по октябрь 1945 года эсминцы прошли госиспытания по полной программе и официально вошли в состав ВМФ.

Я приехал в Таллин в январе 1956 года, когда экипаж корабля уже перевели на береговую базу бригады ремонтирующихся кораблей, а вооружение корабля демонтировали. Ежедневно личный состав корабля  вместе с заводскими рабочими участвовал в корабельных работах. Кроме того, проводили занятия по специальности, политзанятия, занимались строевой и физической подготовкой, хозяйственными работами, и, как всегда, нас занимали многочисленными дежурствами.

Эскадренный миноносец проекта 7У

Командир корабля капитан 2 ранга Попов учился на заочном отделении Военно-Морской Академии имени К.Е. Ворошилова, поэтому личным составом корабля фактически командовал старпом капитан-лейтенант Алексей Николаевич Бахусов. Он был всегда аккуратен, подтянут, строг и педантичен. Через 10 лет я встретил его в Ленинграде. Он уже был капитаном 1 ранга и моим соседом по дому.

Таллин, 10 января 1956 года.

Экипаж эсминца «Строгий».

Первый ряд, слева направо: л-т Низовкин А.В., ст. л-т Досковский , кап. л-т Бахусов А. Н., к2р Попов, ст. л-т Медведев, л-т Алексеев.

Во втором ряду в центре л-т Пластинин Г. А., и л-т Калинин В.Н.

Командир ЭМ «Строгий» капитан 2 ранга Попов был только однофамильцем моего первого командира МБК-525. Николай Дмитриевич Попов после перехода в Кронштадт был назначен командиром тральщика. Моим сослуживцем на эсминце оказался однокашник Генрих Пластинин, который перешёл на корабль с ББО «Выборг». Секретарём комсомольской организации был весёлый компанейский лейтенант Владимир Калинин. Он пользовался уважением и офицеров, и матросов. Спустя годы на одной из наших юбилейных встреч Генрих мне рассказал, что Калинин достиг высоких партийных должностей и звания вице-адмирала. Молодец!

Приехав в Ленинград в мае 1956 года в очередной отпуск, я с грустью узнал, что мой первый корабль МБК-525 7 апреля 1956 года разоружён и передан в ОФИ для разделки на металл.

Летом 1956 года меня назначили руководителем практики группы курсантов ленинградских ВМУЗов. В моём подчинении было около 50 первокурсников, которых нужно было обучить хождению на вёслах и под парусом на шестивёсельных ялах, такелажным работам и другим премудростям морского дела. Я с благодарностью вспомнил своих преподавателей и нашего «шхимушгара» старого подполковника Бобко, которые дали мне в училище эти знания и навыки.

Шлюпочная база находилась в живописном пригороде Таллина на территории яхтклуба в устье реки Пирита. Курсантов разместили в воинской части недалеко от яхтклуба и на время практики они подчинялись только мне, так как в течение месяца никто о нас и не вспомнил. Тем не менее, я добросовестно выполнял установленную программу практики. Ежедневно в любую погоду к общему удовольствию мы выходили на шлюпках в Таллинский залив. Чудесное время, приятные воспоминания. Через месяц из училища прибыл офицер, я сдал ему всю свою команду и вернулся на береговую базу бригады.

С 20.03.1956 года эсминцы были переоборудованы в спасательно-дезактивационные корабли: ЭМ «Строгий» в СДК-13, ЭМ «Стройный» в СДК-10, а с 27.12.1956 года в спасательные суда СС-18 и СС-17. В 1958 году они вошли в состав Северного флота. СС-18 с 14.09.1963 года переоборудован в плавучую мишень СМ-16, а СС-17 с 27.08.1963 года в судно-цель ЦЛ-2. СМ-16  26.06.1964 года, а ЦЛ-2  27.08.1965 года были исключены из списков плавсредств ВМФ и сданы в ОФИ для разделки на металл. В 1960-х годах вместо отслуживших свой срок эсминцев названия «Строгий» и «Стройный» получили строящиеся БПК проекта 61, вошедшие в состав Черноморского флота.

Опыт плавания на СКР-68

В августе 1956 года в связи с переоборудованием ЭМ «Строгий» офицеров БЧ-2 распределили по другим кораблям. Я был назначен командиром БЧ-2 сторожевого корабля проекта 50 СКР-68, который строился на заводе «Янтарь» в Калининграде. В это время в главной базе Балтийского флота ВМБ Балтийск базировались сторожевики 42 и 50 проектов. Несколько слов об истории строительства этих кораблей.

В июне 1947 года Правительство приняло решение о строительстве СКР проекта 42. Корабли строились в Калининграде. Первый корабль «Сокол» был сдан флоту в 1951 году, а всего было построено 8 кораблей. Их полное водоизмещение 1700 тонн, скорость 30 узлов, дальность плавания 3300 миль, автономность 10 суток. Вооружение: четыре 100 мм орудия, четыре 37 мм орудия, один 533 мм трёхтрубный торпедный аппарат, четыре бомбомёта и два бомбосбрасывателя. Экипаж 211 человек, в том числе 14 офицеров. Несмотря на все положительные результаты, полученные при испытаниях, СКР 42-го проекта был построен ограниченной серией.

Причина отказа от крупносерийного строительства этих кораблей заключается в том, что экономика СССР в послевоенные годы в условиях «холодной войны» и блокады страны со стороны США и их союзников была вновь ориентирована на круговую оборону и полную автономность государства. А для дозорной службы и охраны небольших прибрежных конвоев требовались корабли меньшего водоизмещения. Поэтому по личному указанию И.В. Сталина началась разработка тактико-технического задания на новый СКР с полным водоизмещением до 1200 тонн проекта 50.

Головной СКР проекта 50 был заложен 20 декабря 1951 года и получил наименование «Горностай». Он был спущен на воду 30 июля 1952 года, а принят в состав ВМФ после длительных испытаний только 30 июля 1954 года. Полное водоизмещение корабля 1200 тонн, скорость 30 узлов, дальность плавания 2000 миль, автономность 10 суток, экипаж 168 человек, в том числе 11 офицеров.

Сторожевой корабль проекта 50

На корабле были установлены три 100 мм орудия типа Б-34УСМА. Это была первая отечественная универсальная артустановка с автоматическим дистанционным наведением от дальномерного поста. Для управления стрельбой 100 мм орудий был установлен стабилизированный визирный пост СВП-42-50, совмещённый с РЛС «Якорь-М2», дальность действия которой по морским целям до 180 кабельтовых, а по воздушным целям до 165 кабельтовых. На кормовой надстройке были установлены две спаренные 37 мм артустановки В-11М. Бомбомётная установка МБУ-600 при модернизации кораблей была заменена на две РБУ-2500. Корабль мог принять на борт 26 мин.

СКРы проекта 50 строились в Николаеве, Калининграде и в Комсомольске-на-Амуре. Их строительство шло довольно быстро, и к концу 1958 года было построено 68 кораблей. Таким образом, в отечественном флоте впервые была построена самая крупная серия СКРов. После ЭМ проекта 30-бис это была вторая в отечественном флоте по численности серия кораблей, водоизмещение которых более 1000 тонн. Это были также и вторые корабли после ЭМ проекта 30-бис, которые поставлялись в дружественные страны. В Болгарию было поставлено 3 корабля, в Финляндию 2 корабля, в Индонезию 8 кораблей и в ГДР 4 корабля.

Итак, в августе 1956 года мы с Тамарой оказались в Калининграде. На местном рынке нам помогли найти комнату. Устроив жену, отправился на береговую базу, где располагались экипажи строящихся кораблей. Оказалось, что все офицеры корабля уже прибыли к месту назначения, я приехал последним. Для комплектования экипажей строящихся кораблей в Калининград прибыли около 500 матросов и старшин, списанных с других кораблей от линкора до торпедного катера, разрезанных по указанию Н.С. Хрущёва и решению Правительства, как тогда говорили, «на иголки».

Параллельно с отбором и назначением на соответствующие должности старшин и матросов занимались изучение вооружения и техники. И для офицеров, и для рядового состава техника была новая, незнакомая, поэтому теоретически изучали её по чертежам, альбомам, описаниям, а практически на уже построенных, проходящих испытания кораблях. Большую помощь в изучении корабельной техники оказывали «флажки» – дивизионные специалисты 67-го отдельного дивизиона строящихся надводных кораблей, командованию которого подчинялись на время строительства кораблей их экипажи.

Клининград, декабрь 1956 года.

Тамара встречает меня со службы у КПП завода

Интересно наблюдать строительство корабля. Каждый цех завода строил свою секцию корабля, причём одновременно несколько одинаковых секций. Затем их свозили в сборочный цех, где и рождался корабль. Строительство кораблей шло довольно быстро. Уже в конце декабря СКР-68 был спущен на воду, экипаж перешёл на корабль, и начались швартовные испытания.

В январе 1957 года прошли и заводские ходовые испытания, а в феврале корабль вышел на государственные испытания.

Перед выходом из Калининграда в Балтийск мне сообщили, что Тамару положили в больницу. Всю ночь 4 февраля я звонил из Балтийска в Калининград и дозвонился только в 5 часов утра. Мне сообщили, что родился мальчик, а состояние роженицы тяжёлое. Настроение у меня было неважное, но я понимал, что меня никто не отпустит с корабля во время испытаний и сдачи корабля флоту. В это время сыграли боевую тревогу, прозвучала по корабельной трансляции команда: – «Корабль к бою и походу изготовить!», и мы вышли в море на государственные испытания.

Предстояло выполнить артиллерийские стрельбы по морской и воздушной целям, а также по невидимой береговой цели. Море сильно штормило. Морской буксир не мог буксировать щит для стрельбы по морской цели, а низкая облачность не позволяла выполнить стрельбу по воздушной цели. Испытания затянулись. Невзирая на непогоду, удалось выполнить стрельбу по невидимой береговой цели на ходу и на предельной для орудий дистанции. Вспомнил и сравнил такую же стрельбу звена бронекатеров на приз Главнокомандующего ВМФ в Порккала-Удде. Разница огромная. Там стрельба с неподвижной огневой позиции, а здесь на полном ходу, там самодельные планшеты и расчёты для стрельбы по таблицам, а здесь все исходные данные для стрельбы выполнял центральный автомат стрельбы, и по этим данным орудия наводились автоматически.

При кратковременном затишье на море выполнили и стрельбу по морской цели, то есть по щиту, сделав в нём несколько дырок. Долго ждали ясного неба, которое в феврале на Балтике редкость, но, в конце концов, дождались. Стрельба по воздушной цели – это стрельба по конусу, который буксирует самолёт, в нашем случае бомбардировщик ИЛ-28. Здесь самое главное – вовремя заметить самолёт и в считанные секунды выпустить по конусу весь установленный на стрельбу боезапас. Вдогонку самолёту стрелять нельзя, – его можно сбить осколками снарядов. В общем, отстрелялись с первого захода, но заслуга в этом не моя, а дивизионного артиллериста капитан-лейтенанта Николая Ивановича Щепицына, который всё время меня подстраховывал.

Через годы я встретил его в Москве, где он служил в Управлении ракетно-артиллерийского вооружения ВМФ в звании капитана 1 ранга.

Добросовестно трудились на испытаниях и другие дивизионные специалисты, помогая офицерам корабля осваивать новую для нас технику. По результатам успешных государственных испытаний корабль был сразу принят комиссией и включён в состав 85-го отдельного дивизиона сторожевых кораблей ВМБ Балтийск.

У меня появилась возможность съездить в Калининград и навестить жену и сына, которого я ещё не видел. Хозяйка квартиры заявила, что моя жена от них ушла, но не знает, куда. Пошёл по соседям, которые и помогли мне найти жену и сына. Они оказались на соседней улице. Предыдущую хозяйку беспокоил наш маленький сын, поэтому Тамаре пришось уйти на другую квартиру. Сына назвали Виктором. И в больнице, и после больницы Тамару опекала жена моего соседа по каюте, командира БЧ-3 Николая Григорьевича Латышева, Людмила. Большое ей за это спасибо.

В течение многих лет мы дружили семьями. Николай вовремя сориентировался и на Высших офицерских курсах переквалифицировался на подводника, в дальнейшем служил на ТОФе (он и родом с Дальнего Востока), стал командиром подводной лодки и в звании капитана 1 ранга ушёл в запас. У них два сына, живут во Владивостоке.

Мысленно возвращаюсь в Балтийск 1957 года. К нашей радости, всем семейным офицерам корабля предоставили жильё. Я получил в маленьком, бывшем немецком доме, целый второй этаж, то есть комнату, кухню, чердак и мебель с бирками. И жить, и служить стало веселее.

Началась отработка организации корабельной службы, подготовка к сдаче и сдача курсовых задач штабу дивизиона, ежедневные выходы в море, тренировки на боевых постах, корабельные учения и, конечно, артиллерийские стрельбы. И в это время из-за нежелания служить на флоте ушёл с корабля «на гражданку» командир БЧ-4 – начальник РТС Пётр Власов. Мне подчинили личный состав, обслуживающий радиолокацию корабля. К сожалению, до конца моей службы на корабле должность командира БЧ-4 оставалась вакантной, поэтому мне приходилось работать за двоих. Вскоре ушли «на гражданку» доктор и командир группы управления артогнём, а всего за два года ушли с корабля более половины офицеров. Вероятнее всего, стало сказываться начавшееся сокращение Вооружённых Сил и негативное отношение руководства страны к надводному флоту.

СКР-68 в короткое время сдал все курсовые задачи, стал кораблём первой линии и вошёл в состав боевого ядра ВМБ Балтийск. Основной вклад в успехи экипажа внесли помощник командира и замполит. Помощник командира капитан-лейтенант Овсянников – умный, грамотный, исключительно трудолюбивый, хороший организатор и очень требовательный офицер, – к сожалению, стал увлекаться спиртным, что и привело его к ранней демобилизации. Жаль, флот потерял хорошего офицера. Заместителем командира корабля по политчасти был капитан-лейтенант Кадетов, душевный, порядочный, внимательный к подчинённым офицер. Он одним из первых сдал экзамен на допуск к самостоятельному управлению кораблём, хотя это от него и не требовалось. Было видно (хоть он это тщательно скрывал), что отношения с командиром у него не ладились. Его перевели служить на Северный флот.

Командир корабля капитан 3 ранга Борис Владимирович Вепхвадзе был человеком маленького роста, с тёмными вьющимися волосами, мелкими чертами лица, с грубым, резким, неприятным голосом. Он был вечно чем-то недоволен, высокомерен с подчинёнными. Ходили слухи, что он потомок грузинского князя и что в Москве у него по линии жены есть «лапа». На корабле его не любили. О дальнейшей судьбе командира я узнал совершенно случайно. Встреченный мной через несколько лет в Ленинграде механик корабля Игорь Миронов рассказал, что на корабле случилось ЧП. Матрос получил посылку, а вахтенная служба её не проверила. В посылке был спирт. Выпив его, два матроса отравились и умерли. В наказание за это Вепхвадзе был уволен из рядов ВМФ. Но слухи о московской «лапе» всё-таки подтвердились. В научно-исследовательском институте вместе со мной служил в 1980-х годах однокашник Вепхвадзе, который и рассказал, что благодаря своей родне Борис Владимирович прекрасно устроился и работает в Москве на приличной должности в одном из министерств.

Поскольку из-за проводившейся в те годы экономии крейсера и эскадренные миноносцы на Балтике в море выходили редко, то СКРы эксплуатировали «на полную катушку». Запомнились флотские учения по высадке морского десанта на острова Моонзундского архипелага, на которых наш корабль был флагманским, а также отработка противоракетной обороны СКР от низколетящих крылатых ракет, которые имитировали истребители МИГ-15.

В июле 1957 года наш корабль принял участие в параде, посвящённом празднованию Дня ВМФ в Ленинграде. СКР-68 стоял на Неве на бочках напротив Адмиралтейства.

Ленинград, 27 июля 1957 года. День ВМФ.

СКР-68 на морском параде

Черноморский флот представляли два СКРа, которые пришли в Ленинград из Севастополя, показав на переходе вокруг Европы хорошие мореходные качества. Парад принимал Министр обороны маршал Советского Союза Г.К. Жуков. После парада я с удовольствием показал корабль своей ленинградской родне и своему другу Мише Круглову, который тогда служил в Кронштадте.

После возвращения в Балтийск к нам прислали на стажировку слушателей Военно-морской академии – офицеров Германской Демократической Республики, Польской Народной Республики и Народной Республики Болгарии, которые должны были сдать экзамен по управлению огнём корабельной артиллерии при стрельбе по морской цели. Погода им благоприятствовала, стрельбы прошли отлично.

Так как СКР-68 вошёл в состав кораблей первой линии и боевого ядра, его стали привлекать к боевому дежурству по охране воздушной государственной границы.

Балтийское море, октябрь 1958 года.

СКР-68 патрулирует государственную границу СССР.

На ходовом мостике вахтенный офицер старший лейтенант Низовкин А.В.

Немного истории. За время «холодной войны» (1946-1991годы) ни один наш самолёт не вторгался в воздушное пространство США. Но за 45 лет противостояния над территорией СССР было сбито более 30 боевых и разведывательных самолётов США. В воздушных боях над нашей территорией мы потеряли 5 боевых самолётов, американцами было сбито несколько наших транспортно-пассажирских воздушных судов. А всего было зафиксировано более 5 тысяч нарушений нашей государственной границы американскими самолётами. Поэтому во время дежурства мы сидели на своих командных пунктах и боевых постах, готовые мгновенно открыть огонь по нарушителям. Самолёты НАТО постоянно летали вдоль государственной границы, но в районе Балтийска её не пересекали.

В 1958 году мне предложили отправиться на учёбу в Ленинград, но я чуть было не лишился этой возможности, потому что этот год оказался для экипажа корабля очень напряжённым. Почти ежедневные выходы в море, участие в различных учениях, артиллерийские и торпедные стрельбы. На Ладоге участвовали в совместных с учёными НИИ ВМФ испытаниях малогабаритной глубоководной противолодочной торпеды. Испытания продолжались несколько месяцев. После Ладоги корабль прошёл станцию размагничивания в Таллине, а на полигоне под Таллином – замеры шумности. В общем, в Балтийск мы пришли только в конце ноября. И лишь в декабре 1958 года с опозданием на два месяца я прибыл в Ленинград на Высшие специальные офицерские ордена Ленина классы ВМФ.

Учёба на Высших офицерских классах

Учебная программа на Классах была очень напряжённая. Занимались много, да к тому же мне поручили в научном обществе Классов обосновать противоракетную оборону СКР проекта 50 от крылатых ракет. Видимо, я где-то сболтнул, что занимался на флоте отработкой организации ПРО.

Моим научным руководителем был умнейший человек, преподаватель кафедры ПВО капитан 3 ранга Николай Дмитриевич Николаев, ставший впоследствии доктором технических наук и начальником кафедры. Наша совместная работа была признана лучшей, за что я получил в июле 1959 года вместе со свидетельством об окончании ВСООЛК ВМФ ещё специальный диплом за лучшую научно-исследовательскую работу, который мне вручил начальник Классов вице-адмирал Пётр Павлович Михайлов. В июле 1959 года я был принят в члены КПСС парткомиссией ВСООЛК ВМФ.

По предварительному распределению мне предложили должность младшего научного сотрудника в НИИ ВМФ, но сокращение ВС и ВМФ коснулось и НИИ, поэтому это назначение не состоялось.

Жду назначения на флот. Каждый день хожу в отдел кадров Классов. Наконец, кадровики сказали, что я с другими прибывшими с Балтики офицерами направлен в распоряжение управления кадров БФ. В это время вернулся из Балтийска офицер, ездивший навестить свою семью, который рассказал, что в управлении кадров БФ десятки офицеров находятся за штатом, и должностей им нет. Принимаем решение с Виктором Бочаровым (наши жёны имеют прописку в Ленинграде) искать себе службу в Питере. В отделе кадров Ленинградской ВМБ – отказ, в военно-морских учебных заведениях Ленинграда тоже отказ. Да это и неудивительно: идёт сокращение Вооружённых Сил, ВМФ и ВМУЗов.

Ленинград, июль 1959 года.

Выпуск офицеров командирских классов.

В первом ряду сидит контр-адмирал Никитин Б.В.

По указанию Н.С. Хрущёва в 1950-е годы Вооружённые Силы были сокращены с пяти миллионов до 2423 тысяч человек. Н.С. Хрущёв считал, что при развитии ракетного оружия артиллерия теряет своё значение, а надводные корабли станут вообще обузой. Особая приверженность Н.С. Хрущёва к ракетному оружию объясняется и родственными связями: его сын в те годы работал по этой тематике (в настоящее время живёт и работает в США).

Министр обороны маршал Советского Союза Г.К. Жуков был таких же взглядов на надводные корабли. Учитывая пожелания Н.С. Хрущёва, руководство ВМФ в лице адмирала С.Г. Горшкова начало прямое уничтожение ранее построенных надводных кораблей, самолётов, боевой техники и оружия, как «не соответствующих новым взглядам на ведение войны». В начале 1950-х годов были порезаны на металлолом недостроенные тяжёлые крейсера проекта 82 и практически готовые красавцы-крейсера проекта 68-бис. Крейсера «Архангельск», «Кронштадт», «Таллин», «Адмирал Корнилов» и «Щербаков» были готовы на 70-84%, «Варяг» –  на 40%, а «Владивосток» – на 28%. Кроме того, по постановлению правительства СССР от 25.03.1958 года были порезаны на металлолом ещё 240 кораблей и судов ВМФ.

Таким образом, вкус к строительству военных надводных кораблей был отбит у судостроительных заводов на многие годы, что нанесло большой ущерб ВМФ. Отсутствие крупных артиллерийских кораблей крайне негативно сказалось при организации непосредственного слежения за АУС США и НАТО на боевой службе в 1960-х годах. Задачи боевой службы выявили острую необходимость в таких кораблях. С этой целью были расконсервированы и вошли в состав 30-й дивизии Черноморского флота КР проекта 68-бис «Адмирал Ушаков» и ЭМ проекта 56 «Сведущий», а также прошедший модернизацию с установкой ЗРК КР проекта 68-бис «Дзержинский» и ЭМ проекта 56 «Сознательный».

Но в июле 1959 года я продолжал обивать пороги кадровых органов. Получив отказы в отделах кадров ЛенВМБ и ВМУЗов, снова иду в отдел кадров ВСООЛК. Вдруг мне предлагают должность командира роты в Ленинградском высшем инженерном морском училище имени адмирала С.О. Макарова. Соглашаюсь.

Работа в мореходке

Приказ о назначении пришёл довольно быстро, и уже в июле 1959 года я стал командиром роты курсантов первого курса судоводительского факультета ЛВИМУ имени адмирала С.О. Макарова Министерства Морского флота.

Судоводительский факультет располагался в специально построенном для училища в 1930-е годы здании на Заневском проспекте в доме №5. Училище, в котором училось более 2000 курсантов, готовило командные кадры моряков для судов загранплавания ММФ и офицеров запаса для ВМФ по семи специальностям.

Работа командира роты с курсантами – членами профсоюза в гражданском ВУЗе, которым являлось ЛВИМУ, имела свои особенности. Военное командование требовало соблюдения воинских уставов, а у гражданского начальства, которому мы также были подчинены, требования были совсем другие. Это был сложный для училища период так называемой демократизации высшей школы на фоне сокращения флота. Гражданское руководство и профессорско-преподавательский состав училища решили ликвидировать кафедру военно-морской подготовки и институт командиров рот. Они считали, что офицеры запаса для ВМФ не нужны. Особую активность в этом направлении проявлял начальник училища Владимир Николаевич Кошкин.

Заместителем начальника училища по военно-морской подготовке и начальником кафедры ВМП являлся известный подводник Герой Советского Союза капитан 1 ранга Сергей Прокофьевич Лисин, а начальником Организационно-строевого отдела (ОРСО) гвардейского вида подполковник Игорь Владимирович Селявко. Они, конечно, боролись с безответственной демагогией, но училище бурлило и напоминало кипящий котёл. В аудиториях училища проходили бурные комсомольские собрания, на которых курсанты требовали изменить установленный Министерством Морского флота режим училища, убрать командиров рот, заменить неугодных им преподавателей, ввести свободное посещение занятий и тому подобное. Понятно, что всё это негативно отражалось и на дисциплине, и на успеваемости курсантов.

О нравах, царящих в училище в те годы, можно частично судить по следующему эпизоду. Будучи дежурным по училищу, обхожу в вечернее время ротные помещения. Поднимаюсь на пятый этаж в роту выпускного пятого курса судоводителей. Дневального нет, в гальюне и умывальнике горы мусора, в нескольких кубриках нахожу нетрезвых, играющих в карты курсантов, а в одном из последних кубриков – пьяного курсанта в трусах и сидящую у него на коленях пьяную девицу в одной тельняшке. Они предлагают мне принять участие в их трапезе.

В дверях, ожидая моей реакции, стоит группа ухмыляющихся курсантов. Трудно было не взорваться, но я сдержался и, не повышая голоса, предложил им 15 минут на размышления и пообещал через 15 минут девице вызвать милицию, а курсанту организовать на завтра беседу с начальником факультета. Подействовало: через полчаса я эту парочку не обнаружил. Через некоторое время ко мне в дежурную комнату пришла делегация курсантов с просьбой не докладывать начальству, так как их товарища могут лишить визы для загранплавания, пообещав, что такое больше не повторится. Согласился с ними, докладывать не стал. Решил, что даже при той вакханалии, которая творится в училище, порядок всё-таки можно навести, прежде всего, опираясь на поддержку начальника факультета.

Начальником судоводительского факультета была Анна Ивановна Щетинина, которая заняла правильную позицию по поддержанию установленного для учебного заведения режима, а, следовательно, и за сохранение в училище военно-морской подготовки. Она всю свою жизнь посвятила флоту и хорошо знала, в каких условиях нужно учить и воспитывать будущих моряков.

О ней следует рассказать особо. А.И. Щетинина – первая в мире женщина-капитан дальнего плавания. Родилась она в Приморском крае, где начала свою морскую службу с должности матроса на портовом катере. Затем прошла все ступени морского мастерства и стала капитаном судна в 27-летнем возрасте. В годы войны на пароходе «Сеул» она перевозила на Балтике воинские части, уголь, продовольствие. Затем были «огненные» рейсы на Тихом океане, когда она перевозила переданную нам по ленд-лизу военную технику из США в Дальневосточные порты страны под постоянной угрозой атак японских подводных лодок.

Борьба в ЛВИМУ между сторонниками и противниками В.Н. Кошкина продолжалась несколько лет. В конце концов, после неоднократных московских проверок В.Н. Кошкин был снят с должности. Начальником училища назначили сторонника сохранения установленного порядка доктора технических наук, профессора Александра Васильевича Жерлакова. Но сторонники В.Н. Кошкина не простили Анне Ивановне её позицию, и под их давлением она ушла из училища и уехала во Владивосток, где стала капитаном-наставником Дальневосточного морского пароходства, выходила в море обучать молодых капитанов. В 1973 году по её инициативе был создан клуб капитанов ДВМП. Анна Ивановна возглавляла его, пока клуб не перерос в Дальневосточную ассоциацию морских капитанов, членом президиума которой она являлась. Затем Анна Ивановна стала почётным членом международной федерации капитанов. А.И. Щетининой было присвоено высокое звание Героя Социалистического труда. Уезжая на Восток, Анна Ивановна подарила мне книгу своих воспоминаний «На морях и за морями» с дарственной надписью.

В 70-е годы моя тогда ещё маленькая дочь Лена пела в хоровой капелле имени М.И. Глинки, и я с удовольствием ходил на их концерты.

Итак, я командир роты курсантов. В роте 7 учебных групп, 175 курсантов, в том числе 15 из Албанской Народной Республики. В шести группах учебная программа рассчитана на шестилетний срок обучения, а одна, так называемая спецгруппа, была с четырёхлетним сроком обучения. В эту группу входили выпускники «средних мореходок». Так они называли морские училища ММФ, которые давали среднее образование. Курсанты спецгруппы имели достаточный производственный стаж и жизненный опыт, так как несколько лет плавали на судах ММФ, Министерства рыбного хозяйства и портофлота штурманами и даже капитанами. Это были серьёзные люди, многие из них старше меня, и особых хлопот мне не доставляли. На флоте шла замена кадров на специалистов с высшим образованием, поэтому они пришли в ЛВИМУ получить, как они говорили, «корочки» о высшем образовании.

Группе курсантов из Албании было уделено особое внимание. Под руководством опытных преподавателей занятия начались с изучения русского языка. Чтобы албанцы быстрее усвоили русский язык, я их подселил по одному в кубрик к нашим курсантам. Кубриком мы называли комнаты, в которых курсанты жили по четыре человека. Албанцы воспротивились и потребовали, чтобы я их поселил отдельно от русских курсантов. Я им, конечно, отказал. Это был первый конфликт, для урегулирования которого пришлось вызывать старосту албанского землячества, аспиранта из университета. Остановились на среднем варианте: в каждом кубрике два албанца и два русских курсанта.

Ленинград, 1961 год.

Командиры рот ЛВИМУ имени адмирала С.О. Макарова

И начались проблемы: албанцы по подъёму не вставали, на зарядку не выходили, на утренний осмотр не строились, от уборки в кубриках отказывались. Уровень подготовки у них был разный: успеваемость у половины группы была удовлетворительной, вторая половина успевала хуже. После первого курса они уехали в отпуск на родину. Из отпуска вернулись только двенадцать, трое остались в Албании.

На втором курсе занятия пошли успешнее, но я стал замечать в их поведении какие-то непонятные мне изменения. По воскресным дням, когда большинство курсантов уходило в город, албанцы проводили собрания, вначале в аудиториях училища, а затем в университете. Как я ни пытался, ни на одно из этих собраний мне не удалось попасть. Конечно, я не молчал, докладывал об этом командованию училища. С албанцами беседовали на разных уровнях, но ничего не менялось.

Ленинград, ЛВИМУ, 1961 год.

Беседа с группой албанских студентов

Обстановка прояснилась, когда в училище пришла секретная нота Министерства иностранных дел СССР об ухудшении отношений с Албанией. Оказалось, что руководители Албании и Албанской Партии Труда Энвер Ходжа и Мехмет Шеху взяли курс на разрыв отношений с КПСС и Советским Союзом. Вскоре вся группа албанцев уехала на родину. Через некоторое время после их отъезда я получил от них письмо из Китайской Народной Республики, в которое они вложили столько ругательств и в адрес училища, и особенно в мой адрес, что просто удивительно. Какая неблагодарность!

Следует отметить ещё одно событие в жизни роты. В связи с сокращением ВМФ и ВМУЗов были приняты и зачислены на второй курс судоводительского факультета несколько уволенных курсантов штурманского факультета ВВМУ имени М.В. Фрунзе.

Меня не оставляла надежда вернуться на флот. Я подал по команде рапорт с просьбой разрешить мне сдавать экзамен для поступления в Военно-Морскую академию. И в это же время мне предложили перейти в ракетные войска. Я отказался, так как ждал решения командования по поводу своего рапорта. К сожалению, пришёл отказ за подписью заместителя Главнокомандующего ВМФ. Мотивация отказа: в связи с сокращением приёма в ВМА преимущество отдаётся офицерам корабельного состава ВМФ. По всей вероятности, после объединения в конце 1960 года ВМА имени К.Е. Ворошилова и ВМА имени А.Н. Крылова был сокращён и приём слушателей в академию. Пока решался вопрос о моём назначении, мою роту передали другому офицеру, поэтому я снова принял роту первого курса будущих судоводителей.

Состав новой учебной роты был почти аналогичен предыдущей: 154 курсанта в шести учебных группах, из них пять групп с шестилетним сроком обучения и одна с четырёхлетним сроком обучения. Значительную организаторскую, хозяйственную и воспитательную работу в роте проводили старшины, назначенные мной из числа курсантов. Партийная и комсомольская организации особой активности не проявляли, тем не менее, они помогали и коллективу роты, и деканату, и мне в укреплении дисциплины, повышении успеваемости, моральном воспитании курсантов.

Командиром соседней роты был мой коллега капитан 3 ранга Юрий Михайлович Сухоруков, который был замечательным рассказчиком. Свою службу он начинал в дни блокады Ленинграда в числе многих ленинградских мальчишек юнгой на катерах Балтики, защищал Ленинград с моря. После войны Юрий Михайлович закончил Ленинградское военно-морское политическое училище имени А.А. Жданова, служил командиром роты вначале в Арктическом училище, затем в ЛВИМУ имени адмирала С.О. Макарова, а после перехода подполковника И.В. Селявко на преподавательскую работу был назначен начальником ОРСО училища. Ему, как участнику Великой Отечественной войны, было присвоено звание капитана 1 ранга.

А жизнь в училище шла своим чередом: учебные занятия, летние практики на судах ММФ. Курсантам-судоводителям для получения диплома штурмана необходимо иметь годичный плавательный ценз. Командиров рот не назначали руководителями практики курсантов с выходом за рубеж, эту роль выполнял преподавательский состав. Однако мне всё же пришлось трижды быть руководителем практики курсантов: в 1960 году у курсантов второго курса на Чёрном море на учебном судне «Дунай», в 1965 году у мичманов – выпускников Арктического факультета на их стажировке в гидрографическом отряде Балтийского флота в городах Пионерске и Приморске Калининградской области и в 1968 году руководителем стажировки мичманов – выпускников-судоводителей. Стажировка 1968 года проходила на Северном флоте на ПЛ проектов 613 и 611, базировавшихся в городе Полярном и посёлке Видяево (Ура-губа).

В те же годы курсантов училища привлекали к уборке урожая с полей колхозов и совхозов. Я со своей ротой дважды участвовал в этих мероприятиях: в 1959 году в Винницком районе Ленинградской области и в 1961 году в Новгородской области в районе города Боровичи. Проблем хватало: нужно было не на один день, а на целый месяц разместить 100 человек, накормить их, организовать уборку картофеля, досуг молодых ребят в вечернее время и решить уйму других вопросов. Были и конфликтные ситуации, в основном, с местными парнями, но это тема для отдельного рассказа.

На жизнь и даже на судьбу курсантов моей роты оказывали влияние и политические события, происходящие в стране. Вспомним Карибский кризис 1962 года. В тот год после нападения кубинских эмигрантов, поддержанных вооружёнными силами США, на нашего союзника Кубинскую республику резко осложнилась международная обстановка. Чудом удалось избежать мировой термоядерной войны. В то же время Карибский кризис продемонстрировал явное отставание ВМФ СССР от ВМС США и НАТО, одной из причин которого было значительное сокращение в 1950-х годах крупных надводных кораблей. Руководство нашего государства опомнилось и приняло решение восстановить сокращённые ранее штаты военно-морских училищ.

О судьбах моих выпускников

В 1963 году началась тяжелейшая эпопея насильственного призыва в ряды ВМФ и зачисления в ВВМУ имени М.В. Фрунзе ребят из моей роты. Они сопротивлялись изо всех сил. Они ещё помнили, как совсем недавно вся пропагандистская машина государства работала на необходимость сокращения Вооружённых Сил. Шла огульная дискредитация офицеров и военной службы, в результате чего многие офицеры были уволены даже без пенсии. В училищах демонстрировали кинофильм о майоре Чиже, который, будучи уволенным из армии, прощался перед строем военнослужащих со знаменем части, а по приезде домой шёл работать свинарём на свиноферму. Престижу военной службы тогда был нанесён очень большой урон. 12 курсантов демонстративно ушли из училища и поступили в институты Ленинграда. Удалось призвать в ВМФ и направить в ВВМУ имени М.В. Фрунзе только 7 курсантов. Все они успешно закончили училище и стали офицерами флота. Владимир Петрович Лушин стал командиром подводной лодки, капитаном 1 ранга, Героем Советского Союза, депутатом Государственной думы России. Юрий Николаевич Пленицын – капитаном 2 ранга, научным сотрудником  НИИ ВМФ. Судьбу остальных ребят проследить не удалось.

Следует сказать, что с уходом с политической арены в 1964 году Н.С. Хрущёва изменилась и политическая обстановка в стране, и отношение к флоту.

Задумался и я о своём ближайшем будущем. Через два выпуска курсантов, то есть через 12 лет службы, предстоит увольнение в запас. Нужно получать гражданскую специальность. Условия для этого есть: заочное отделение ЛВИМУ. Поступаю на радиотехнический факультет заочного отделения. Пришлось сдавать вступительные экзамены по программе средней школы. Ещё раз с благодарностью вспомнил преподавателей Подготовительного училища, которые дали мне вполне приличные знания. Экзамены сдал сравнительно легко, хотя учебники пришлось полистать.

Началась учёба: днём служба, вечером лекции, практические занятия. По моей зачётке видно, что я довольно успешно, без троек учился уже на четвёртом курсе радиотехнического факультета, который закончить мне не пришлось, но рассказ об этом впереди.

Наш начальник Сергей Прокофьевич Лисин был страстным театралом. В театре Музкомедии у него было много друзей, и в мае 1966 года он организовал встречу офицеров училища с артистами театра, работавшими в Ленинграде во время блокады. Артисты тоже воевали, их оружием было искусство. Они подарили мне книгу «А музы не молчали» со своими автографами. Это очень правдивая книга о подвиге артистов Ленинграда в суровое военное время.

Выпуск курсантов моей роты состоялся в 1967 году. Не все ребята выдержали училищные нагрузки, 13 человек были отчислены из училища по состоянию здоровья. Вместе с тем за неуспеваемость был отчислен всего один курсант. Браком в своей работе считаю то, что за нарушение дисциплины пришлось отчислить в разные годы шесть курсантов.

Более 100 инженеров-судоводителей получили назначения во все пароходства страны. 13 выпускников были призваны в ВМФ, 12 из них направлены служить на Амурскую военную флотилию, а Геннадий Флегонтович Семионичев на Северный флот. Большинство из них через несколько лет уволились из ВМФ и перешли на работу в ММФ, а три выпускника продолжили службу в ВМФ. Борис Михайлович Зинин закончил службу в должности командующего Каспийской военной флотилией в звании вице-адмирала. Виктор Максимович Воробьёв стал капитаном 2 ранга, командиром соединения кораблей Амурской военной флотилии. Г.Ф. Семионичев был капитаном 2 ранга в одном из центральных управлений ВМФ.

Ленинград, ЛВИМУ, 1967 год.

На выпускном вечере судоводительского факультета.

В светлом платье – «англичанка» Мария Львовна

Ежегодно 20 мая в день Судоводительского факультета выпускники собираются в училище на Заневском проспекте, а на юбилейные даты приезжают со всех концов страны. Конечно, и меня приглашают на эти встречи. Со многими из выпускников я поддерживаю самые дружеские контакты. Они тяжело переживают ликвидацию старейшего в стране Балтийского морского пароходства (оно было создано в 1835 году) и распродажу его судов иностранным фирмам в 1990-х годах.

Ленинград, 20 мая 1987 года.

20-летний юбилей выпуска Судоводительского факультета

Квартирный вопрос

Болезненной проблемой для офицеров всегда была проблема жилья. Очень трудное положение с жильём было в больших городах: Москве, Ленинграде, Киеве и других. Приходилось снимать «углы» у частников. И это при том, что в стране велось большое жилищное строительство. Каждые пять лет только в РСФСР вводилось в эксплуатацию свыше 6 миллионов новых квартир, что позволяло улучшить жилищные условия почти 90 миллионов человек. По решению Советского Правительства 10% от каждого построенного дома передавали Министерству обороны, но жилья всё равно не хватало: слишком велики были нанесённые войной разрушения.

Это вступление я сделал не случайно. Оно объясняет один интересный эпизод. После выпуска СВФ в 1967 году и стажировки мичманов на Северном флоте меня назначили начальником лаборатории оружия кафедры военно-морской подготовки училища. Лабораторию оружия я принимал у капитана 3 ранга Владимира Дмитриевича Гамаюнова. С ним произошла любопытная история, невольным свидетелем которой оказался я. Дежурю по училищу. Ночью раздаётся звонок, звонят из «Большого дома», интересуются Гамаюновым. Докладываю: «Офицер в отпуске, его местонахождение мне неизвестно». Слышу в ответ: – «Мудак ваш Гамаюнов. Доложите своему командованию, что он задержан и находится в КГБ Москвы».

Утром докладываю об этом заместителю начальника училища капитану 1 ранга С.П. Лисину. Немая сцена, как в гоголевском «Ревизоре». Да это и неудивительно: С.П. Лисин сам был в руках КГБ после финского плена. На следующий день появляется Гамаюнов и рассказывает, что 15 лет служил на ТОФе без квартиры. Перевели в Ленинград – квартиры нет, и в ближайшем будущем даже не обещают.

Накануне выборов в Верховный Совет СССР он взял отпуск, получил открепительный талон на своём избирательном участке и уехал в Москву. Там узнал, где голосует руководство страны, и пришёл на этот избирательный участок к 6.00 с видом проверяющего. Зашёл в кабину и затаился. Около 10 часов утра на участке появился со своей свитой Н.С. Хрущёв. Не теряя времени, Гамаюнов вышел из кабины и решительно направился к нему. Хрущёв сначала испуганно отшатнулся, но Владимир Дмитриевич, улыбаясь, поздравил его от лица всех моряков Балтики и от себя лично с государственным праздником. Никита Сергеевич тоже улыбнулся и тихо спросил:

– Что у тебя ко мне?

– Письмо в кармане.

– Передай его моему секретарю.

Гамаюнов письмо передал и вышел из помещения. Его сразу же задержали, посадили в машину и отвезли на допрос, в ходе которого выяснили (с моей помощью) его личность, и отпустили. Рассказ об этом эпизоде и фото были опубликованы в газете «Вечерняя Москва».

Квартиру Гамаюнов получил, а через некоторое время этого беспокойного офицера перевели служить на Новую Землю, видимо, подальше от начальства. В 1974 году Владимир Дмитриевич в звании капитана 1 ранга ушёл в запас.

Мне обращаться к Н.С. Хрущёву не пришлось. В Ленинграде был свой квартирный бог – командир ЛенВМБ адмирал Иван Иванович Байков. Благодаря визиту С.П. Лисина к И.И. Байкову, а может быть, В.Д. Гамаюнова к Н.С. Хрущёву, в 1960-х годах все «бесквартирные» офицеры училища получили квартиры в городке на шоссе Революции. Я получил в 1967 году в новом доме уютную двухкомнатную квартиру. В этом же доме получил квартиру мой однокашник Евгений Дмитриевич Чернов, который в те годы принимал от промышленности головную подводную лодку 671 проекта.

В 1957 году мама купила домик в Кириллове, и мы навещали её во время наших отпусков. Закончились, в конце концов, её квартирные мытарства.

Город Кириллов.

Дом мамы, который она купила в 1957 году

В 1960 году старшей сестре Тамары – Анне Васильевне, дали дачный участок в Старом Петергофе. Освоив профессию плотника, я свободное время и отпуска проводил на строительстве дома. За пять лет мы с моим свояком Петром Григорьевичем Самсоновым своими силами построили вполне приличный зимний деревянный дом.

За исключением кратковременных поездок к маме в Кириллов и в санатории, лето мы проводили в Старом Петергофе на построенной нами даче. В свободное от службы время к нам приезжал отдохнуть и Миша Круглов.

Старый Петергоф, август 1963 года.

Миша Круглов у меня в гостях на даче

Проблемы дальнейшей службы

Итак, я начальник лаборатории оружия кафедры ВМП мореходного училища. Учёбу на заочном отделении пришлось пока отложить: появилась надежда стать преподавателем кафедры. Да и времена изменились, сокращения на флоте закончились, нужно было думать не о гражданской работе, а о военной службе. Я горячо взялся за дело.

В течение нескольких месяцев мне удалось очистить склады кафедры от устаревшего оборудования, сдать его в Ломоносов и Кронштадт, и получить в арсенале «Большие Ижоры» необходимые для учебного процесса торпеды, мины и другую учебную военную технику. Однако в этой должности я прослужил менее года, так как при очередных организационно-штатных мероприятиях должности начальников лабораторий во всех мореходных училищах были сокращены.

Мне предложили должность командира роты на любом факультете училища. В дни моих раздумий я случайно встретил своего бывшего научного руководителя уже капитана 1 ранга Николая Дмитриевича Николаева, который предложил мне открывающуюся по новому штату должность начальника лаборатории на кафедре ПВО. К сожалению, эту должность в том году не открыли, а меня назначили в сентябре 1969 года на вакантную должность начальника лаборатории кафедры тактики ВМФ ВСООЛК ВМФ.

Служба на ВСООЛК ВМФ

Кафедра тактики ВМФ была на Классах одной из ведущих, но её лабораторная база была, мягко говоря, далеко не современной. Практические занятия проходили на устаревшей морально и физически УТП «Атака», установленной в лаборатории в 1962 году. УТП «Атака» проработала более девяти тысяч часов и нуждалась в капитальном ремонте, который в соответствии с её техническим паспортом требовался уже после 8 тысяч часов работы. Наши обращения на завод и в 5 управление ВМФ оставались без ответа. Часто выходили из строя отдельные детали и даже целые узлы тренажёра, поэтому после занятий, а иногда и до позднего вечера приходилось устранять неисправности. Так продолжалось в течение всех четырёх лет моей службы на Классах.

Ленинград, ВСООЛК, 20 октября 1971 года.

Кафедра тактики ВМФ

Каждое утро перед началом занятий начальник кафедры требовал от меня доклада о готовности кабинетов лаборатории к занятиям. Начальником кафедры был доктор военно-морских наук профессор капитан 1 ранга Леонид Антонович Емельянов, а его заместителем капитан 1 ранга Борис Александрович Ежов. Одним из преподавателей кафедры был мой однокашник, капитан 2 ранга Рудольф Сергеевич Сахаров.

Ленинград, ВСООЛК, 1972 год.

Утренний доклад руководству кафедры тактики ВМФ о готовности кабинетов к началу занятий

В партийной организации кафедры состоял на партийном учёте начальник Классов вице-адмирал Г.С. Абашвили, который всегда присутствовал на наших собраниях. Секретарём партийной организации кафедры был кандидат военно-морских наук капитан 1 ранга Смирнов Николай Павлович, который после увольнения в запас работал старшим научным сотрудником в 24 НИИ ВМФ. После ухода в запас вице-адмирала Г.С. Абашвили следующий начальник Классов Герой Советского Союза вице-адмирал Александр Иванович Петелин состоял на учёте в другой парторганизации, но также постоянно интересовался работой кафедры и неоднократно присутствовал на наших собраниях. Они хорошо знали состояние дел на кафедре и контролировали её работу.

Основная тяжесть работ по ремонту УТП «Атака» пала на инженера кафедры майора в отставке Иосифа Михайловича Приходько и мичманов Геннадия Ивановича Мещерякова, Валерия Павловича Павлова, Алексея Семёновича Шкляра и Александра Валерьевича Таранова. Одним из кабинетов лаборатории была комната истории Классов, которая была в ведении инженера кафедры полковника в отставке Филадельфа Лукича Макухина. Мне очень нравилось работать вместе с Филадельфом Лукичом в комнате истории ВСООЛК ВМФ по оформлению фотостендов современной истории Классов. Материалы комнаты истории были использованы в изданной книге «Высшие офицерские», которую мне со своим автографом подарил Филадельф Лукич.

Из книги я узнал, что основателем Офицерского класса был известный русский мореплаватель адмирал Иван Фёдорович Крузенштерн, которому удалось в 1827 году добиться разрешения на создание специального офицерского класса при Морском кадетском корпусе, директором которого он был в течение 16 лет (1826-1842 годы).

Датой создания Высшего офицерского класса в русском ВМФ является 28 января 1827 года. В 1873 году перед зданием Морского кадетского корпуса (в советское время ВВМУ имени М.В. Фрунзе, а сейчас Морского корпуса Петра Великого) был установлен памятник И.Ф. Крузенштерну. Его именем также назван великолепный четырёхмачтовый барк, который был построен в 1926 году в Германии, где ему было присвоено название «Падуя». После разгрома фашистской Германии барк передан Советскому Союзу и назван в честь знаменитого русского адмирала «Крузенштерн». Водоизмещение барка 6700 тонн. Он является одним из самых больших в мире плавающих парусников и служит учебным судном для курсантов морских училищ.

Общаясь с преподавателями и слушателями Классов, я чувствовал, как сильно от них отстал за 10 лет службы в ЛВИМУ имени адмирала С.О. Макарова. Нужно было снова учиться, но только в 1971 году мне разрешили второй раз поступить на Классы.

Санкт-Петербург.

Памятник Крузенштерну на набережной Невы

В течение года я был слушателем Классов и одновременно с этим выполнял обязанности начальника лаборатории, от которых меня никто не освобождал. В 1972 году я вторично закончил ВСООЛК ВМФ, но уже по специальности «Флагманский специалист ракетного оружия соединения надводных кораблей – командир ракетно-артиллерийской боевой части надводного корабля 1 ранга».

Ленинград,июль 1972 года.

Выпускники 203-Р учебной группы ВСООЛК ВМФ

Начальник кафедры меня предупредил, чтобы в кадры я не обращался, так как он меня не отпустит, но я был другого мнения. Я заканчивал вторично Классы не только для того, чтобы восстановить свои военные знания, но и для того, чтобы улучшить своё служебное положение. Несмотря на мои неоднократные обращения в отдел кадров, только на следующий год начальник отдела кадров Классов капитан 2 ранга Валентин Сергеевич Ненашев предложил мне поехать в Петродворец, где открылись вакансии в 24 НИИ ВМФ.

Начальник института контр-адмирал Виктор Степанович Бабий, увидев в моём личном деле оценки, полученные по окончании училища и Классов, и удостоверение о сдаче кандидатского экзамена по английскому языку, предложил мне должность в научном отделе. Я сказал, что в 42 года начинать в науке поздновато, и попросил назначить меня в плановый отдел. Через три недели пришёл приказ о назначении меня на должность заместителя начальника отдела планирования исследовательских работ института.

Служба в 24 ЦНИИ МО РФ

Так наш институт называется сейчас, но в своём развитии он прошёл несколько этапов и несколько раз менял своё наименование.

Послевоенное строительство ВМФ, его боевое и техническое оснащение с учётом самых новейших достижений в области радиоэлектроники потребовало создания ряда новых специальных научно-исследовательских учреждений. Постановлением Правительства от 3 августа 1954 года было принято решение о создании в Министерстве обороны трёх вычислительных центров (ВЦ), при этом Вычислительный центр №2 предназначался для выполнения работ и проведения мероприятий по созданию, внедрению, эксплуатации и боевому применению средств электронно-вычислительной техники в ВМФ. Вычислительный центр приравнивался к научно-исследовательским организациям.

В те годы институт работал над применением ЭВМ и машин непрерывного действия в области корабельного вооружения, автоматики, телемеханики, решения оперативных, тактических и тыловых задач, аэродинамики, прочности и теплофизики, а также по созданию математических специализированных корабельных машин.

В институте начинает создаваться база научно-вычислительных работ. В конце 1957 года была смонтирована и пущена в эксплуатацию ЭВМ «Урал-1» – это первая ЭВМ в ВМФ и в Ленинграде. В середине 1958 года была получена вторая ЭВМ «Урал-1», а в 1959 году при содействии специалистов АН СССР была смонтирована и введена в эксплуатацию быстродействующая вычислительная машина БЭСМ-2, которая имела заводской №2. ЭВМ БЭСМ-2 №1 была установлена в АН СССР. Большую помощь институту оказал академик Сергей Александрович Лебедев, под руководством которого разрабатывалась и создавалась эта ЭВМ.

В связи с дальнейшим развитием работ в ВМФ в области автоматизации управления и расширением круга решаемых задач ВЦ №2 Министерства обороны приказом Министра обороны от 9 марта 1961 года был преобразован в 24-й институт ВМФ, который предназначался для проведения исследований в области автоматизации процессов управления силами ВМФ и разработки вычислительной техники военного применения.

С 1965 года резко расширились функции института по выполнению оперативно-тактических исследований и военно-экономическому обоснованию вновь создаваемых подводных лодок и надводных кораблей различного назначения, а также по научному обоснованию развития отдельных направлений ВМФ.

В работах института получили развитие многие методологические вопросы научного обоснования развития флота. Ведущими учёными института разработаны подходы и методы обоснования требований к системам, кораблям и основным комплексам вооружения, методы обоснования сбалансированного состава отдельных систем и вооружения ВМФ в целом. Итогом этих исследований явилась разработка основ теории развития вооружения ВМФ.

Постоянно велись и ведутся исследования по изучению закономерностей вооружённой борьбы на океанских театрах в интересах обоснования перспектив развития ВМФ. Проделанная методическая работа позволила коллективу института вместе с Военно-Морской академией и другими институтами ВМФ на высоком научном уровне обосновать основные направления развития ВМФ и программы военного кораблестроения, разработать проекты концепций создания основных систем вооружения ВМФ с учётом существенного сокращения ассигнований на развитие вооружения ВМФ. Выполненные исследования позволили Главному штабу ВМФ использовать предложения института при разработке концепции строительства ВМФ.

Наряду с возрастанием объёма научных исследований расширялась и её база. В 1968 году была установлена и подготовлена к эксплуатации ЭВМ БЭСМ-4, а в 1971 году под руководством академика Анатолия Александровича Дородницына межведомственная комиссия провела в институте испытания и подготовила к эксплуатации ЭВМ БЭСМ-4М. Эта машина была также первая в ВМФ.

В связи с изменением задач, решаемых институтом, менялась и его организационно-штатная структура. Очередное изменение задач и штата института произошло в июле 1973 года.

Назначенный начальником планового отдела капитан 1 ранга Виктор Александрович Кощеев сразу же ушёл в отпуск, многие сотрудники отдела тоже были в отпуске, а в помощники мне остались только инженер отдела полковник в отставке Николай Александрович Пласковский и техник Людмила Ивановна Флотская.

Приступив к работе, прежде всего познакомился со своими функциональными обязанностями. Для их выполнения, мне необходимо было знать задачи и проблемы, решаемые институтом, его организационно-штатную структуру, начальников всех многочисленных подразделений института, содержание выполняемых НИР и ОКР. Кроме того, надо было изучить органы военного управления ВМФ, их отделы, курирующие институт, научно-исследовательские институты ВМФ и МО, их командование и плановые органы, институты Академии наук СССР, Академий наук союзных республик и организации промышленности, с которыми работал институт. Надо было иметь открытые и закрытые адреса всех вышеперечисленных организаций, так как значительная часть переписки с ними шла через плановый отдел.

Петродворец, февраль 1976 года. Плановый отдел 24 НИИ ВМФ.

Слева направо. Первый ряд: Белоусова Т.М., Чивкунова Т.А., к1р Кощеев В.А.,(начальник отдела), Флотская Л.И., Кубич Е.Г.

Второй ряд: Бублик Р.С., к3р Низовкин А.В. (заеститель начальника отдела), Хлопенков Б.К.

В итоге знакомства с обстановкой я понял, что плановый отдел – это штаб института и что работать в нём нужно много, честно и добросовестно, что, впрочем, всегда и делал. Конечно, всю перечисленную информацию я освоил не сразу, а постепенно в процессе повседневной работы. Начинать же мне пришлось совершенно с другого дела.

Новая организационно-штатная структура института 1973 года значительно отличалась от предыдущей. Были созданы три управления (их раньше не было) и большое число новых отделов, поэтому вновь назначенные сотрудники научных отделов толпой пошли в плановый отдел за консультациями. Оставив им «на съедение» Николая Александровича (он был ас в планировании научной работы), я закрылся в кабинете и тщательно изучил новый, только что пришедший в институт приказ Главкома ВМФ об организации планирования научной работы в ВМФ. Многие его ещё и не видели.

В приказе ГК ВМФ по всем видам планирования научной работы и отчётности (пятилетнему, годовому, квартальному и месячному) были определены общие положения и установлены образцы документов, которых в подразделениях института не было. Выдав в управления института отпечатанные Людмилой Ивановной образцы документов, вздохнули свободнее. Но общих положений для организации научной работы в подразделениях института было явно недостаточно. Отдельные детали этой сложной многоплановой работы разъяснялись и уточнялись государственными стандартами, директивами ГШ ВС и ГШ ВМФ, указаниями НТК ВМФ и наших заказчиков, Центральных управлений ВМФ. Организация взаимодействия НИИ ВМФ с институтами АН СССР и АН союзных республик, других министерств и ведомств определялась и уточнялась, как правило, директивами ГШ ВС. Их использование многочисленными исполнителями затруднялось тем, что они находились в институте в единственных экземплярах.

Для практической работы научным сотрудникам института нужен был единый документ. Опросив плановиков других институтов, я узнал, что  отдельные разработки у них есть, но единого документа нет ни у кого. Им было проще: они имели по 2-3 заказчика работ, а у нашего института было в разные годы от 25 до 30 заказчиков. Пришлось по каждому виду планирования, организации выполнения работ и отчётности писать подробные инструкции, учитывая к тому же и особенности работы нашего института, как института Главного штаба ВМФ и головного исполнителя в ВМФ подавляющего количества выполняемых НИР.

Первую скрипку в создании инструкций играл Николай Александрович Пласковский, затем к нему подключились начальник отдела капитан 1 ранга Виктор Александрович Кощеев и пришедшие в отдел новые сотрудники полковники в отставке Владимир Тимофеевич Мишеров, Михаил Михайлович Шевердин и капитан 1 ранга в отставке Николай Иванович Фомин. Они как бывшие преподаватели военных училищ имели хороший опыт преподавательской и научной работы.

Я собирал все материалы, редактировал их, обобщал, а затем выносил на обсуждение коллектива отдела. В общем, наше сочинительство растянулось на целый год. У нас получился солидный сборник инструкций, освещающий все тонкости научной работы. После утверждения начальником института сборник размножили и выдали в отделы. Но и этого оказалось недостаточно. Как правило, два раза в год ещё проводили занятия с заместителями начальников отделов и начальниками лабораторий, которые по своим функциональным обязанностям отвечали за планирование научной работы в своих подразделениях. По просьбе некоторых начальников плановых отделов НИИ ВМФ и начальника научно-исследовательского и редакционно-издательского отдела (НИРИО) ВСООЛК ВМФ капитана 1 ранга Владимира Васильевича Цыбулько, я выслал им по одному экземпляру сборника. Научно-технический комитет ВМФ (НТК ВМФ) одобрил нашу инициативу.

Через несколько лет Военно-научный комитет ГШ ВС, разрабатывая единое положение по научной работе в Министерстве обороны, потребовал от НТК ВМФ представить предложения ВМФ в этот документ. Для подготовки таких предложений меня и В.В. Цыбулько по приказанию начальника ГШ ВМФ вызвали в Москву. Мы разработали такие материалы: я для НИИ МО, а Владимир Васильевич для ВУЗов МО. Наши предложения были учтены в Положении по научной работе в Министерстве обороны, которое было объявлено приказом Министра обороны СССР.

В августе 1976 года меня назначили начальником отдела. Виктор Александрович Кощеев стал офицером запаса и перешёл работать в научный отдел гражданским служащим.

По рекомендации НТК ВМФ (в настоящее время он носит название Морского научного комитета) меня назначили учёным секретарём Научно-технического совета института, и в течение 15 лет я исполнял эту хлопотливую должность, оставаясь одновременно вначале заместителем, а затем и начальником отдела.

Работа планового отдела заключается в планировании научной работы от перспективных пятилетних до месячных планов текущей работы института и в организации научной работы. Планирование состояло в закреплении за отделами приказами начальника института тематики годовых планов, в назначении научных руководителей и ответственных исполнителей работ. Осуществлялся контроль повседневной работы подразделений института путём их плановых и внеплановых проверок, контроль сроков выполнения работ, своевременной отправки заказчикам отчётных материалов и получения утверждённых заказчиками актов приёмки научно-технической продукции. Осуществлялся также учёт и контроль подготовки научных кадров. Решалась масса других вопросов по организации повседневной деятельности института.

Петродворец, 24 ЦНИИ МО, февраль 1983 года.

Коллектив отдела планирования научной работы. Слева направо.

Первый ряд: к3р Борисов А.В., Лосякова Т.С., начальник отдела к1р Низовкин А.В. Иванова М.А., Фомин Н.И.

Второй ряд: Бублик Р.С., Хлопенков Б.К., Шевердин М.М., Мишеров В.Т.

В каждом из Центральных управлений ВМФ, которым был подчинён наш институт, были кураторы института, то есть мои непосредственные начальники. Ими были в Оперативном управлении ГШ ВМФ капитаны 1 ранга Вячеслав Николаевич Безносов и Владимир Васильевич Заборский, в НТК ВМФ капитаны 1 ранга Борис Фёдорович Балев и Фёдор Иванович Козлов, а в 5 управлении ВМФ капитан 1 ранга Владимир Иванович Юров. Они очень доброжелательно относились к институту и помогали мне освоить все тонкости моей многоплановой работы, за что я им очень благодарен. Через несколько лет Вячеслав Николаевич Безносов возглавил НТК ВМФ и стал контр-адмиралом, что также очень помогало в нашей совместной работе.

Петродворец, 1977 год.

Группа офицеров Главного Штаба ВМФ в 24 ЦНИИ МО.

В первом ряду второй слева к1р Безносов В.Н.

Во втором ряду первый слева к2р Юров В.И.

В 1970-е годы планирование НИОКР нашего института, его финансирование и кадровые назначения проходили через 5-е управление ВМФ, поэтому мне чаще всего приходилось бывать там во время моих многочисленных командировок в Москву. Именно там я встретил замечательного человека, беззаветно преданного флоту, хорошего специалиста и великого труженика Владимира Ивановича Юрова. Забот у него было много: флоты, промышленность, институты, бесчисленные командировки, и сердце не выдержало таких нагрузок. К великому сожалению, Владимир Иванович скончался, не дожив нескольких дней до 50 лет.

Одним из направлений в работе института были исследования по автоматизации управления силами и средствами ВМФ. Проведённые институтом исследования позволили выработать наиболее рациональные пути создания автоматизированных систем управления (АСУ) для Главного штаба ВМФ, штабов флотов, флотилий, боевых информационно-управляющих систем (БИУС) подводных лодок, комплексных АСУ кораблей. В результате большой работы по обоснованию требований к этим системам, размещению заказов в промышленности, научно-технического контроля, были созданы береговые АСУ АС-4 и КСБУ ВМФ, а также корабельные системы. Внедрение и освоение этих систем на береговых командных пунктах и кораблях значительно повысили эффективность управления и решения основных задач силами флота.

За создание и внедрение КСБУ группе её создателей была присвоена Государственная премия СССР. В их числе был и сотрудник института выпускник ЛВМПУ 1946 года капитан 1 ранга Юрий Николаевич Маклаков.

Петродворец, 24 ЦНИИ МО.

Лауреат Государственной премии капитан 1 ранга Маклаков Юрий Николаевич

После принятия на вооружение КСБУ были продолжены исследования и работы по совершенствованию АС-4 и обоснованию перспективной АСУ силами ВМФ «Море».

За разработку и внедрение БИУС «Туча» её разработчикам была присуждена Ленинская премия. В составе коллектива разработчиков был сотрудник института Иван Александрович Чеботарёв.

Положительные результаты эксплуатации БИУС полностью подтвердили правильность выбранного направления в автоматизации управления оружием и техническими средствами корабля, что позволило обосновать и реализовать программу оснащения ПЛ и НК АСУ второго поколения «Альфа», «Атолл», «Алмаз», «Аллея» и третьего поколения «Омнибус» и «Лесоруб». В соответствии с Постановлениями правительства развёрнуты ОКР «Омнибус-У» для модернизации систем управления (СУ) ПЛ третьего поколения и ОКР «Округ» по созданию АСУ для ПЛ четвёртого поколения.

В ряде НИР было обосновано создание многофункциональных СУ, АСУ боевыми действиями группировок разнородных сил, которые реализованы в комплексах средств автоматизации (КСА) для командных пунктов группировок разнородных сил и тактических групп «Дипломант» и «Изумление». Завершены работы по созданию БИУС «Трон» для НК четвёртого поколения.

Наряду с созданием средств автоматизации для пунктов и органов управления ПЛ и НК, были развёрнуты работы по созданию тренажёров на базе средств вычислительной техники. Уже в 1960-е годы были разработаны и приняты в эксплуатацию тренажёры по управлению движением и общекорабельными системами ПЛ «Кузов» и операторов ядерных энергетических установок «Пульт».

Были обоснованы и утверждены командованием ВМФ концепции развития и совершенствования учебно-материальной базы (УМБ) ВМФ, развития корабельных тренировочных комплексов, классов компьютерного обучения на базе сетей персональных ЭВМ и создания интеллектуальных тренажёров.

Разработаны, приняты на вооружение и находятся в эксплуатации два оперативно-тактических комплекса учебных центров Северного и Черноморского флотов, береговой тренировочный комплекс для подготовки личного состава атомных ПЛ третьего поколения «Ольха-41», пять оперативно-тактических и тактических тренажёров «Запевала», «Кница», «Коллиматор-ИТ», «Диалома-1», «Заповедь», две компьютерные системы обучения на базе сетей персональных ЭВМ «Гвоздика» и «Позиция» и десятки обучающих программ для компьютерной подготовки.

В связи с прекращением финансирования во время либерально-демократических реформ 1990-х годов работы по созданию учебно-тренировочных средств были приостановлены. И только с появлением финансирования в 2000 году возобновились работы по созданию береговых тренажёрных комплексов для подготовки экипажей АПЛ четвёртого поколения «Клён-85» и экипажей современных дизельных ПЛ «Листва», тактико-специального тренажёрного комплекса для подготовки слушателей 6 ВСОК ВМФ «Командор» и оперативно-тактического тренажёрного комплекса для подготовки слушателей ВМА «Автоматизм».

Использование этих средств в процессе подготовки личного состава даёт десятки миллионов рублей экономии в год. Затраты на создание тренажёрных комплексов окупаются за 2-4 года, а сами комплексы функционируют по 15-20 лет.

Для функционирования береговых АСУ, корабельных БИУС и тренажёров необходимо специальное математическое обеспечение (СМО), которое требует постоянного совершенствования и модернизации. С этой целью во исполнение Постановления правительства решением ГК ВМФ Адмирала Флота Советского Союза С.Г. Горшкова в декабре 1976 года было организационно оформлено новое направление научных исследований – разработка СМО для АСУ силами и средствами ВМФ. Был сформирован научно-исследовательский центр (НИЦ СМО), который стал важной головной организацией по идеологии, методологии и технологии разработки СМО. Начальником НИЦ СМО был назначен капитан 1 ранга Сергей Михайлович Костин, хороший специалист и замечательный человек, к сожалению, рано ушедший из жизни.

Разработка СМО АСУ является одним из наиболее трудоёмких процессов в создании АСУ, требующих до 80% затрат на создание систем. Исходя из этого, было создано несколько новых отделов. В эти годы мне приходилось часто выезжать в Москву и работать в Организационно-Мобилизационном управлении ГШ ВМФ по оформлению штатов новых подразделений института под руководством старшего офицера управления капитана 1 ранга Владимира Константиновича Живоленко. О масштабе работы говорит тот факт, что в 1973 году в институте было 26 отделов, а к 1981 году их число увеличилось до 49.

Параллельно с созданием и развитием НИЦ СМО в течение нескольких лет в Петродворце построили для института огромное современное здание, в котором, кроме 24 НИИ ВМФ (в/ч 30895), планировали разместить Учебный Центр ВМФ для повышения квалификации на современной лабораторной базе офицеров и адмиралов оперативно-стратегического звена.

Петродворец, музей в/ч 30895 28 ноября 1981 года.

Перед встречей с Первым Заместителем ГК ВМФ Адмиралом Флота Н.И. Смирновым.

Слева направо: к1р Долинский Э.С., к1р Низовкин А.В., к1р Щербаков О.В., к1р Свирин С.К., к1р Кубатьян Г.С.,  к1р Никитин П.П., к1р Седов И.П., к1р Маклаков Ю.Н.

Перед строем начальник НИЦ СМО к1р Костин С.М.

Сотрудниками института модернизировано математическое обеспечение системы АС-4, создан комплекс расчётных задач для системы КСБУ, выданы промышленности постановки задач и их отмоделированные алгоритмы для корабельных БИУС и тренажёров, созданы и внедрены в штабы флотов модели операций и боевых действий. В БИУС осуществлён переход от решения частных задач к разработке математического обеспечения боевых эпизодов для ПЛ и контуров управления для НК. Разработано СМПО первой очереди АСУ «Море» для штабов СФ, ТОФ и Кольской флотилии, а также разработано и сдано в опытную эксплуатацию СМПО для органов управления ВМФ, СФ, Кольской флотилии и ЛенВМБ.

Достигнутые результаты стали возможны только при широком использовании современной вычислительной техники.

Являясь пионером внедрения и использования вычислительной техники в ВМФ, институт помог осуществить внедрение на флотах и в организациях ВМФ ЭВМ первого и последующих поколений, оказывая техническую помощь в их освоении, эксплуатации, подготовке кадров, организации использования. Были выработаны основные положения единой технической политики ВМФ в области использования электронно-вычислительной техники, которой руководствуются все организации Военно-Морского Флота.

Петродворец, музей в/ч 30895 28 ноября 1981 года.

За добросовестную службу и успехи в работе Адмирал Флота Смирнов Н.И. вручил мне от имени Главкома ВМФ ценный подарок – часы «Ракета». Слева – начальник института вице-адмирал Бабий В.С.

Многие годы коллектив института регулярно обновлял свою лабораторно-производственную базу. В 1980-х годах были введены в эксплуатацию машины единой серии ЭВМ ЕС-1030, ЕС-1033, ЕС-1060 и ЕС-1061. В дальнейшем при обновлении парка ЭВМ был сделан упор на внедрение персональных ЭВМ при создании автоматизированных рабочих мест (АРМ) и стендов различного назначения.

Однако с переходом с 1989 года на хозрасчёт довольствующие органы прекратили централизованную поставку средств вычислительной техники, поэтому обновление лабораторной базы застопорилось.

В комплексных НИР, как правило, участвовали не только НИИ МО и ВМФ, но и Военно-Морская академия, и 6 ВСОК ВМФ, и ВМУЗы. Постоянным соисполнителем работ института был наш сосед ВВМУРЭ имени А.С. Попова. Хорошей традицией стал взаимный обмен специалистами института и училища. Офицеры института, имеющие склонность к преподавательской работе, переходили в училище, а в институт приходили на научную работу офицеры училища, чаще всего после увольнения в запас.

Так, после увольнения в запас, в нашем институте работали в 1970-1980-х годах научными сотрудниками бывшие начальники ВВМУРЭ имени А.С. Попова вице-адмиралы Ефим Иванович Медведев (командовал училищем с 1966 по 1973 год) и Анатолий Антонович Рулюк (командовал училищем с 1973 по 1981 год), имевшие богатый опыт командования на флотах соединениями подводных лодок.

Петродворец, 1977 год.

Вице-адмирал Медведев Ефим Иванович на заседании в актовом зале 24 ЦНИИ МО

Общение с однокашниками

В институте работали и мои однокашники: старший научный сотрудник капитан 2 ранга Константин Андреевич Кононов и начальник научного отдела капитан 1 ранга Александр Михайлович Можайский. Также у нас трудился начальником научного отдела выпускник ЛВМПУ 1948 года и 1-го БВВМУ 1952 года выпуска заслуженный деятель науки и техники РФ, доктор военно-морских наук, профессор, капитан 1 ранга Ральф Александрович Червинский. К сожалению, они все очень рано ушли из жизни.

В институте работал выпускник нашего училища 1955 года выпуска доктор военных наук, профессор, капитан 1 ранга в отставке Александр Никитович Золотов, возглавлявший в течение нескольких лет один из ведущих отделов института. Он умер в октябре 2007 года.

Выпускники нашего училища, ставшие высокими московскими начальниками, проводили занятия на лабораторно-производственной базе института. Так, в январе 1988 года начальник Главного штаба ВМФ адмирал Константин Валентинович Макаров (воинское звание адмирал флота ему было присвоено в 1989 году) провёл занятия с командующими флотами и флотилиями.

Петродворец, 24 ЦНИИ МО, январь 1988 года.

Начальник института вице-адмирал М.Д. Искандеров знакомит Начальника ГШ ВМФ адмирала К.В. Макарова с историей части

А в феврале 1990 года в 24 ЦНИИ МО провёл занятия со слушателями Военной академии Генерального штаба начальник Разведывательного управления Главного штаба ВМФ вице-адмирал Юрий Петрович Квятковский.

Дослужился до «полковника»!

В 1981 году мне исполнялось 50 лет. Я решил, что моя служба заканчивается. Представление на очередное воинское звание капитана 1 ранга ушло в Москву, но надежды на его присвоение не было: причиной был мой возраст.

Случилось так, что в день моего рождения 1 ноября в ГШ ВМФ проходил очередной ежегодный пленум НТК ВМФ по планированию научной работы на следующий год. В работе пленума принимали участие Первый заместитель ГК ВМФ адмирал флота Николай Иванович Смирнов, Председатель НТК ВМФ вице-адмирал Казимир Андреевич Сталбо, руководители ЦУ ВМФ и офицеры плановых органов НИИ ВМФ и ВМУЗов.

Разместили нас, плановиков, в гостинице «Россия». Я пригласил своих коллег из институтов, училищ и наших кураторов из ЦУ ВМФ в гостиницу на свой юбилей. Получилась тёплая, дружеская встреча почти всех плановиков научной работы ВМФ. За разговорами просидели до утра. Я был приятно удивлён, когда, вернувшись в Петродворец, увидел телеграмму из Москвы о присвоении мне звания капитана 1 ранга. Приказ был подписан Министром обороны в день моего рождения. Я прослужил в этой должности ещё семь лет.

Петродворец, 1988 год.

Так я выглядел, когда закончил флотскую службу.

 А мог бы ещё служить и служить!

В ноябре 1988 года я стал пенсионером и остался работать в отделе гражданским служащим – руководителем плановой группы института.

Оценка роли института

Учитывая вклад института в разработку актуальных проблем строительства, развития и усиления боевой готовности ВМФ по представлению ГК ВМФ решением начальника Генерального штаба ВС 24 институт ВМФ был переведён в 1-ю категорию НИИ, проектирующих особо важную продукцию.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 января 1981 года за успешное выполнение заданий Правительства по созданию новых средств специальной техники институт награждён орденом Красной Звезды.

Начальнику института Виктору Степановичу Бабию было присвоено звание вице-адмирала.

Петродворец, 1981 год.

Мой командир вице-адмирал Бабий Виктор Степанович, начальник 24 ЦНИИ МО

В 1989 году институт ещё раз изменил своё наименование. Приказом министра обороны от 17 июля 1989 года институт переведён в разряд Центральных научно-исследовательских организаций Министерства обороны – 24 ЦНИИ МО.

На важнейших этапах деятельности института им руководили опытные организаторы военной науки вице-адмиралы Виктор Степанович Бабий, Марс Джемалович Искандеров, контр-адмиралы Иван Анисимович Семко, Анатолий Павлович Рудомёткин, Олег Тимофеевич Шкирятов и их ближайшие помощники контр-адмиралы Юрий Владимирович Алексеев, Фёдор Алексеевич Смирнов, Пётр Тимофеевич Ушаков, Николай Павлович Батуров и Станислав Константинович Свирин.

Тяжёлые времена

Во второй половине 1980-х годов под топор разрушительной для страны «перестройки» попали и научно-исследовательские институты Министерства Обороны.

Построенное для института и учебного центра ВМФ фактически готовое к заселению, но ещё не принятое комиссией новое здание из-за отсутствия финансовых средств, было брошено строителями на произвол судьбы и разворовано.

Петродворец, 1984 год. Главнокомандующий ВМФ Адмирал Флота Советского Союза С.Г. Горшков инспектирует строительство нового корпуса 24 ЦНИИ МО, а фактически прощается с ним

Грандиозное сооружение было продано частным фирмам для строительства жилого дома. В этом огромном здании, названном жителями Петродворца «Пентагоном», под одной крышей можно было разместить все научно-исследовательские институты ВМФ ленинградского куста. Для Министерства Обороны это дало бы огромную экономию, а повышение уровня качества и эффективности научных исследований даже трудно оценить.

Музей 24 ЦНИИ МО, 1984 год.

Последнее посещение института Главкомом ВМФ Горшковым С.Г.

До 1988 года в соответствии со штатами, разрабатываемыми Генеральным штабом ВС, все военнослужащие и служащие НИИ МО находились на бюджетном финансировании, а в соответствии с постановлением Правительства от 30.09.1987 года и приказом Министра обороны 1988 года, НИИ МО с января 1989 года были переведены на полный хозяйственный расчёт и самофинансирование.

В новых штатах ГШ ВС должности гражданского персонала не предусматривались. Укомплектование гражданским персоналом стало обеспечиваться в соответствии со штатными расписаниями, утверждаемыми начальниками НИО МО при наличии в институте финансовых средств. Финансирование стало осуществляться путём оплаты НИО МО произведённой научно-технической продукции по договорам (контрактам), а из бюджета финансировали только отдельные виды обеспечения военнослужащих: компенсация за продпаёк, санаторно-курортное лечение и обмундирование. Это я описал, как было задумано теоретически. А на практике получилось так, как сказано в известной русской поговорке: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги».

Значительную часть работ институту по-прежнему задавали директивами ГШ ВС и ГШ ВМФ без оформления договоров и вообще не финансировали, например, военно-научное сопровождение сотрудниками института опытно-конструкторских работ, выполняемых предприятиями промышленности. На наши запросы мы получали ответ: в бюджете нет денег, а эти работы нужно выполнять в интересах обороноспособности страны бесплатно!

Грабёж и беспредел

Очередная реорганизация института произошла в 1998 году. В соответствии с постановлением Правительства РФ от 25.11.1998 года и приказом Министра обороны РФ от 15.12.1998 года институты РЭВ ВМФ и Связи ВМФ вошли в состав 24 ЦНИИ МО РФ в качестве научно-исследовательских центров. При этом их штатная численность была значительно сокращена.

Стало очень трудно организовать, и тем более проконтролировать работу центров и подразделений института, которые расположены в пяти местах России: в Петродворце, на Васильевском острове Петербурга, в Пушкине, под Москвой и в Москве. Такой же экзекуции подверглись и другие НИИ МО РФ. Эта реорганизация совпала с дефолтом 1998 года, а вероятнее всего, стала его следствием. Дефолт нанёс серьёзный урон экономике страны, зарплаты и пенсии обесценились в 5-6 раз, резко понизился жизненный уровень населения и прежде всего пенсионеров.

Финансирование работ, выполняемых институтом по немногочисленным договорам (контрактам), заключённым с заказчиками Министерства обороны, с каждым годом уменьшалось и выплачивалось с большим опозданием. Денежное довольствие военнослужащим и заработная плата служащим за готовую научно-техническую продукцию каждый год задерживались на 2-3 месяца, а в 2004 году не выплачивались в течение 6 месяцев. Это была настоящая финансовая блокада института. В других институтах была такая же картина.

Одним из источников финансирования в те годы были работы, выполняемые по договорам с институтами Академии Наук РФ и организациями других министерств и ведомств. И даже эти небольшие деньги, заработанные, как правило, во внеслужебное время, решили у нас отнять. 6 мая 2004 года мы получили указание заместителя Министра обороны по финансовым вопросам Л.К. Куделиной перечислить эти деньги после уплаты налогов, сборов и других обязательных платежей в вышестоящий финансовый орган Министерства Обороны. Это был грабёж, это был беспредел!

Мы, конечно, не молчали. И по линии командования (начальник института контр-адмирал Олег Тимофеевич Шкирятов), и по линии профсоюзного комитета (председатель профкома Анна Ивановна Воскресенская) обращались и к Главнокомандующему ВМФ адмиралу флота Владимиру Ивановичу Куроедову, и к Л.К. Куделиной, и к Министру обороны Сергею Борисовичу Иванову, и к Председателю Правительства Михаилу Ефимовичу Фрадкову. В ответ мы получали отписки и обещания, а денег не было. Вместо денег в институт в сентябре 2004 года прислали комиссию Контрольного управления Президента РФ.

Из бесед с членами комиссии у меня сложилось мнение, что их интересовала не научно-производственная деятельность института, а поиск средств для наполнения бюджета государства, в том числе и за счёт сокращения штатной численности сотрудников института, которая и так уже была ранее сокращена в несколько раз.

Последняя на сегодняшний день реорганизация института произошла в апреле 2005 года. В соответствии с распоряжением Правительства РФ от 09.07.2003 года институт из Федерального государственного унитарного предприятия переведён в Федеральное государственное учреждение с финансированием из государственного бюджета, в результате чего большинству рабочих и служащих института значительно уменьшены и без того мизерные должностные оклады.

В последние годы в нашем институте из-за низкого денежного содержания усилилась тенденция к увольнению с военной службы молодых офицеров и офицеров среднего звена. Так, заместитель начальника планового отдела капитан-лейтенант Олег Валерьевич Хавроничев (стоял на штате капитана 2 ранга) в 28 лет уволился с военной службы в 2003 году, устроился на работу в частную фирму и получил зарплату, в 3 раза превышающую его денежное содержание в институте. В 2004 – 2007 годах с военной службы уволилась целая группа молодых офицеров в звании от старшего лейтенанта до капитана 3 ранга.

Эпилог

В книге почётного академика и начальника морского отделения Академии военных наук адмирала флота И.М. Капитанца показаны пути возрождения российского флота.

Адмирал флота Капитанец

Иван Матвеевич, автор книги: «Флот в войнах шестого поколения»

Он пишет:

«России нужен флот, способный противостоять группировкам ВМС отдельно взятых прибрежных государств, не исключая ВМС НАТО и США, в случае необходимости их силового сдерживания. В основе реформирования ВМФ должно быть его новое качественное состояние на базе современной науки и новейших технологий. Основой развития флота является судостроительная промышленность, служащая донором для развития таких важных наукоёмких отраслей, как машиностроение, приборостроение и электроника, без развития которых невозможно иметь современный сбалансированный флот.

Сбалансированный флот России – это новый этап в развитии океанского ракетно-ядерного флота. Для достижения в XXI веке целей морской политики по обеспечению безопасности на море, во-первых, необходим закон о ВМФ, согласно которому ВМФ должен подчиняться Первому лицу в государстве, как это было в царской и дважды в Советской России, иметь отдельное финансирование и план развития флота. Флот строит государство, а не Министерство обороны, т.к. флот является дорогостоящим видом Вооружённых сил.

Во-вторых, богатства нашего Отечества, наша мощная промышленность (с точки зрения потенциальных возможностей), научный потенциал и талант народа должны эффективно использоваться в интересах государства и населения, а не олигархов. Индустриальная держава не должна стать сырьевым придатком Запада. Государство должно национализировать природные ресурсы в интересах национальной безопасности и улучшения образа жизни народа. Таков путь к возрождению флота».

Санкт-Петербург

2007 год